Акварели коммуналки

Третья версия – самая интересная и кажется наиболее правдивой.

Челышевы делают ремонт у богатейшего купца Самары Лаврентия Аржанова. Он тоже старообрядец. Аржанов замечает, что во время перерывов, когда рабочие отдыхают, старший сын Дмитрия Ермиловича Миша читает книги из хозяйской библиотеки. Это приводит в восхищение купца. Он выдает 10 тысяч рублей Челышеву-старшему на образование сына.

И, как оказывается, совсем не зря. Из Михаила Челышева получается значительная личность исторического масштаба. В 1892 году он избирается гласным Самарской городской думы. В течение двух лет занимает пост городского главы Самары, становится депутатом III Государственной Думы от Самарской губернии.

В дневнике Льва Николаевича Толстого (всё время с оглядкой на классика, без него не обойтись!) есть запись: «Вчера был Челышев. Соединение ума, тщеславия, актёрства и мужицкого здравого смысла, самобытности и подчинения.

Не умею описать, но очень интересный…» Это Лев Николаевич не умеет описать?!! Ну, не знаю, как на это реагировать?! Всем бы так «не уметь»!

Ради политической карьеры Михаил Дмитриевич не регистрируется в купеческой гильдии, поэтому официально принадлежит к крестьянскому сословию. Последняя легенда о крестьянском мальчике, который благодаря своему природному уму и трудолюбию добился высоких постов, выглядит блестяще и жизнеутверждающе и, на мой взгляд, является определяющей.

Есть ещё один интересный факт из биографии Челышева. Михаил Дмитриевич прославился благим делом – борьбой с пьянством. Он даже получил разрешение издавать беспартийную газету «Самарский край» с идеологической направленностью антиалкогольного характера. На газету не раз накладывались штрафы, вызванные остротой оценок текущих ситуаций. Антиалкогольная пропаганда плавно перешла в антипатриотические высказывания в статье о Русско-японской войне, где утверждалось, что все русские солдаты страдали алкоголизмом. Газета «Самарский край» была оштрафована и вскоре закрыта.

Никаких аналогий с сегодняшним днем. Никаких. Иначе не состоится проба пера в раскрытии типа «маленького человека», появившегося в русской литературе одновременно с реализмом в начале 19 века. На классиков никто и не замахивается. Просто хочется проследить эволюцию «маленького человека» с шагом в полтора века.

В силу романтичности и прямолинейности характера у Михаила Дмитриевича было много врагов. Журналисты его травили в прессе, обвиняя в пособничестве разврату и пьянству, которые творились в бане на улице Саратовской. Инкриминировали ему, что, не выплачивая жалования своим служащим, он вынуждает их зарабатывать деньги поставками не только алкоголя, но и женщин с низкой социальной ответственностью. Результатом этой травли стала демонстративная отставка с поста городского головы.

Есть ещё одна антиалкогольная история с питерским следом (без этого всегда, видимо, было не обойтись).

Как-то Михаила Дмитриевича пригласили на банкет к императору Николаю Второму. Когда подняли традиционный тост за здоровье императора, Челышев произнёс: «Я желаю здоровья Государю, но и его здоровье не стоит того, чтобы я отравлял своё собственное алкоголем».

На эти слова отреагировал обязательно везде присутствовавший Григорий Распутин, пророком слывший в своем отечестве: «Это ты зря, Мишка! Здоровье тебе не понадобится». 13 сентября 1915 года Михаил Дмитриевич, в возрасте 49 лет, абсолютно здоровый и энергичный, умирает от разлитого перитонита, причиной которого стал банальный аппендицит.

Краткий экскурс в историю закончен! Остается поблагодарить самарских экскурсоводов за услышанное и увиденное их глазами.

Действительно всё, что связано с челышевским домом, незабываемо: история дома и истории (судьбы) людей, имеющих к нему отношение. Воспоминания не пересыпаны нафталином, у них нет запаха ветоши. Это воспоминания юности, наполненные колоритом молодости и любви, поэтому они на пожизненном бережном хранении в сундуках памяти.

