Конкурс убийц

– Да, под кроватью, – честно ответил Лев Иванович и тут же поправился, увидев, какой надеждой загорелись глаза Ольги: – Это не значит, что ее потерял убийца. Она могла закатиться туда, и отпав от одежды предыдущих жильцов номера.

– Да, конечно, и такое может быть, – покорно согласилась Кирьянова, и лучик надежды в ее синих глазах угас.

– Ольга, давайте с вами все начнем, так сказать, сначала, – предложил Лев Иванович. – Нам очень важно знать, есть ли у вас на подозрении кто-то, кто желал бы смерти вашему мужу?

– Этот вопрос мне уже задавали в полиции, – сникла Кирьянова. – Нет, я не знаю никого, кто бы хотел убить Женю. Он был общительный, в отличие от меня, но у него не было врагов.

– А Слепаков? – напомнил Крячко.

– Артур? Да нет, что вы, – махнула рукой Ольга. – Он из интеллигентной семьи, и вообще не способен на убийство.

– Отчего так? Только потому, что из интеллигентной семьи? – усмехнулся Крячко.

– Нет, я просто знала его семью и его самого еще до того, как познакомилась с Женей. Он даже ухаживал за мной, – еле заметная улыбка тронула губы Кирьяновой. – Поэтому я точно знаю, что говорю. Нет, Артур, конечно, не любил моего мужа, но он не стал бы делать ему плохо, зная, как я люблю Женю.

– А когда вы познакомились с Евгением Петровичем? – задал следующий вопрос Лев Иванович.

– Четырнадцать… Почти пятнадцать лет назад. На выставке одного художника – друга Жени. Он пригласил на открытие его и еще нескольких начинающих писателей. А я там была скорее по работе, чем из любопытства. Вы ведь, наверное, уже знаете, что у меня свое издательство в Москве?

– Да, нам рассказали, – подтвердил Лев Иванович и задал следующий вопрос, который уже давно ему хотелось задать Кирьяновой: – А до встречи с Евгением Петровичем вы были замужем?

Ольга не сразу ответила. Она суетливо встала и, извинившись, спросила, не хотят ли Гуров и Крячко воды. Те отказались.

– У меня в горле все пересохло, налью себе воды и вернусь.

Ольга прошагала к холодильнику, потом к окну, заглянула зачем-то в спальню, а когда вернулась, то в руках у нее был стакан с водой.

От Гурова не ускользнули эти попытки скрыть волнение, и он не очень удивился, когда Ольга нехотя ответила на его вопрос:

– Да, я была замужем, но это было так давно.

И Кирьянова замолчала. Ей явно не хотелось вспоминать то время, и Лев Иванович не стал настаивать. Гуров по опыту знал, что если человек не хочет вспоминать прошлое, то ничего хорошего в этом прошлом не было. В конце концов, он мог узнать о прошлой жизни Ольги и из других источников.

– Ольга, мне нужно задать вам один деликатный вопрос. Вы только не обижайтесь. Это вполне дежурный вопрос, который задают всем свидетелям. – Лев Иванович пристально посмотрел на смутившуюся Кирьянову.

– Если вы хотите спросить, не имел ли Женя или я связь на стороне, то меня об этом уже спрашивали, – разочарованно вздохнула Ольга и, посмотрев прямо в глаза оперативнику, ответила: – Нет, не было. У нас с Женей было полное взаимопонимание и в психологическом плане, и в интимной жизни.

– Это хорошо, – дежурной фразой ответил Гуров. – А какие-то новые мысли по поводу того, как пистолет мог очутиться в сумочке, к вам не приходили? – задал на всякий случай еще один вопрос Лев Иванович.

Наблюдая за Кирьяновой, за ее словами, жестами, мимикой, Гуров уже понял, что что-то новое сообщить Ольга ему или не может, или не хочет. Скорее, второе. Он чувствовал, что она что-то скрывает. Но вот что?

– Нет, понятия не имею, – вздохнула Кирьянова. – Послушайте, Лев Иванович, но ведь в коридоре, кажется, есть видеокамеры. Вы ведь должны это знать. Там наверняка есть запись, на которой видно, кто заходил в номер в мое отсутствие.

