Страница 39 из 101
Но недостатка в мишенях не было. Вампиры внутреннего города в мое отсутствие с удовольствием превратили район в свое охотничье угодье. Так что мы продолжали, разрушая барьер между нами шаг за шагом.
Прошло пять ночей, и я поняла, что мы прошли весь этот путь без того, чтобы кто-то из нас случайно или намеренно задел другого.
Шесть ночей, и я поняла, что за весь день мы даже не наступили друг другу на ноги.
Семь ночей, и нам действительно удалось дополнить друг друга, уничтожив одну из наших целей с безупречной эффективностью. После этого мы остановились и уставились друг на друга широко раскрытыми глазами, как будто оба стали свидетелями чуда и не хотели ставить его под угрозу, признавая это вслух. Конечно, после этого мы всю оставшуюся ночь мешали друг другу, но я принимала все, что могла получить.
На восьмую ночь я отступила и просто наблюдала за его работой. К тому времени я уже начала понимать, как он двигается, и, наблюдая за ним с этой точки зрения, все мои наблюдения превратились в выводы.
Когда я впервые встретила Райна, я думала, что он полагается на свои размеры и силу. Я очень, очень сильно ошибалась. Все это было лишь отвлекающим маневром. Он постоянно использовал магию, скрытую в каждом движении и ударе, заслоненную показной дикостью. Если бы кто-то не следил внимательно, то подумал бы, что он просто набросился на своего противника с огромным мечом из стали Ночнорожденных и победил одной лишь грубой силой — и он бы его недооценил.
Это было нечто большее, чем просто удары. Эти удары были разрушительными, потому что он использовал свои размеры, свою скорость и свою магию в каждом ударе. В этом не было ничего грубого — это был стратегический ход. Он знал, когда бить, куда и насколько сильно. Он был очень расчетлив.
Меня осенило, когда я смотрела, как он выдергивает меч из груди хромого трупа вампира. Он оглянулся на меня через плечо, вскинув бровь.
— Что? Нравится то, что ты видишь?
— Ты делаешь это специально?
— Это? — Он жестом указал на тело, выпрямился и вытер свой клинок. Светящиеся тени по всей его длине задрожали, когда по ним провели тканью. — Да, можно сказать и так.
— Демонстрация. Твой боевой стиль — это демонстрация. Ты выглядишь гораздо проще, чем кажешься.
Он сделал паузу на мгновение, возможно, от удивления, прежде чем он повернулся.
— А ты внимательно за мной наблюдала. Я польщен.
— Почему ты скрываешь, что пользуешься магией?
Он убрал меч в ножны и отказался отвечать.
— Куда дальше? Южная сторона?
— Ты хочешь, чтобы люди считали тебя диким?
Он остановился на середине шага, бровь дернулась в выражении, которое, как я теперь поняла, означало, что «Орайя сказала что-то забавное, вероятно, непреднамеренно».
— Диким?
Я не знала, что было смешного в моем наборе слов.
— Да. Даже когда ты использовал магию в пиршественном зале в тот раз, это была сплошная сила, никакого изящества.
— Ты думаешь, у меня есть изящество? Это лестно. Итак, южная сторона?
— Я думаю, ты намеренно пытаешься казаться, что это не так.
— Так и есть. — Он начал идти. — Возможно, я скрываю свою магию по той же причине, по которой ты скрываешь свою.
Мне пришлось сделать три шага, чтобы не отстать от двух его шагов.
— Ты не имел права знать о моей магии. И ты не имеешь права знать, почему я ее прячу.
— О, я знаю, почему ты ее спрятала.
Мне пришлось постараться, чтобы не выдать удивления.
Медленная улыбка растянулась на его губах.
— Ты скрывала это, потому что не знала, что можешь это сделать. Ты выбросила меня из окна совершенно случайно.
На этот раз, будь проклято мое лицо, миг шока отразился на моем лице прежде, чем я смогла его предотвратить.
— Это не…
— Послушай, ты во многом талантлива, принцесса. Но актриса из тебя так себе. А теперь пойдем. Мы теряем лунный свет.