Я тоже хочу присоединиться к увековечиванию памяти Михаила Дмитриевича, выделив целый зал в Галерее акварелей под названием «Коммуналка». Вот теперь добро пожаловать в Галерею. Ещё раз напоминаю: вход и выход – одна и та же дверь.

Белка

Белка отдавала себе отчёт, что сигарета и джезва со свежим молотым кофе в сочетании с белым махровым халатом – сомнительные атрибуты совместной жизни с соседями по коммунальной кухне. Вызывающий вид, кофейный запах, да и сам стиль жизни. Подводило желание соответствовать своим собственным представлениям о красивой жизни в не подходящих для этого условиях. Потому инстинкт самосохранения нечаянно взял и отключился. Реакция соседей на новенькую сложилась сразу же: «Выпендро!»

Для Белки ничего нового в этом клейме не было, поэтому она терпеливо ожидала своего часа, как профессиональный артист перед многократно сыгранным спектаклем, твёрдо зная наперёд, что когда он наступит – равнодушных не останется… Так оно, собственно, всегда и бывало. Долго ждать не пришлось.

Заканчивался весёлый весенний месяц апрель. Впереди замаячили длинные выходные майские дни с праздничными концертами, демонстрациями, открытием дачного сезона с шашлыками, субботниками и весенними ежегодными уборками осенне-зимней грязи.

Красавица Тамара вместе с под стать ей красавцем-мужем Василием (в обычной жизни Томка с Васей) нарядились для похода в театр оперы и балета на праздничный концерт, посвящённый Первомаю. Тамара бросала на Белку косые взгляды, желая привлечь внимание к своей расфуфыренной персоне в изумрудно-зелёном платье с золотым люрексом, собственноручно сшитом к майским праздникам. Белка невозмутимо стряхивала пепел болгарской сигареты «Опал» в изящную бабушкину китайскую солонку, которую носила собою и называла пепельницей. Она помешивала выкипающий кофе из медной джезвы на видавшую виды чугунную плиту, старательно делая вид, что погружена в чтение захватывающего детектива. В книгу она смотрела между строк и букв, а на самом деле косилась на Томку, искренне не понимая, как можно в таком павлиньем оперенье выйти из дома, при этом чувствуя себя первой раскрасавишницей. Зелёные глаза с жирными стрелками, напомаженный, тоже жирно, ярко-красный рот. Да с таким макияжем бинокль не нужен, ни театральный, ни военно-полевой. Сценический грим. С балкона четвёртого яруса близорукий увидит лицо в подробностях. Театральным гримёрам на заметку. Экстремальный макияж для слабовидящих. Запах сладковатого до головокружения парфюма (другого не было ни на прилавках, ни под прилавком) не перешибался не менее отвратительным запахом болгарского табака (другого тоже не было, и этот-то считался за счастье).

Белка лениво кинула взгляд в сторону празднично упакованной пары, забрала кофе, как всегда, чуть убежавший на давно не мытую плиту, свистнула везде сопровождавшей её нечесаной собаке, после чего обе с независимым пренебрежением ко всему происходящему отправились в свою комнату. Кто читать, кто дремать. Идиллию нарушил короткий стук в двери. На пороге выросла царственная Тамара. Из ярко накрашенного рта последовало краткое оповещение:

– Твоя очередь убирать в коммунальной квартире.

Места общего пользования убирались еженедельно согласно графику утверждённых дежурств, висевшему на видном месте возле уборной. Белка нехотя оторвалась от книги, собака от дивана, на котором привычно дремала в хозяйкиных ногах. Обе молча уставились на гостью. С молчаливого одобрения этих двух Тамара громко продолжила монолог, явно рассчитывая на диалог:

– Прорвало трубу. Дом старый, все коммуникации дореволюционные, не выдерживают такой длительной эксплуатации…

Тамаре надоело умничать, выдерживая политес. Впереди намечался праздничный театральный вечер.

– Короче! Все говно с верхних этажей по осклизлым, ржавым трубам течёт к нам на первый. Бери двушку, топай на угол в телефон-автомат и вызывай аварийку. Потом предупреди соседей, чтобы временно не пользовались сливом в туалете и ничего не спускали в унитаз.