Лев Иванович и сам все время думал об этом. И наверняка Пятаков тоже первым делом должен был просмотреть видеозаписи с камер наблюдения. Вполне возможно, что он их даже и просмотрел. И если бы на них было что-то зафиксировано… Что-то такое, что обличало Ольгу, то он бы сразу же запросил ордер на ее арест, а не отпускал ее, пусть даже и под присмотром полицейской, в отель. Значит, что-то тут было не так.

– Да, камеры есть, – задумчиво ответил он на вопрос больше самому себе, чем Ольге. – И я бы не меньше вашего хотел бы посмотреть на записи с них.

– Ольга, скажите, а насколько вы хорошо знали своего мужа? – спросил Кирьянову Станислав. – Я имею в виду его жизнь до встречи с вами. Вот вы сказали, что Евгений Петрович был воспитанником детского дома. Так у него вообще не было родственников – ни братьев, ни сестер? Да и отношения с женщинами у него наверняка какие-то были до вас.

– Я ничего не знаю ни о каких братьях, сестрах или другой родне Жени. Муж вообще не любил вспоминать свое детство и юность. Говорил, что ничего хорошего в них не было, а вспоминать плохое он не хочет, – ответила Ольга. – Но зато много и с гордостью рассказывал, как он много работал и занимался, чтобы выбиться в люди. Как я поняла, учеба в школе и институте давалась ему с трудом. По натуре он гуманитарий и всегда интересовался литературой. Поэтому и выбрал то, что ему нравилось, – факультет журналистики.

– Да, Реус нам уже рассказала, что он учился вместе с ней. А как у него складывались отношения с женщинами? – спросил Лев Иванович.

– Женщины… – Ольга слабо улыбнулась. – У Жени были романы. В какой-то момент, когда ему было двадцать с небольшим, он даже чуть не женился на одной девушке с параллельного курса. Но что-то у них не сложилось. Насколько я знаю, у него всегда были сложные отношения с женщинами. Его характер… Женя, если честно, был очень самолюбив и эгоистичен. Ему постоянно нужно было, чтобы его хвалили, им восхищались, о нем заботились. А сам он… – Кирьянова вздохнула. – Сам он редко когда кого-нибудь хвалил. Нет, он не был жестким или жестоким. Но и внимательным и заботливым я бы его тоже не назвала. Но я его любила таким, какой он есть – со всеми его добродетелями и грехами, – словно в оправдание за свои слова быстро добавила Ольга.

– Да, любовь – она такая, – рассеянно согласился Гуров и все-таки уточнил: – Детей у Евгения Петровича не было?

– Нет, не было, – словно бы ставя точку в разговоре на эту тему, твердо ответила Кирьянова.

– Что ж, не было – так не было…

Гуров встал и посмотрел на часы, которые показывали уже четверть четвертого.

– Лев Иванович, – Ольга тоже встала, – что со мной будет? Неужели нет способа доказать, что это не я стреляла в мужа?

– Ну почему же нет? Есть очень много способов доказать невиновность человека в преступлении. Например, разные биологические и материальные улики, собранные криминалистами на месте преступления. Опять же, записи с видеокамер. Экспертизы сегодня проводят быстро и точно, – успокаивающе ответил Гуров и похлопал Ольгу по руке. Но увидев, что прозвучало это не очень убедительно, добавил: – Если вы не виноваты, то это легко будет доказать. Так что не переживайте зря. Вы лучше вот что сделайте. Сядьте и спокойно подумайте. Вспомните, кто же все-таки мог бы желать убить вашего мужа, а заодно и отомстить вам. А может, и просто отомстить именно вам, подставив вас и убив Евгения Петровича.

Ольга побледнела так, что Гуров подумал, что с ней сейчас случится сердечный приступ. Она снова села на диван, с которого только что встала, и ошарашенно посмотрела на сыщиков. Ей и в голову не приходило то, что именно она могла стать объектом столь изощренной мести.

– Я? – выдохнула она и так сильно стала качать головой, что Крячко быстро налил в стакан воды и протянул его.

– Ольга, успокойтесь и выпейте воды, – решительно сказал он. – Чтобы что-то вспомнить, нужна ясная голова. Если не было врагов у вашего мужа, то, быть может, у вас они были?

Кирьянова с жадностью выпила воду и кивнула, но говорить ничего не стала.

– Мы сейчас уйдем. – Крячко тоже встал. – А вы, Ольга, успокойтесь и хорошо подумайте над нашим предложением. Наверняка вспомните что-то, какой-то эпизод из жизни, который подскажет вам, кто мог бы желать зла вам или вашему мужу.