Враг

— Он ее новая блестящая игрушка. Но у вас двоих двадцатилетняя история и двое общих детей. Если будет соревнование, ты в конечном счете победишь, но не в том случае, если ты не приведешь себя в порядок и не станешь мужчиной, в которого она влюбилась в первую очередь. Она все еще может вернуться.

Он закатывает глаза. — Ей некуда будет возвращаться. На дом собираются наложить взыскание, когда я не смогу выплатить ипотеку.

— Я заплатил за это.

Его брови хмурятся. — Ты что?

Я пожимаю плечами. — Я оплатил ипотеку и остальные счета. С этого момента я буду иметь с ними дело. Я бы дал тебе денег, но не верю, что ты не потратишь их на алкоголь.

— Как, черт возьми, ты это сделал?

Правда обо всем этом тяжким грузом лежит у меня в животе. Ни один ребенок не должен красть деньги, чтобы содержать своего отца, но в некотором смысле Кен обязан этим моему отцу. Он — одна из причин, по которой он в этой гребаной депрессии.

— Не беспокойся об этом, — говорю я ему, похлопывая его по спине. — Об этом позаботились.

Я люблю своего отца, но я больше не могу здесь сидеть. Видеть его таким. Он не тот парень, на которого я равнялся всю свою жизнь, и я хотел бы сохранить свой образ его нетронутым, по крайней мере, до тех пор, пока он не встанет на ноги.

По пути к выходу я хватаю столько алкоголя, сколько могу найти, и загружаю его в свой джип. Затем я уезжаю и направляюсь к пляжу.

Волны сегодня прекрасны, но я здесь не для серфинга. Я беру бутылку «Джека» с пассажирского сиденья и спускаюсь на песок.

Как все обернулось таким дерьмом? Несколько месяцев назад я занимался серфингом, не заботясь ни о чем на свете. И что теперь? Я краду деньги у парня моей мамы, чтобы оплатить счета моего пьяного отца. Я ушел, чтобы присмотреть за Молли, но мне следовало остаться. Возможно, он бы так не закончил.

Сломленный.

Одинокий.

Пьет, чтобы заглушить боль.

Я подношу ликер к губам и делаю глоток. Может быть, я найду то, что он искал, на дне этой бутылки.

21

ЛЕННОН

Мои глаза распахиваются в панике. В комнате темно, но я чувствую, что здесь есть кто-то еще. Лунный свет проникает через окно, и когда мои глаза привыкают к темноте, я вижу Кейда, стоящего у моей кровати. Я тру глаза и сажусь.

— Кейд?

Когда он подходит ближе, я чувствую запах алкоголя в его дыхании. Это сильно. Ошеломляюще. Мне требуется всего секунда, чтобы понять, что он пьян. Он пошел на вечеринку сегодня вечером вместо того, чтобы устроить ее здесь?

Все, что он сказал прошлой ночью, эхом отдавалось в моей голове всю ночь напролет. У меня были проблемы со сном, и когда я наконец задремала, он проник в мои сны. Когда я проснулась утром, моя сумка для танцев лежала на краю моей кровати. Своего рода предложение мира, я, полагаю.

Перед тем, как уйти на танцы, я подумывала поговорить с ним, но не смогла заставить себя сделать это. В ту ночь с ним, в тот момент, который мы разделили, я впервые была с кем-то, в настолько сексуальном плане — и теперь это запятнано. Каждый раз, когда я думаю об этом, я вспоминаю, как он использовал это, чтобы унизить меня. Прощать его за это было бы глупо, а я не хочу быть глупой.

Он садится на край моей кровати, но ничего не говорит. Я поворачиваюсь, чтобы включить свет, и когда я снова смотрю на него, я вижу, насколько налиты кровью его глаза. Что-то терзает его разум, и меня не должно волновать, что это, но я беспокоюсь.

— Что случилось? — Шепчу я.

Сделав глубокий вдох, он поворачивается ко мне, и я вижу, насколько он сломлен. Его боль очевидна в выражении его лица. Уязвимость в том, как он смотрит на меня, настолько велика, что угрожает разрушить все стены, которые я возвела против него.

Он протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Ты такая красивая.

Мои брови хмурятся, мне интересно, насколько он пьян и как добрался домой. Черт возьми, я даже не знаю, который час. Я застываю на месте, когда он наклоняется и прижимается своим лбом к моему.

