Госпожа зельевар

– Делать, что ли, нечего, магию тратить? – пробасили из-за деревьев. Обернувшись, я увидела Михеля. Тот заулыбался, помахал мне и добавил: – Я в два счета все перенесу.

– А ты вообще молчи! – завхоз замахал на него руками. – Вот молчи, не вводи в грех! Кто в прошлый раз так котлы перенес, что стекла в галерее расколотил?

Михель сделался похож на обиженного медвежонка. Это было так забавно, что девушки даже рассмеялись.

– А тут я вообще не виноват, – заявил он. – Мне камушек какой-то под ботинок попал, ну я и не удержался.

Над деревьями пролетели драконы – низко, так, что были видны золотые чешуйки на животах. Берта рассказывала однажды в столовой, что драконов выпускают летать, чтобы они не скучали в своих подземных стойлах. Я вспомнила свой полет и невольно поежилась. Быстро, конечно, но повторять не очень хотелось.

Я разлила зелье по пузырькам, Бен аккуратно расставил их в коробки, и на сегодня наша работа подошла к концу. Фаунс вздохнул, поднялся и, свернув газету, вновь извлек свой артефакт.

– А ну, всем отойти! – скомандовал он и навел его на наш рабочий стол.

– Хорошее это дело, трудиться на свежем воздухе, – улыбнулся Бен. Я так и не поняла, принял ли он всерьез мои слова о том, что я решила посвятить жизнь зельеварению, а не любви.

– Надо будет повто… – начала было я и осеклась. Голову наполнило звоном, сделалось трудно дышать, а трава вдруг оказалась как-то близко, почти у лица. Очертания деревьев, изящный силуэт замка на фоне заката, встревоженные голоса студентов – все вдруг заскользило куда-то в сторону, прочь, прочь. Я сделалась соринкой, которую повлек за собой поток – только ни у какой соринки не будет проступать паутина на руках…

– Клади ее! – услышала я далекий голос. Линда? А она что тут делает? Сегодня мне повезло ни разу ее не встретить – должно быть, она истекала ядом и злостью в своих покоях. – Бен, да положи ты ее, тебя сейчас шарахнет заклятием!

Цветные пятна, которые мельтешили перед глазами, рассыпались – я увидела Линду, она склонилась надо мной и смотрела с таким видом, словно я была редким животным, не меньше.

– Шаг назад! – распорядилась она. – Всем сделать шаг назад! – и добавила каким-то странным, не своим голосом, дрожащим и тихим: – Ну, Господи, помоги, я только теоретик…

В тот же миг меня ударило в живот.

Я открыла рот, готовясь закричать – и вдруг поняла, что кричать незачем. Тошнота и головная боль отступили и развеялись, зрение прояснилось, тело наполнилось яркой легкостью – такой, что я готова была взлететь. Линда выдернула носовой платок из кармашка, провела им по лбу и вздохнула так, словно успешно выполнила очень тяжелую работу.

– Что случилось? – спросила я. Бен помог мне сесть на траве, и я увидела, как со стороны замка бежит Робин. Он здесь! Мне сразу же сделалось спокойнее. Линда снова провела платком по лбу и глухо ответила:

– Твое заклятие на что-то среагировало и стало тебя пожирать. Молот Грома способен остановить такие вещи, но я никогда его не использовала.

Мы с Линдой посмотрели друг на друга: я не могла взять в толк, почему она вдруг решила спасти меня. И почему заклятие вдруг ожило? Весь день прошел спокойно, ничего не случилось – а теперь я сижу на траве, и студенты испуганно перешептываются в стороне, и Линда пришла ко мне на помощь…

Я поняла, что ничего не понимаю.

Подбежал Робин – поставил меня на ноги, прижал к себе, и я услышала, как гулко и встревоженно стучит его сердце. Он испугался за меня – по-настоящему, так, как пугаются за близкого человека, а не просто за коллегу, друга или вынужденную жену.

Мне захотелось плакать. Сама не знаю, почему.

– Что ты с ней сделала? – едва слышно произнес Робин, глядя на Линду. Да, она была дурой, принц Шеймус верно сказал, да, она была способна на мелкие гадости, но не на большую подлость. Линда устало махнула рукой.

– Сбила ее заклятие Молотом Грома, – ответила она, и студенты испуганно поддержали:

– Да! Да, так и было!

– Было, было, – заверил Фаунс. – Они это, господин ректор, работу закончили, я начал убирать тут все… А госпожа Эверард возьми да упади, и всю ее будто паутиной покрыло. Принц Ламар сразу же к замку рванул за помощью, короче, если бы не леди Сноу, тут ничем хорошим не кончилось бы.

– Молот Грома, – пробормотал Робин. Отстранил меня, посмотрел в лицо, словно пытался убедиться, что со мной все в порядке, и это было настолько искренним, настолько переполненным тревогой и страхом опоздания, что я поняла…

Нет. Не надо. Не сейчас…

– Да, Молот Грома, – повторила Линда. – Ты, наверно, ждал, что я убью ее, Роб. Может, и стоило бы. Но я не убийца.

Она убрала платок в карман и побрела в сторону академии. Бен, какой-то растерянный и ненужный, потащился за ней.

Робин вздохнул и снова прижал меня к себе.

12.1

Делла

Нет, Робин не притворялся.

Да, он сказал, что я ему нравлюсь – но когда я смотрела на него, то видела, что его чувство намного глубже простой симпатии к девушке. Девушек на свете не перечесть, а он смотрел так, словно я была одна. Словно только я была важна по-настоящему.

– Вы меня удивляете, господин ректор, – произнес доктор Соданберг, отсчитывая капли в стакан. В воздухе веяло резким запахом добронрава, травы, которая цветет только в ночь святого Жоффрея – меня принесли в палату, уложили на койку, и доктор сразу же взялся за дело. – Линда Сноу не могла не помочь.

– Вы прекрасно знаете, как она ко мне относится, – заметила я. Доктор протянул мне стакан, я осушила его, и голова наполнилась звонкой свежестью и легкостью. Остатки паутины на кончиках пальцев растворились. – Да вся академия знает.

– Ну и что? Да, вы ее соперница, но она прежде всего дочь замминистра Сноу. Чиновник министерства магии. Если бы она не оказала вам первую помощь в присутствии такого количества свидетелей, то ее быстро сняли бы со всех постов. А тут госпожа Сноу рисковала… неправильно брошенный Молот Грома прошел бы отдачей по ней самой.

Робин устало опустился на один из стульев. Я подумала, что наверно эту ночь мне придется провести здесь, в палате, и почему-то от этой мысли сделалось легче. Лежать с Робином под одним одеялом, снова прильнуть к нему во сне – от одного воспоминания об этом становилось неудобно и неловко.

– Да, она заработала много очков этим броском, – усмехнулся Робин. – Теперь Линда Сноу не ревнивая фурия, а героиня-спасительница, и она обязательно все это обернет себе на пользу. Я, по крайней мере, к ней смягчился. Как думаете, доктор, что могло вызвать проявление заклятия?

Доктор Соданберг пожал плечами. Он собирался ответить, но не успел – в палату вошел полковник Стенли, повел носом и сказал:

– Да, тут тоже пахнет. Он был рядом с ней.

– Самовозрожденный мертвец? Да рядом с ней вся академия была, – нахмурился Робин. Стенли понимающе кивнул и с искренним интересом посмотрел на доктора – тот едва уловимо улыбнулся и спросил:

– Крепко они вас обожрали, эти гробоеды?

Я невольно поежилась. Полковник улыбнулся в ответ.

– Крепко. Но печать Соломона все остановила. Вы некромант, доктор. Тоже чуете смерть?

Доктор кивнул. Робин устало провел ладонями по лицу.

– Рядом с ней были Бен и Фаунс. Весь день. Но они не мертвецы. Если кот наш детектор, то он спокойно идет к ним обоим. Студенты смотрели, как Делла и Бен работают, но студентов не было в академии, когда устроили прокол и притащилось промертвие.

За окнами давно сгустился темно-синий вечер. Откуда-то издалека доносились голоса и звон гитары: студенты веселились в выходной. Я представила, как самовозрожденный мертвец метался по хранилищу доктора Соданберга, слепо натыкался на стены и шкафы в поисках нужных зелий, и мне сделалось холодно.

– Что, если это не мертвец? – спросила я и посмотрела сначала на полковника, а потом на доктора. – Вы оба чувствуете смерть, потому что это, например, какое-нибудь порождение мрака. Вроде тех, что лезут из провалов Тьмы в болотных окнах. Или тех, которых запечатывает академия.