Госпожа зельевар

Похоже, Карвен с ней как-то поладил: вон какой энергичный и бодрый, и смотрит, как обычный человек, а не как монах на скоромное. Впрочем, мне-то что до этого? Почему я так раздражен?

Я сел за стол, похлопал в ладоши: на второе сегодня подавали рубленые котлеты с ломтиками картофеля по-деревенски и овощами. Берта оценивающе посмотрела на меня и заметила:

– Ты что-то бледен. Как себя чувствуешь? Обошелся после вчерашнего?

– Все нормально, спасибо, – буркнул я. Вот, бешусь, сам не зная, почему. Хочу подойти, взять Бена за воротник и сунуть лицом в картошку, чтоб не таращился, как его жаба.

– Я видела, что Линда приехала, – продолжала Берта. – Привезла нам новые распоряжения от министерства?

– Привезла, но в ближайшее время она будет курировать зельеварение. Это займет все ее время

Берта усмехнулась и, покачав головой, посмотрела в сторону Деллы и Бена.

– Что-то мне подсказывает, что она вцепится в бедняжку всеми зубами. Ты уж не дай девочку в обиду.

– Почему госпожу Хайсс должны обижать? – спросил я. Котлета утратила вкус – будто бумагу жевал. Берта сдержанно улыбнулась.

– Потому что любая красивая девушка в академии это конкурент для Линды. Бриллиант должен быть только один.

В это время Бену, кажется, удалось пошутить, и Делла рассмеялась. Смех у нее был, словно маленький серебряный колокольчик, и я подумал, что Берта права: Линда топит конкурентку. Всеми силами. Потому что чутье подсказывает ей: я благодарен Делле за свое спасение, я спас ее сам, и этого достаточно для возникновения искренней симпатии, которая способна перерасти во что-то большее, например, в дружбу.

Но пока это притяжение слабо, его легко разрушить. И Линда займется этим со всем усердием.

– Сейчас сюда студентки съедутся, – сказал я. – У Линды будет много работы.

– Я не о студентках, Роб, и ты это прекрасно понимаешь, – небрежно ответила Берта. – Линде наверняка уже рассказали, как красавица в пижаме вчера упала тебе в руки. Вы все еще помолвлены?

Я стиснул зубы. Потом ответил:

– Никогда мы не были помолвлены. Я говорил тебе, что надо прекратить эти сплетни.

Берта одобрительно кивнула.

– Ты для меня не только ректор, Роб. Не только бывший студент, который однажды спрятал хлопушку у меня в столе, – сказала она, и я знал, что это признание дорогого стоит. – Я очень ценю тебя и люблю. И не хочу, чтобы ты тратил время на тех, у кого на уме…

Берта не договорила: к нашему столу подошла Линда. Она успела переодеться в более закрытое платье и выглядела теперь не как барышня на балу, а как чиновница. Сев напротив меня, Линда похлопала в ладоши, вызывая обед, и сказала:

– Я проверила документы нашей новенькой, все в порядке. Ее экзаменовали при приеме на работу?

Да, она точно вцепилась в Деллу и не собирается оставлять ее в покое. Берта очень выразительно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Линду и ответила:

– Разумеется. Господин Карвен проверил теорию, ректор оценил практическую часть. Все, как рекомендует министерство.

– Очень хорошо! – Линда проглотила ложку супа и сказала: – Все-таки очень странная ситуация. Эта девушка словно бы случайно оказалась там, где Робину нужна была помощь. Спасла ему жизнь. При этом у нее так же совершенно случайно при себе был набор необходимых зелий. Потом на нее же нападает промертвие – и вот чудеса, у госпожи Хайсс опять при себе есть нужное, на этот раз Искры. Вам не кажется все это… слегка подозрительным?

– Не кажется, – сдержанно ответила Берта. – Потому что…

Она не договорила. На скамью запрыгнул черный кот Деллы и аккуратно положил на колени Линды огромную серую крысу.

Крыса была хороша – жирная, с лоснящейся шкурой и длинным толстым хвостом и безжизненно скрюченными лапами. Но Линда подношения не оценила. Завизжав так, что над деревьями академического сада вспорхнули вороны, она вскочила, сбросила крысу с колен и отшвырнула ее в сторону кончиком туфли.

– О Господи! Гадость! Робин, убери ее, убери!

