Страница 47 из 101
И все же я колебалась. Это лекарство было одним из немногих, которое могло помочь мне, как человеку. Я еще не исцелила свои ожоги. А испытание Третьей четверти луны было не за горами.
Мише издала еще один мучительный всхлип. Этот звук прорезал меня насквозь, разрушив последние остатки моей сдержанности.
Я не могла видеть ее в таком состоянии. Я не могла.
Я вернулась к ней, наклонила ее голову назад и влила последние капли лекарства. И я не отходила от нее, пока ее залитое слезами лицо не стало спокойным, и пока она не погрузилась в сон, тяжелый и беспробудный, как сон ребенка.
Глава
27
Я никогда не видела Винсента таким.
Он ждал меня, когда я пришла. Даже в тени красный цвет его крыльев окрашивал его силуэт в малиновый цвет. Три верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнажая его знак Наследника. Клубы дыма, расходящиеся от тонких красных чернильных линий, пульсировали вместе с биением его сердца.
Для Винсента было необычно оставлять видимыми свои крылья и знак, но эти вещи, какими бы пугающими они ни были, не были тем, что заставило мой желудок сжаться, когда я увидела его.
Винсент всегда был спокойно-жестоким, когда это было необходимо, да, но всегда элегантно-сдержанным. Теперь, взглянув на его лицо, я увидела чужую версию его, которая позволяла гневу кипеть прямо на поверхности его кожи. Обычно его нрав был гладким черным морем, спокойной поверхностью, скрывающей ужасы, которые таились далеко внизу. Теперь же оно дрожало от нарастающих волн и кружащих плавников.
Когда я смотрела на Винсента, я не видела ничего, кроме безопасности. Но сегодня что-то во мне отшатнулось при виде его, как будто восьмилетняя версия меня настаивала: «Он похож на твоего отца, но это не он».
Затем он повернулся ко мне, и его глаза смягчились, а когда его плечи расслабились с долгим вздохом облегчения, мои тоже расслабились.
Только отец мог на меня так смотреть. И Богиня, я почувствовала облегчение, увидев его.
Он осмотрел меня с ног до головы.
— Ты не пострадала?
Я кивнула.
— Ты избежала самого страшного нападения?
Я зажала правду своими зубами. Еще бы, ведь я отправилась убивать вампиров в человеческих кварталах вместе со своим напарником ришанцем! Это было бы неплохо.
Я ответила:
— Да. Мне повезло.
— Я никогда не хотел, чтобы ты заставла такие времена. Я знал, что они придут, но не хотел, чтобы ты их видела.
— Это ришанцы? — спросила я тихо. — Ты уверен в этом?
По какой-то причине я услышала голос Райна, говорившего сегодня с такой уверенностью: Ришанцы этого не делали.
— Да.
— Они атаковали где-нибудь еще?
Его горло дрогнуло.
— Да. Но в некотором смысле, это благословение. Слишком давно у меня не было возможности уничтожить их раз и навсегда. На этот раз я не упущу своего шанса.
Он полностью повернулся ко мне, свет падал на его лицо. Он осветил созвездие красно-черных брызг на его рубашке и горле — кровь вампира. Темнота покрывала и его запястья, как раз на границе манжетов рукавов, и задерживалась под ногтями. Вероятно, он поспешно вытер руки и лицо, прежде чем прийти сюда, но если он пытался скрыть от меня то, чем занимался последние два дня, ему это не удалось.
Страх, внезапный и сильный, сжался в моей груди.
Я потеряла Илану. Я не знала, смогу ли я пережить потерю Винсента.
Если бы ришанцы действительно наступали, он был бы их главной целью. Каждый ришанский повстанец в Доме Ночи понимал, что победа в их войне означает убийство либо миллиона вампиров хиаджи… либо только одного: Винсента. У него не было детей, он прекрасно знал, насколько опасно могущественное потомство. Это означало, что без него у клана Хиадж не будет наследника. Некому унаследовать силу клана Ночнорожденных хиаджа. Некому было ею распоряжаться.
Когда между кланами началась война, убийство Наследника и всех, кто мог бы унаследовать их силу, стало конечной целью.
