Страница 6 из 11
– Это какие, например? – он сложил руки на груди.
– Новогодняя съёмка, праздничные, ты же поздравляешь своих читателей с восьмым марта, Пасхой, днём Ивана Купалы…
– А это ещё зачем?
– Для разнообразия, не перебивай, – отошла к скамейке под яблоней. – Так вот. Двенадцать сетов. Это двенадцать наборов референсов, бронь студий и локаций, луки, работа ассистента, аренда недостающего оборудования. Опять же, выездные съёмки – это отдельная графа расходов, от подорожных вплоть до оплаты закрытой территории местного парка, оранжереи…
–Всё. Я тебя понял. Это сложно и дорого. Давай тогда хотя бы до конца года, – скоропалительно принял решение мужчина, вставая напротив меня и, видимо, ощущая моё нежелание прикосновений…
Я назвала эту же сумму.
– Не понял. Количество съёмок же уменьшилось.
– А оптом дешевле, тем более это мои сверхурочные, я же в отпуске…
– Тебя цыгане торговаться учили?
– Как ты мог такое обо мне подумать! – наигранно возмутилась я, приложив ладонь ко лбу, притворно лишаясь не только совести, но и чувств, что на скамейке было удобно. – Бабушка любимая!
– И почем у неё была краденая лошадь?
– А то сам не догадываешься, что дорого.
– Впрочем, как и цена на твои услуги.
– Конечно, ибо дёшево не может быть качественно.
– Бред. Носки из собачьей шерсти не такие дорогие, а греют лучше козьего пуха.
– Ну, так иди, дальше ищи носки по размеру, а меня не отвлекай!
Да, дипломатия явно не мой конёк. Или просто меня нельзя выпускать к людям голодной и сонной. И вообще, если сейчас же я не лягу в кроватку, то кто-то оприходует домовину!
Я гневно сверкнула глазами на писателя. Лучше злиться, чем блаженно пускать на него слюни.
– Хорошо, я согласен, – ещё не зная на что подписывается, уведомил меня писатель.
– Первое правило: если я сказала надо – значит надо.
Мужчина сложил руки на груди. Но к его чести, не перебивал.
– Второе правило, даже если не надо, то все равно надо! То есть, если я сказала «скидывай портки, власть сменилась», ты…
Я многозначительно протянула последнее, как бы намекая, чтобы он повторил мою речь. В подтверждение осознания, к какому тирану попал в руки.
– Я… – мужчина хрипло протянул и приблизился ко мне, присел на корточки, чтобы наши лица оказались друг напротив друга. Положил ладонь на талию, что пряталась под широкой футболкой, сжал, погладил большим пальцем выступающее ребро и, наклонившись, прошептал. – Я-то, конечно, разденусь… Но тогда и ты послушай моё правило: я – голый, ты – голая. Поняла?
Мой судорожный выдох послужил лучшим ответом. А писатель наклонился сильнее. Его дыхание опалило щеку, которая и без всего этого пунцевела. Задел жесткой щетиной мою шею. Горький аромат табака раскрылся и почувствовала едва уловимую ноту ванили. Вдохнула полной грудью. Безумно, пряно, дымно…
– Я заеду завтра за тобой после двух. Будь готова, а то побежишь за машиной…
Я задохнулась возмущением. Аж сразу не нашлась, что сказать. А потом вспомнила, что девственница – это не моё любимое амплуа, и потянула руку к шее мужчины, качнулась вперёд, максимально близко, и так же глубоко, с придыханием:
– Ты мне, для начала, аванс переведи, а потом приказами разбрасывайся, мамкин доминант, – усмехнулась я.
И, хлопнув его по плечу, выпорхнула из сильных рук. Побежала к дому и схватилась за ручку двери. Услышала сердитое:
– Номер счета!
Я обернулась и так паскудненько протянула.
– Ты же у нас умный. Я для тебя – прочитанная книга, так вот и выкручивайся сам. Найди мои реквизиты, зная только имя и псевдоним! – напомнила я ему его же слова в машине, и театрально послав воздушный поцелуй, хлопнула дверью, предусмотрительно щёлкнув замком.