Богиня, черт бы его побрал, я столько всего хотела сказать и главное это: «Ты, черт возьми, знал, и все равно наговорил мне столько дерьма?» — но я закрыла рот, достала клинки и пошла за ним.
Я не знала, как мне к этому относиться, к тому, что он наблюдал за мной так же пристально, как я за ним.
МНЕ НЕ НРАВИЛОСЬ, КОГДА ЗА МНОЙ НАБЛЮДАЮТ, и еще меньше нравилось, когда меня понимают, но даже я должна была признать, что это имело неоспоримые преимущества. Вскоре мы с Райном работали вместе, как будто знали друг друга много лет.
Мы изучили боевые стили друг друга и поняли, где нужно оставлять проходы, чтобы подстроиться друг под друга. Работа шла без остановки, с момента захода солнца до момента, когда горизонт окрасился в розовый цвет приближающегося рассвета. Это не обошлось без множества синяков, колких обид, оскорблений и ноющих мышц. И нам предстоял еще долгий, очень долгий путь.
Но Райн, с неохотой вынуждена была признать я, был прав в тот вечер, когда впервые предложил мне союз: мы стали хорошей командой.
После того как мы вернулись из округов, я каждый день проводила время с Мише, практикуясь в использовании магии. Это происходило… не так успешно как хотелось бы. По крайней мере, мы с Райном каждый день добивались ощутимого прогресса, даже в самых неудачных ситуациях. Моя магия, однако, была непостоянным, непредсказуемым зверем. Иногда, под присмотром Мише, мне удавалось вызвать на кончиках пальцев маленькие искорки тени или Ночного огня. Другими ночами даже просить об искрах было слишком сложно. И ни разу я даже близко не подошла к тому, чтобы вызвать ту силу, которую я использовала, чтобы выбросить Райна из окна.
Я была благодарна, что практиковались магией в моей комнате, где Райн этого не видел. Я бы никогда не пережила унижения.
— Ты потерпела поражение еще до того, как начала, — сказала Мише после одной долгой ночи, когда мне не удалось призвать свою магию, даже слабую. — Она знает, когда у тебя плохое настроение.
— У меня нет плохого настроения, — проворчала я.
— Ты боишься ее, а она боится тебя, — щебетала она. — Ты просто должна, знаешь… воспользоваться этим! Пусть твое сердце откроется! — Она широко раскинула руки, сияя, как будто это было триумфальное и совершенно разумное указание.
Я бросила на нее грозный взгляд, вздохнула, а затем продолжала терпеть неудачу еще пятнадцать раз, пока не сдалась в изнеможении от ярости.
По правде говоря, несмотря на свое ворчание, я восхищалась Мише. Не ее вина, что моя магия была слишком темпераментной, чтобы быть полезной. Она была терпеливым и преданным учителем, а ее понимание магии было невероятным. Она манипулировала пламенем и светом так, словно они были продолжением ее тела, с беззаботной легкостью. Это было умопомрачительно.
Я думала, что смогу научиться у Мише, потому что она тоже черпала магию, которая традиционно не входила в ее компетенцию. Но все, что я узнала, это то, что она, по-видимому, была какой-то аномалией природы, потому что ей, казалось, не нужно было стараться.
Однажды, когда мое любопытство взяло верх, я спросила ее:
— Как ты вообще начала этим заниматься? Я про огонь.
— Это просто… во мне.
— Верно. Но… как? Откуда ты это знаешь? Как ты это обнаружила?
Она тупо смотрела на меня, нахмурив брови, как будто я только что попросила ее описать, как она начала дышать.
— Она просто была там. И твое тоже.
— Я так не думаю.
— О, но это так! — настаивала она.
Это не так.
Винсент тоже не особо помог. Его советы были противоположны советам Мише — они сводились к скудным инструкциям по контролю мышц, форме и, прежде всего, к концентрации, концентрации, концентрации. За эти недели я видела его всего несколько раз, а со временем и того меньше. Иногда я была слишком занята, чтобы идти на место нашей встречи. В других случаях я ждала его целый час, а он все не появлялся. С каждым разом он становился все более рассеянным и отстраненным, а узел в моем животе затягивался все туже.