Конкурс убийц

Станислав, как и всегда, согласился с другом и, вздохнув, добавил:

– Или пивка холодненького…

После обеда, проводив жен в номера, Гуров и Крячко встретились возле триста третьего номера. Лев Иванович позвонил Екатерине Родниной, и та открыла им двери ключ-картой.

– Вы долго там будете? – спросила дежурная горничная. – Я не стану вас ждать, у меня дел много. Потом просто хорошо захлопните за собой двери. Знаете, – обратилась она к сыщикам, – я не верю, что Ольга Михайловна виновата.

– Екатерина, скажите, вы Ольгу Михайловну хорошо знали? – спросил Гуров.

– Ну, как хорошо… Я ее знаю уже лет пять. С тех пор как писатели облюбовали наш отель. Она очень отзывчивый и добрый человек, если вы хотите знать мое мнение. У меня дочка в Москве живет. Студентка. Так Ольга Михайловна ей и квартиру недорогую нашла, и вообще помогает дочке – то продукты ей привезет, то вещь какую-нибудь подарит модную. Относится к ней, как к своей дочери.

– Это хорошо, что как к дочери, – понимающе ответил Гуров. – А насколько близки вы были с Кирьяновой? Она не делилась с вами своими семейными проблемами, например, или не рассказывала о своем прошлом?

– Нет, мы не были подругами в полном смысле этого слова, – покачала головой Роднина. – Скорее, просто хорошие знакомые.

– И последний вопрос – камеры наблюдения у вас в отеле стоят только в коридорах?

– Нет, еще и в холле на первом этаже. В номерах и конференц-зале камер нет.

– А у выхода на крышу и на самой крыше они есть?

– Нет, – уверенно ответила старшая горничная. – Их убрали, когда перестали пускать туда посетителей. Если бы они там были, разве бы я рискнула туда кого пускать? – потупилась она.

– Ну, хорошо, спасибо вам, Екатерина Васильевна. Не буду вас больше задерживать, – отпустил горничную Лев Иванович.

Они с Крячко вошли в номер и внимательно осмотрели все вещи, которые нашли в шкафу и комоде. Чемодан, с которым супруги прибыли в Анапу, был пуст. Ольга выложила из него все вещи.

– Значит, это не их пуговица, – констатировал Крячко. – Будем надеяться, что потерял ее убийца.

– А что толку, – нахмурился Лев Иванович. – По одной пуговице обвинение не предъявишь.

– Лева, – Крячко хлопнул друга по плечу, – нам бы хоть какую-то зацепку, а уж криминалисты пусть привязывают этот вещдок к следам, которые они собрали в номере.

– Пойдем к Ольге, что ли? – Гуров отправился к двери. – В какой там ее номер разместили? В сто первый? Надо бы узнать – может, она какие-то вещи уже взяла из номера.

К Кирьяновой их сразу не впустили. Когда Лев Иванович постучал, двери ему открыла незнакомая молодая женщина в форме полиции.

– Здравствуйте, – поздоровался Лев Иванович. – Нам нужно переговорить с Ольгой Михайловной.

– А вы, собственно, кто? – прищурилась женщина.

– Полковник Гуров и полковник Крячко из Главного управления уголовного розыска России.

Женщина не выразила никакого удивления, а взгляд ее стал еще более подозрительным.

– Ваши документы, – коротко потребовала она.

– Вообще-то мы тут неофициально, – должен был нехотя признаться Лев Иванович. – Просто так получилось, что мы поселились в соседнем с Кирьяновыми номере…

Он не успел продолжить, как женщина покачала головой и ответила:

– Вот и отдыхайте дальше, товарищи полковники, а к задержанной – нельзя.

Дверь захлопнулась.

– У тебя удостоверение с собой? – Гуров с надеждой посмотрел на Станислава. – Мария в этот раз категорично запретила мне его с собой брать. Ты, говорит, на отдых едешь, а не в служебную командировку.

– Та же история, – понимающе вздохнул Крячко. – Что будем делать?

– Звонить Пятакову. А что мы еще можем?

– А если он нас задвинет?

– Тогда у нас остается Орлов, – вопросительно посмотрел на напарника Гуров.

– А оно нам надо?

– Наши жены сделают это за нас. Ты ведь знаешь Марию. Она если что-то решила, то будет идти до конца. Чем-то эта Ольга Кирьянова их зацепила.

– Это я и сам вижу, – почесал голову Крячко.

Лев Иванович вынул записную книжку, куда записал телефон Лемешева и Пятакова, и вбил цифры в свой сотовый. Сигнал шел, но на том конце связи никто не отвечал.

– Не берет. Вот ведь…

Не успел он до конца выругаться, как его смартфон ожил.

– Да, полковник Гуров слушает, – быстро ответил Лев Иванович.

– Это я вас, Лев Иванович, слушаю, – раздался спокойный голос Пятакова. – Что-то хотели сообщить важное?

– Здравствуйте. – Гуров набрал в грудь побольше воздуха и ответил: – Не сообщить. Сообщать мне пока что нечего, а вот поговорить с Ольгой Михайловной я бы очень хотел.

– Я уже с ней беседовал, – коротко ответил Илья Ильич и снова замолчал.

– Я знаю, – с досадой в голосе произнес Гуров. – Но я ведь не знаю, какие вы ей задавали вопросы. Вполне возможно, что я смогу узнать у нее что-то дополнительно. Иногда бывает…

– Я знаю, как брать показания у свидетелей и подозреваемых. Но вы правы – бывает, что свидетели что-то вспоминают уже после опроса или рассказывают о том, о чем умолчали вначале, – снова спокойно ответил Пятаков. – Я уже дома после дежурства и только что лег отдыхать, – заметил он как бы невзначай. – Вам нужен доступ к задержанной? Тогда лучше всего сделать это вместе с нашим сотрудником. Вы ведь знаете правила, полковник.

– Да, знаю, но…

– Думаете, что она с вами наедине будет более откровенна, чем с представителями закона?

– Вообще-то, я тоже представитель закона, – с некоторым раздражением напомнил Гуров. – Просто мне бы не хотелось обращаться к своему начальству.

– Если узнают, что я вас пустил…

– Обещаю, что весь разговор с Кирьяновой я передам вам дословно. А уж если будет что-то важное, то прямо сразу же и перезвоню.

На том конце связи повисла пауза. Пятаков раздумывал.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Дайте трубку Алене. Она сегодня дежурит при задержанной.

Лев Иванович выдохнул и решительно постучал в двери сто первого номера. Когда ему открыли – молча передал женщине телефон.

Та какое-то время слушала серьезно, а потом резко ответила:

– Все под твою ответственность, Пятаков.

Она вернула телефон Гурову и посторонилась, пропуская их в комнату.

– Проходите. Я выйду на полчаса. Вам хватит столько времени? – спросила она не очень довольным голосом.

– Да, спасибо большое, – ответил с улыбкой Станислав. – Полчаса нам вполне хватит.

Полицейская хмуро покосилась на Крячко и вышла, оставив их с Кирьяновой наедине.

– Лев Иванович, Станислав Васильевич. – Ольга вышла к ним из спальни бледная, заплаканная, но во всей ее невысокой и стройной фигурке чувствовалась решительность.

– Ольга Михайловна, как вы тут? Держитесь? – с участием спросил Гуров.

– А что мне еще остается? – горько улыбнулась Кирьянова. – Я просто не представляю, как я буду жить без Жени. Он был для меня всем. У меня больше никого нет.

– У вас нет братьев и сестер?

– Нет, никого. Я у родителей была единственной дочерью. Папа умер, когда мне было шестнадцать, а мама – два года назад.

– А у Евгения Петровича родственники есть?

– Женя – детдомовский, – ответила Кирьянова. – Он всего в жизни добивался сам. Кроме друг друга, у нас никого не было.

– Ольга Михайловна… – начал было говорить Гуров, но Кирьянова его перебила.

– Не люблю отчества, называйте меня просто Ольгой.

– Хорошо, Ольга, – согласился Лев Иванович. – Вы какие-то вещи из своего номера забирали? Одежду, я имею в виду.

– Да, мне разрешили взять кое-какую свою одежду. Остальное пока нет, – опустила она голову.

Гуров достал из кармана и развернул салфетку, показывая Кирьяновой найденную им под кроватью пуговицу с якорем.

– Это не от ваших вещей пуговица?

Ольга хотела было взять пуговицу в руки, чтобы рассмотреть ее поближе, но Лев Иванович не позволил ей этого.

– Нет, – ответила Ольга после некоторой паузы, во время которой она внимательно рассматривала находку сыщика. – Такой пуговицы ни на моих, ни на Жениных вещах нет, – твердо заявила она и, пристально посмотрев на Гурова и Крячко, спросила: – Вы нашли ее в номере?