– Это не гадость, – объяснил я. – Так коты хотят понравиться кому-то: приносят свою добычу.

Берта смотрела на кота с высшей степенью одобрения. Щелкнув пальцами, я отправил убирающее заклинание, которое окутало крысу туманом. Тяжело дыша, прижав к груди руку, Линда опустилась на скамью, а кот важно поднял голову и произнес:

– Вот еще чего не хватало, нравиться ей! Это такой тебе от меня намек: будешь на мою хозяйку клеветать, вон чего тебе будет!

С этими словами он спрыгнул со скамьи и важно прошагал в сторону хозяйки. Делла подхватила кота на руки и громко сказала:

– Простите его, пожалуйста! Он не всегда такой вредный.

Кот на это мурлыкнул и потерся лбом о руки хозяйки, словно хотел сказать: “Вот он я, какой молодец. Люби меня, хвали меня!”

Глава 4

Делла

Над зельем невидимости мы провозились три часа после обеда, наварили несколько больших котлов, которые сразу же уволок завхоз Фаунс, и, когда дело дошло до календарно-тематического планирования, я поняла, что вымоталась в край, и больше ничего не могу. На помощь пришел Патрик: скользнув в лабораторию бесшумной черной тенью, он оценил черепа и скелеты в стеклянных витринах, осмотрел коробочки с ингредиентами в шкафу и, запрыгнув мне на колени, сообщил, глядя на Бена:

– Ты вот что, кучерявый. Ты давай-ка заканчивай мою хозяйку гонять, она и так уже еле дышит. Давай, перерыв устраивай! И нечего на нее таращиться, мы ее за мясника отдадим, а не за кого попало.

Я смутилась, а Бен покраснел сильнее семян адохлеба. Кот, довольный произведенным эффектом, спрыгнул на пол, прошествовал к небольшому дивану и сразу же уснул среди подушек. Мы переглянулись, и Бен негромко сказал:

– Я не таращусь.

– Знаю, – ответила я. – И ты не кто попало. Но может, и правда сделаем перерыв? Ты что-то говорил по поводу пирога?

Бен улыбнулся и, оставив кота спать, мы вышли из лаборатории. Шагая рядом с Беном по коридору, я думала, что как-то провалилась в свое прошлое, когда училась в колледже и вот так же выходила с занятий, пропитавшись запахом зелий. Мир снова был правильным, и я в нем занималась тем, что мне нравилось, тем, чего я хотела.

– А это куда ведет? – спросила я, увидев, как от основного коридора ответвляется боковой. Там было сумрачно и тихо, и на мгновение мне показалось, что в сером безмолвии что-то ворочается. Невольно сделалось тоскливо.

– В картинную галерею, ее создал прошлый ректор, – объяснил Бен и прибавил шага. Навстречу шел один из ассистентов, мы поздоровались и неприятное чувство, что кто-то смотрит в спину, рассеялось. – Все картины там живые. Видела когда-нибудь такие?

– Ни разу, только слышала, – живые картины и правда были чудом. Художник рисовал, например, пейзаж, а затем заклинанием отделял крохотный кусочек мира и поселял в полотне. Зрители смотрели и чувствовали запах ветра над степью или слышали шум волн. Если живым был портрет, то человек на нем мог, например, улыбнуться.

– Месяц назад как раз новую картину привезли. Подарил отец Линды.

Вспомнился сегодняшний фокус Патрика и визг прекрасной барышни. Впрочем, теперь она не казалась мне настолько прекрасной: просто девушка из достойной и благородной семьи, которой никогда не приходилось надевать заштопанные чулки.

– А промертвие не могло приехать в такой картине? – предположила я. – С учетом того, что в министерстве магии не любят господина ректора.

Бен рассмеялся. Чем больше времени мы проводили вместе, тем спокойнее и вольнее он себя чувствовал и уже не смотрел смущенным взглядом исподлобья.

– Нет, это совершенно невозможно, – ответил он, и мы вышли на лестницу, похожую на туго сжатую пружину. – Нельзя поместить промертвие в картину, оно просто не позволит это сделать.

Я кивнула. Лестница привела нас к дверям и коридору, который вывел к мягкому сиянию фонариков и темному плющу над входом в кафе. Среди плюща возились караванские феи – крошечные, с радужными хрустальными крылышками, они укладывались спать. Бен открыл дверь, пропуская меня в кафе, и произнес: