Змея и Крылья Ночи

Она немного нервничала, когда он прижал ее к кровати и забрался на нее. Нервничала, когда он раздвинул ее бедра и приготовился войти в нее. Но она нервничала, как нервничают все молодые люди, когда теряют девственность. И эта нервозность была ничто по сравнению с ее желанием.

Боль была короткой и быстрой. Она погребла ее в ощущении его дрожащего дыхания на ее коже, их плоть была так близко, как только может быть, его рот прижимался к ее рту.

Он был нежен. Сначала.

Когда он только начал двигаться, волны наслаждения смешались с остатками боли. С каждым движением, медленным и глубоким, оно нарастало.

Юная девушка отдалась ему и подумала про себя, что больше никогда-никогда не почувствует ничего такого хорошего.

Когда появилась первая искра страха? Когда этот маленький голосок в ее голове прошептал: «Подожди, что-то не так»?

Возможно, это произошло, когда его толчки стали слишком быстрыми, слишком сильными, и баланс между удовольствием и болью нарушился, несмотря на ее приглушенные слова сомнения.

Возможно, это случилось, когда она попыталась сесть, взять себя в руки, но он заставил ее снова опуститься, острым краем ногтей открывая маленькие кровавые ранки на ее плоти.

Возможно, именно тогда его ноздри раздувались от этих капель крови, может быть, крови на его руках или крови между ее ног и его поцелуи в ее щеку, челюсть, горло становились все сильнее.

Становились жестче.

Становились острее.

Сначала его губы были любящими. Потом страстными.

А потом боль.

Боль, боль, боль, боль…

Юная девушка закричала. Она просила его остановиться. Возможно, он не услышал, возможно, ему было все равно.

Поймите, жажда крови поистине ужасна.

Страх охватил ее. Его зубы глубоко впились ей в горло, пока она сопротивлялась. Он был сильнее ее. Ее бессилие было петлей, готовой задушить ее.

В тот день юная девушка была так близка к смерти.

Но она схватила серебряный канделябр с прикроватного столика и разбила его о голову своего возлюбленного. Этого было недостаточно, чтобы убить его, но в тот день она не пыталась убить своего возлюбленного. Она никогда раньше не убивала.

Ее трясло, сердце бешено билось. Когда она оттолкнула его от себя, она мельком увидела на его лице ошеломленное замешательство, а затем ужас, как будто он даже не понял, что сделал.

Слезы текли по ее щекам.

Она думала, что влюбилась. Она еще не знала, насколько смертельной может быть эта любовь.

Она спрятала слезы, схватила свою одежду и побежала. Она не оглянулась, когда он позвал ее. Ее разбитая мечта и разбитое сердце разрывали ее плоть на куски.

Она истекала кровью. Она была напугана. Она не намеренно решила бежать в комнату отца. Но куда еще она могла пойти в доме, где всюду опасно?

Король открыл дверь и впустил плачущую дочь внутрь. Она была сдержанной девушкой. Он научил ее тщательно сдерживать свои эмоции. Но сегодня она была в смятении. Ее возлюбленный и его предательство разрушили ее защиту.

Король укутал свою дочь в одеяло, слушал, как она задыхается от рассказа, и молчал, вытирая кровь с ее горла.

В тот момент он принял решение.

Юная девушка не знала об этом. Еще нет.

Глава

31

Нас осталось одиннадцать участников.

Айван уже был там, когда мы прибыли, а Анжелика последовала за ним вскоре после нас с Райном. Последним, к всеобщему шоку, прибыл Ибрихим, который тащился через всё помещение в крови, его меч был окровавлен, глаза далеки и пусты. Он убил своего напарника прямо перед тем, как шагнуть через арку. В этом году половина участников была нечетным числом. Только один из них мог жить.

Ибрихим не выглядел таким уж расстроенным из-за этого.

— Сколько людей сегодня я убила? — поинтересовалась я, онемев от удивления.

Все смотрели на меня. Но не так, как обычно. Не с веселым голодом, а с настороженным любопытством.