— Я ненавижу, что я так плохо отношусь к тебе.

Он тянется поцеловать меня, но я отворачиваюсь в последнюю секунду.

— Кейд, — снова шепчу я, когда он отстраняется, но я не знаю, что еще сказать.

— Мне жаль, — невнятно произносит он. — Мне так жаль.

Прежде чем я успеваю остановить его, он спрыгивает с моей кровати и практически выбегает из комнаты. Я падаю обратно в кровать, все еще не сводя глаз с двери.

Что, черт возьми, все это значило, и что его так взволновало?

***

Саванна и я повторяем хореографию Брейди с отработанным мастерством. Мы даже вдвоем воплощаем наши собственные идеи, от пируэта здесь до жете там. Просто вещи, которые продвинут его на лишнюю милю вперед. Это последний танец, который мы будем танцевать в рамках этой студии. Сказать, что это должно быть идеально, — это еще мягко сказано.

Танцы с Саванной всегда были моими любимыми, потому что это дает мне то, к чему я стремлюсь. Мы двое подталкиваем друг друга к тому, чтобы быть лучше. Из того, что она мне рассказала, я могу ожидать многого из этого в Джульярде, и я не могу дождаться этого.

Мы идеально синхронизированы, и отрабатываем последние несколько движений танца. Музыка обрывается, когда я тяжело дышу. Не думаю, что я танцевала так усердно неделями, вот почему я хотела бы, чтобы Саванна была здесь все время. К счастью, она сказала, что пробудет здесь до тех пор, пока не придет время возвращаться в конце августа.

— Черт возьми, Леннон, — говорит она мне. — Ты действительно стала лучше с тех пор, как я уехала в колледж.

Я пожимаю плечами. — Что я могу сказать? Нужно оставаться в форме для Джульярдской школы.

Брейди посмеивается. — Она не шутит. Она тренируется каждый день, даже в отпуске.

— Это самоотверженность, — отвечает Сев.

— Или безумие, — возражает Брейди.

Я хочу смеяться вместе с ними, потому что Брейди прав — я всегда очень серьезно относилась к танцам, — но, кажется, я не могу ни на чем сосредоточиться, когда не играет музыка. То, как Кейд выглядел прошлой ночью, до сих пор запечатлелось в моем мозгу.

Обычно, когда я встаю утром, Кейд уже внизу. Однако в тот день все было не так. Я даже зашла в его комнату, чтобы проверить, как он, но его дверь была заперта. Когда я позже вернулась домой, его дома не было. С тех пор я его не видела.

Саванна плюхается на пол рядом со мной. — О чем ты задумалась?

— Это ничего.

Она улыбается. — Ничего? Это второе имя Кейда?

Откидываясь на пол, я вздыхаю. — После вечеринки он извинился. И я не имею в виду какое-то недоделанное «Прости». Он говорил так, как будто действительно имел это в виду, но я не была готова простить его. Черт возьми, я все еще не готова. Но два дня назад он пришел в мою комнату посреди ночи, пьяный.

Брейди напрягается, и Саванна нерешительно смотрит на меня. — Лен…

Я качаю головой. — Нет, нет. Ничего подобного.

Она расслабляется. — Ладно, фух. Что произошло потом?

— Он пробормотал пару слов о том, что я красивая и как он плохо ко мне относится, а затем попытался поцеловать меня. Когда я повернула голову, он пробормотал извинения и выбежал.

Брейди хмурит брови. — И ты не видела его с тех пор?

— Нет. Он ушел, когда я вернулась от Тессы, и с тех пор не возвращался. Я просто не могу выбросить из головы выражение его глаз.

Они обмениваются взглядами, и Брейди выдыхает. — Звучит так, будто он через что-то проходит.

— Да, но что это?

— Я не знаю, но на твоем месте я бы держался на расстоянии. Ты же не хочешь оказаться втянутой во все это.

Вероятно, он прав. Обычно он такой. Но часть меня беспокоится о Кейде. Он может быть мудаком, но никто не заслуживает того, чтобы ему причиняли боль. Осознание того, что что-то не так, вызывает неприятную яму в моем животе. Саванна должно быть заметила, потому что она относится ко мне как к младшей сестре, которой у нее никогда не было.