Глава 7
Часы бьют. По ощущениям – меня, и по голове. Я выругалась и свесила ноги с кровати. На улице – пекло, как в первом кругу ада. Погода решила поднапрячься и намекнуть, что в преисподней нас ждёт курорт с морским бризом, а здесь и сейчас – только хардкор. Собственно, поэтому дышать в мансарде было физически сложно. А моя футболка была напоминанием, что девочки – не только пукают, но и потеют. Я выпала на первый этаж под холодный воздух кондиционера и, спустя только минут десять, убрела в ванну.
Ночь у меня, конечно, получилась прям как в двадцать лет: много знакомств, в том числе и с местной фауной, которая атаковала не только комарами, но и противными мошками, что липли на экран ноута, пока я собирала образы для писателя. Потом пришли локации. А далее – студии. Посмотрела начинающих фотографов и аренду оборудования. Ничего так, жить можно. Конечно «импульс» поискать придётся, особенно с нужными мне насадками, но это – рабочие моменты.
А ещё я себя убеждала, что моё согласие на работу с писателем – это только жажда наживы, не более. Обещала же за дёшево не работать с мужиками? Вот! А этот – за дорого. И вовсе не потому, что он мне интересен. Мне и клубника интересна, но с ней же я не подозреваю противоестественной связи.
Тетка на кухне шуровала скалкой по тонкому тесту для лапши. Я чмокнула родственницу в щеку, и пошла наливать нам с ней чай. Вытащила вчерашние оладьи. Поставила их в микроволновку. Достала варенье и, зачем-то, колбасу. Это по привычке. Противная хвостатая скотина материализовалась под ногами и мерзко заорала. Клавдия бросила скалку и ринулась к бедному котику, которого не любят, не кормят. Ага, эту харю, при жгучем поносе за неделю не обгадишь.
Я посмотрела на эту парочку, перевела взгляд на окно и заприметила чёрную Ауди у ворот. Скабрезно усмехнулась, и пошла наслаждаться трапезой. Через четверть часа мужик не выдержал и скромно постучался в дверь. Я открыла и впихнула ему в руки чашку с чаем, со словами:
– Опаздываешь, чай того и гляди остынет.
На писателе были мягкие льняные штаны и такая же рубашка, только белого, а не горчичного, в тон низу, цвета. Она не имела верхних трёх пуговиц, отчего рельефные ключицы смотрелись особенно привлекательно. Хоть облизывай.
– Ты издеваешься? – вызверился мужчина.
– Почти, но не совсем. Идём на оладушки…
Я махнула рукой, чтобы следовал за мной, и углубилась в спасительную прохладу дома. На кухне случилась встреча века: городской пижон и местная интеллигенция, которая уже заранее настроилась воинственно.
– Добрый день. Простите, я с пустыми руками…– развёл этими самыми руками писатель, и удостоился понимающего взгляда. Видимо, какая-то нотка мужской харизмы, которая действовала не только на меня, все же была у мужчины, потому что тетка расплылась в улыбке и заверила, что все нормально. А я подвисла, вот умеет же писака быть милым, когда захочет.
Тётка ушуршала трикошками в сторону зала, а я села напротив мужчины и положила ему айпад с вариантами фотосессий. С минуту он молчал, листал фотки, а потом так проникновенно:
– Шутишь?
Я непонимающе уставилась и развернула планшет так, чтобы вдвоём было видно. На первой фотке лапы девицы, на второй – туфельки, потом пляж и компания восточных мужиков.
– А что? Вот смотри… Это – твои руки, это – твои ноги, а это – ты отдыхаешь в отеле в Таганроге…
Завела я знаменитую песню из камеди. Перелистнула дальше, на фото, где сидит псина с грустными глазами.
– Это – ты простужен, это – ты обижен, а это – ты на пляже, текилой обездвижен…
Вот на последнем я не выдержала и заржала.
– Напомни, какой сегодня день недели? – так многозначительно и строго спросил писатель, что я ещё больше развеселилась.
– Я непредсказуемая всегда…
– Вот это меня и пугает,– печально, словно поставив мне диагноз, признался мужчина.
А я, прекратив ржать, посерьёзнела и обошла стол, встала возле мужчины и теперь показывала реальные съёмки, которые мне хотелось бы отработать.
– Но сейчас мы с тобой по максиму отснимем в студиях…
– Почему сейчас?
– У них – не сезон, большие скидки на аренду…