В конце концов, именно так поступил Винсент двести лет назад. Он использовал свой дар от Ниаксии — свой приз за победу в Кеджари для усиления собственной силы и лишил линии Наследников ришанцев их силы. А затем Винсент использовал эту огромную силу, чтобы убить каждого ришана, имевшего хоть какую-то связь с их родом, и убить каждого хиаджа, пришедшего до него. Каждый Король Ночнорожденных, в конце концов, короновался на троне из трупов.
Я видела, как взгляд Винсента стал отрешенным, словно он тоже думал о том дне, и ужасная мысль закрутилась у меня в животе.
Ришаны и раньше восставали, но никогда так. Это была борьба за победу.
— Как ты думаешь, у них снова есть Наследник? — спросила я.
Винсент убил весь род Наследников два века назад. Но Ниаксия, сука с холодным сердцем, какой она всегда была, не позволила вымереть ни одному из кланов. Ей нравилось, когда ее дети ссорились. Когда-нибудь она подарит знак Наследника другому ришану. В последний раз это случилось более чем через триста лет. Но и двести не казались невозможными.
Если у ришан снова появилась линия Наследников, они гораздо опаснее, чем были раньше. В прошлом у них случались небольшие восстания, как тот, что привел меня к Винсенту, но это были безголовые стычки, движимые лишь гневом и местью. Они не смогли бы править, даже если бы победили.
Но если бы снова появился Наследник Ришана? Все бы изменилось.
В челюсти Винсента заиграл мускул, что говорило о том, что он много думал над этим вопросом.
— Это возможно. Если он есть, мы скоро об этом узнаем.
Черт.
— Если это так, — продолжил он, — ты мне понадобишься, как только мы станем связаны. У нас будет свобода и сила, чтобы вторгнуться на их территорию. Освободить их. — Он грустно улыбнулся мне. — Я знаю, как долго ты этого хотела. Мне жаль, что это должно произойти при таких обстоятельствах.
От этой мысли у меня закружилась голова. Целая жизнь страха и осторожности, и, наконец, возможность оставить свой след в мире, не со сломанными ногтями, а с зубами, которые могут прокусить так же глубоко, как у них.
Мои родители были мертвы. Все остальные родственники, которые у меня могли быть, вероятно, тоже были мертвы. Я знала это. И, возможно… возможно, часть меня надеялась, что это так, потому что к тому времени, когда я доберусь до них, я буду меньше всего похожа на них, чем когда-либо. Но, по крайней мере, к тому времени я смогу делать больше, чем просто убивать отдельных вампиров по ночам.
Я смогу стать кем-то. Сделать что-то.
Я проглотила неожиданную волну эмоций и слабо ухмыльнулась Винсенту.
— Если я выиграю.
Он не улыбнулся в ответ.
— Ты победишь, Орайя.
Иногда я не знала, что я сделала, чтобы заслужить такую веру. Я хотела бы быть такой же уверенной, как он.
До испытания Третьей четверти луны оставались считанные дни. Мрачное напоминание о настоящем разбивалось о мои мечты о будущем. Как будто Винсент тоже это понял, он полез в карман и достал маленький пузырек с серебристой жидкостью.
— Еще яд, для твоих клинков. Я не смог достать для тебя больше лекарства. В следующий раз.
Я вздрогнула и постаралась не показать этого. Отдать последнее лекарство Мише, возможно, было ошибкой. Мне придется бороться с ожогом самостоятельно. Но я сражалась и с более худшими ранами.
Я наблюдала за Винсентом, который смотрел на небо, глубоко задумавшись.
Казалось, он немного смягчился с начала нашего визита, но я все еще опасалась говорить о своей следующей просьбе. Я знала, какой холодной может быть ледяная стена Винсента, если он почувствует вызов. Он всегда оттаивал для меня, в конце концов, но я не хотела вступать с ним в плохие отношения на испытании Третьей четверти луны.
Тем не менее… я должна была попытаться.
— Есть еще кое-что, — осторожно сказала я. — Есть одна девушка. Одна из моих союзниц по Третьей четверти луны. Она была очень сильно ранена во время нападения, но Министер отклонил ее заявку из Кеджари. Она не переживет испытания.