Страница 5 из 13
Часть 1 — Путь «Золотого семени». Эпизод 3
(pov Элег Эл).
Туман ложится в ноги, развеиваясь выше пояса. Над жидкими кронами мелькают звёзды. Светает. Ещё темно, но цвет неба становится немного другим, а так бывает перед рассветом.
— Смотрите! — тыкает факелом вперёд тётя Шинни.
Сквозь туман за водянистой топью проглядывает деревянный настил.
— Это здесь. Нужно попасть на тот настил, он выведет к шептунье.
Из воды торчат несколько валунов. И если быть аккуратным, можно перебраться по ним до настила, не отыскивая его начало. Прыгаю на первый. Нога немного поскальзывается, но я, взмахнув руками, удерживаю равновесие.
— Элег, нет! — вскрикивает Олга.
Она у нас самая неуклюжая, хоть и мнит себя, по меньшей мере, леди Плавающих островов.
Ягиль как-то спьяну рассказывал, что они грациозны, как кошки. Ублажать мужчин и танцевать — два главных искусства, которым их учат с детства. А да, ещё манить взглядом! И говорил, что они так преуспели в этом искусстве, что за их манкостью красота отступает. Что даже самые страшненькие из них могут увлечь почище любой северной красотки.
Знаю, отец хочет, чтобы вернулся я. Девочкам судьба идти за мужем, а не везти его в свои земли. Наверное… Ну а я, если честно, не против попасть на Плавающие острова! Или хотя бы заполучить себе в жёны инфанту из этой локи. Да и ужасы Ракатанги смущают меня мало. Две жены положены махарадже Песков… Две!! И спит с ними махарадж одновременно! Ягиль рассказывал, что маленьким пацаном своими глазами видел, как эти змеи горячо целовались на балу в угоду своему махарадже! В наших краях такое запрещено и считается извращением. А принцы Борро! Когда Ягиль напоил в таверне странствующего капита, тот возмущённо ему поведал, что у них одна на двоих любовница, которая тоже играет с ними в свои горячие игры одновременно. И не какая-нибудь дешёвая девка, которая за деньги позволяет делать с собой всякие непотребства, морщась от отвращения, а знающая толк в удовольствиях дочь богини Халиши. Может, и врал капит. Как проверишь? Кроме них никто границы не пересекает, и спросить не у кого.
А наши северные княжны… Ну что они умеют? Разглядываю замерших сестёр. Невинные овечки! Они и целоваться-то не умеют! Какие уж с ними утехи. А в навке так и вообще член отмёрзнет! Да простит меня мать-княгиня. Хочу южных… горячих…
Возбуждённо вдыхаю поглубже. Нога таки соскальзывает, и я оказываюсь по пояс в воде, но мгновенно взбираюсь на валун обратно под сдавленный смех Шинни и вскрики сестёр.
Подтягиваю выше штаны, срезая уже успевших впиться пиявок ножом.
— О чём мечтал, княжич? — тихо смеётся Шинни. — О южных рани?
— О них, — ухмыляюсь я.
— Возвращайся, девочки здесь не пройдут.
И мы ещё час ищем вход на настил, который казался так близко. А теперь потеряли его из виду вовсе.
— Как красиво, — присаживается Инги к воде. Под прозрачной водой разноцветные камни, и она отливает где красным, а где зелёным. А чуть подальше жёлтым и голубым.
— Цветное озеро…
— Меня ищете? — шипение сзади.
И я, даже не разобрав сразу, что речь это человеческая, отпрыгиваю подальше, машинально доставая из ножен короткий меч.
Женщина… Немолодая, но и не старая.
Девочки в ужасе прячутся за спину тётки. Шинни единственная держится уверенно и холодно:
— Здравствуй, шептунья.
— За мной идите, — шипит та.
— Шинни, — склоняюсь я ближе к уху тётки, чтобы ведьма меня не расслышала. — А почему она так разговаривает?
— Вешали её… Верёвка оборвалась.
Да, если приговор в исполнение привести не удалось, приговорённого к казни положено отпускать, изгоняя из жилых мест. Перечить богам не стоит.
— А за что?
— Известно, за что… За то, что людям вредила. Просто так князь не лютует.
— Отец вешал? — удивлённо открываю я рот. За всю мою жизнь женщин у нас не казнили. Максимум — ссылали.
Шептунья с усмешкой оборачивается:
— Нет. Дед твой. Я ещё девочкой совсем была. От падучей страдала…
— А за что?
— Во хмелю лютовал. Не понравилось ему будущее!
— А что ты ему предсказала?
— То тайна, княжич. Что я говорю, никому нельзя оглашать. Иначе рот твой закроют понадёжнее моего. И вас это, девицы, касается!
Пугает… Все вокруг шепчутся да перетирают предсказания шептуньи!
— А спросят, что предсказала — соврите небылицу какую и посмейтесь надо мной с другими.
И что же, все врут?.. Не знаю, врут ли, но смеются точно. Неуверенно так смеются, побаиваясь.
Выходим к саманной хижине. Издали её и не видно. Мы практически натыкаемся на неё перед тем, как заметить. Шептунья резко разворачивается.
— Чего ты хочешь в своём будущем, княжна?
— Я хочу быть женой лорда! Хочу остаться во внутренних локах!
— А ты? — переводит шептунья взгляд на меня.
— А я хочу южную рани!
— А ты? — опускает она взгляд на Инги.
— Вернуться домой!
— Вы все получите своё, и никто из вас своего не получит!
Мы растерянно стоим, поглядывая на Шинни. Та опасливо хмурится.
— Подари мне кольцо, — шептунья, не моргая, смотрит в глаза Олге, и рассвет будто снова отступает, тяжёлые тучи закрывают встающее солнце. — И я тебе дар сделаю. Ты его оценишь.
— Кольцо?! — возмущённо оглядывается на нас Олга, сжимая руку в кулачок и пряча её за спиной.
— Отдай… — слегка толкает её Шинни в спину.
Олга очень дорожит этой единственной своей ценной вещью!
— Кому говорю, отдай!
— Отдай, Олга, — прижимается к ней дрожащая Инги.
Шёпотом причитая и вытирая с глаз наворачивающиеся слёзы, Олга снимает с себя колечко и протягивает его шептунье. Губы обиженно подрагивают. Та забирает грязными пальцами. На эти пальцы кольцо не налезет точно!
— Будет у тебя таких много! Да только радоваться им ты перестанешь быстро. А подарю я тебе вот что… — протягивает ей шептунья мешочек. — Три капли в первый кровавый день месяца — и ты в него не зачнёшь.
— Зачем же мне это?! — с отвращением берёт Олга в руки мешочек. — Я наследников должна с лордом зачать!
Шептунья недобро улыбается.
— Моё дело предложить…