Я не могла решить, нравится ли мне эта перемена.

В отличие от других испытаний, Министер и его последователи ждали в Лунном дворце, чтобы поприветствовать нас, когда мы вернемся. После Ибрихима ворота, стоявшие сами по себе в центре комнаты, просто исчезли, оставив всех, кто остался за ними, на произвол кровавой судьбы.

— Поздравляю, — сказал он. — Вы — финалисты Кеджари. Вы прошли в два финальных испытания. Наша Темная Мать очень довольна вами.

Никто не выглядел довольным собой. Все были настроены мрачно.

— Чтобы отпраздновать вашу победу, — продолжал Министер, — к удовольствию Ниаксии был проведен церемониальный пир в честь вашего дара Матери Алчной Тьмы. Кровь, которая была пролита, и кровь, которую вам еще предстоит для нее пролить.

Его улыбка стала шире, как будто это было единственное, что приносило ему истинное удовольствие.

Иногда мне казалось, что Ниаксия немного развратна.

— Идите, — сказал он. — Исцелите себя. Отдыхайте. Лунный дворец, по щедрости Ниаксии, обеспечит вас всем необходимым. Возвращайтесь в церковь на закате.

В АПАРТАМЕНТАХ было слишком тихо без Мише. Мы с Райном не разговаривали, пока возвращались, и я бесконечно осознавала это молчание.

Он заговорил первым, только когда за ним плотно закрылась дверь.

— Целых шесть часов отдыха после того, как мы чуть не погибли ради развлечения нашей благосклонной богини. — Он одарил меня полуулыбкой. — Как щедро с их стороны.

Я принужденно хихикнула, и его брови распрямились.

— Что?

— Хм?

— Это было похоже на звуки умирающей кошки, но еще больше меня беспокоит то, что ты действительно притворилась, что смеешься над шуткой, которая даже не была смешной.

Над этим я бы почти рассмеялась. Но моя голова была затуманена, а тело измождено. Теперь, когда шок от испытания начал проходить, то, что я сделала, и то, что я так мало в этом понимала, начало проясняться.

— Хэй, — мягко сказал Райн.

Я посмотрела на него.

И из всего, что только что произошло сегодня, этот момент, возможно, был самым пугающим.

Потому что прямо сейчас во мне одновременно столкнулись две истины:

Во-первых, он смотрел на меня так, словно мое благополучие действительно было важно для него. Что ему, должно быть, действительно не все равно, потому что я чувствовала то же, что и он. Я почувствовала его панику, когда была в опасности, и это означало, что он почувствовал мою, когда я подумала, что Анжелика убьет его.

Во-вторых, что испытание Третьей четверти луны закончилось. Мы больше не нуждались в союзе. И это означало, что-либо он убьет меня, либо я убью его.

— Что ж, — сказала я, — мы сделали это.

Мой голос был хриплым.

— Черт, конечно сделали.

Он сделал шаг ближе, его глаза не отрывались от моих.

Я должна была напрячься. Я должна была потянуться за своим клинком.

Но я не сделала этого.

— Ты была чертовски великолепна, Орайя, — пробормотал он. — Надеюсь, ты это знаешь.

Я вздернула подбородок и сказала со всей убежденностью, на какую была способна:

— Я знаю.

Он рассмеялся. Его глаза морщились, когда он улыбался. Замечала ли я раньше, как мне это нравится?

— Отдохни немного, если сможешь, — сказал он, — перед торжеством. Я оставлю тебя одну. Подготовься к другим апартаментам.

Он говорил так непринужденно, но я знала, что он имел в виду. Так он признавал, что между нами что-то изменилось? Он хотел сказать, что ни один из нас пока не должен делать никаких следующих действий?

В любом случае, я была благодарна за это. Благодарна за то, что мне не пришлось тратить эти несколько часов на то, чтобы уговорить себя убить его. Что бы ни пришлось делать завтрашней Орайе… это может быть ее проблемой. Сегодняшняя Орайя могла просто понаблюдать за ним еще немного.