Солотчинские были

Живет в Рязани друг детства П. И. Куркова пенсионер Иван Иванович Грошев. Вместе они учились в старой солотчинской школе, были неразлучны до призыва в армию.

— Отец мой был печником, трубы чистил. А все Курковы были потомственными кузнецами. Дед Петьки, Григорий Кондратьевич, стал и внука кузнечному ремеслу обучать. Весело и звонко пошло у него дело, я любовался его ловкостью, даже завидовал. Братья Петьки, Федор и Иван, тоже дельные были ребята, сметливые в делах, трудолюбивые. Но старший, Федор, приохотился к водке, от нее, видно, и помер рано. Иван хотя и держался в границах, но тоже любил выпить. «Мне такая жизнь ни к чему. Я пить не буду», — говорил Петька. И что ж, сдержал свое слово: всю жизнь спиртного не употреблял. Завидной силы воли был мой товарищ.

Шла война с Японией. Народ, недовольный политикой царизма, смелел, собирался на тайные сходки. В Солотче появились листовки, призывавшие к революции. Запылали монастырские стога сена. Среди резчиков, позолотчиков и иконописцев, работавших в мастерской Николая Ивановича Рыкова, началось брожение. Позолотчик Андрей Иванович Малявин был близок к революционерам. Он неоднократно беседовал с молодежью села на политические темы и как-то дал задание Петьке и мне расклеить листовки. Ночью облепили мы листовками станцию, а потом с особым удовольствием принялись за стены монастыря, о котором шла в народе дурная слава: угнетал монастырь крестьян, к земле пригибал.

Родители Петьки решили переехать в Рязань. Отец его, Иван Григорьевич, там на работу устроился, затем перевез в город всю свою семью: жену, сыновей и дочерей. Поселились они на Соборной улице, дом этот и сейчас цел. Туда, в Рязань, подростком попал и я: отдал меня отец в обучение портному. И дружба моя с Петькой продолжалась. Но пришла пора призыва на военную службу. Сначала ему. Потом мне. Так разошлись наши дороги…

Но и потом я встречался с Петром. Встречи эти были неожиданные, короткие. Уже с октября 1917 года стали доходить до меня слухи о геройских делах моряка Петра Куркова. «Тот или не тот?» — думаю. А после гражданской войны появился он в Солотче — приехал на два-три дня повидаться с родными и друзьями. В те годы работал я в своем селе агентом заготовительной конторы упродкома (уездного продовольственного комитета). Помню, распахнулась дверь и вошел бравый моряк: он — Петр Иванович Курков! Обнялись. Сели за стол. Самовар шумит. Беседуем. «Теперь, — говорю ему, — отдохнешь. Революция закончилась». — «Нет, — отвечает, — революция продолжается. Много впереди еще боев».

Потом он приезжал еще несколько раз в Солотчу. В середине тридцатых годов, когда я жил в Рязани, зашел ко мне он на квартиру, но дома меня не оказалось. Жалел, что не встретился с ним. Это был его последний приезд на родину…

А в Москве живет Вера Васильевна Титова — жена Петра Ивановича, — обаятельная женщина с белыми как снег волосами.

— Родилась я под Ленинградом, в семье ремесленника. Жили бедно, но мне удалось получить среднее образование, — рассказала она мне. — После Октябрьской революции я училась в Москве на курсах марксизма при ВЦИК. На этих-то курсах я и познакомилась с Петром Ивановичем Курковым в 1925 году. Мы учились вместе с ним без отрыва от производства в течение двух лет. Вскоре мы стали мужем и женой.

Петр Иванович до самозабвения любил военно-морское дело. Наш дом всегда был открыт для людей, и у нас часто собирались знакомые — морские командиры. Беседовали, спорили, шутили, мечтали о будущем.

Обладал Петр Иванович большим упорством в достижении целей. Любил он «грызть» науку, тянулся к знаниям, много читал. Он вел переписку с бывшими сослуживцами и собирал материалы по истории крейсера «Аврора», которую собирался написать. У него накопилась стопка рукописей, но все это впоследствии, к сожалению, пропало.

Свои обязанности по службе Петр Иванович выполнял ревностно. Он был исключительно аккуратен и точен в делах, необыкновенно бережлив во всем, что относилось к государственному добру. Эту-то черту его характера отдельные сослуживцы принимали за сухость и черствость.

Обладая большими познаниями в морском деле, он писал статьи в газеты и журналы, выступал по радио. Его способности и усердие по службе не могли остаться незамеченными, и он быстро продвигался в должностях и званиях. Петра Ивановича знали и ценили большие военачальники, но никогда я не замечала в нем зазнайства или высокомерия. И он и я были, кажется, до предела заняты работой, а когда выдавался у нас часок-другой свободного времени, мы отправлялись на прогулку за город. В таких случаях Петр Иванович одевался в штатскую одежду, потому что не хотел обращать на себя внимание. Радовался он новостройкам в нашей стране, гордился передовиками. Скажет другой раз: «Поедем-ка, Вера, новую стройку смотреть!» Отправляемся. Он, радостный, возбужденный, много говорил о будущем.

— Бывали вы с ним в Солотче?

— Вместе с Петром Ивановичем в Солотчу я не ездила, лишь после его смерти бывала там. А он заботился о своих родных, навещал их и всегда возвращался из поездок каким-то обновленным. Он мало рассказывал мне о своем детстве, оно было у него нелегкое, но о родных и знакомых того времени вспоминал с теплотой. Передайте от меня привет рязанцам, которых всегда любил и уважал Петр Иванович.

Талантливый военачальник

  конце прошлого века жила в Солотче семья Кокоревых.

Глава семьи, Иван Федотович, и его жена, Мария Федоровна, крестьянствовали, растили детей в нужде и бедности. И решил Иван Федотович отправиться на заработки.

Летом 1904 года уехал он в Петербург и поступил работать на Путиловский завод. Сначала его определили сторожем, потом он стал чернорабочим, хожалым (была и такая должность) и, наконец, контролером проходной завода.

Ежегодно он навещал семью в Солотче и одного за другим брал с собой на Путиловский подраставших сыновей — Александра, Федора, Сергея… И младший сын, Петр (родился он 12 июня 1900 года), веселый, бойкий мальчик, как только окончил начальную школу в Солотче, один уехал к отцу в Петербург.

Отец сумел устроить Петю учеником токаря в механические мастерские. Петр полюбил свое дело, дружный рабочий коллектив.

В 1915 году Иван Федотович тяжело заболел, расстался с заводом и уехал в Солотчу, где в том же году умер. Петр с братьями продолжал работать на заводе.

Октябрьская революция круто изменила жизнь молодого рабочего. В числе многих других Петр Кокорев в октябрьские дни 1917 года становится красногвардейцем, а осенью 1918 года добровольно вступает в ряды Красной Армии, которой отдает всю свою жизнь. Уже через два года он был принят в члены большевистской партии. Начал он службу рядовым бойцом и весь отдался изучению военного дела. Обучался он в полковой школе, окончил Первые Саратовские пулеметные курсы, после чего его назначили командиром взвода. Кокорев в совершенстве изучил вверенное ему оружие. За отличную стрельбу из винтовки его в конце двадцатых годов награждали грамотами, золотыми часами.

В тридцатых годах Петр Иванович окончил Военную академию имени Фрунзе, а вскоре поступил и в 1939 году окончил Академию Генерального штаба.

Так Петр Иванович Кокорев вырос в крупного военачальника Советской Армии.