Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 28 из 70

Парижские «умиротворители», при самой деятельной поддержке лондонских «коллег», решили, что теперь, когда исчезнут унизительные для немцев последствия Первой мировой войны, Гитлер поведет себя тихо! «Немцы только навели порядок в своем доме», убеждали они себя.

В общем, потрясение в мире было велико: престиж западных демократий упал окончательно, а Гитлера — возрос.

Арабы, в свою очередь, тоже расценили ситуацию так, что можно переходить к действиям. А об итало-эфиопском конфликте все просто забыли на время. Муссолини воспользовался этим и в мае 1936 года победоносно закончил войну. Император Эфиопии отправился в изгнание. Некоторое время он жил в Иерусалиме — городе имевшем давние религиозно-культурные связи с Эфиопией.

Справедливости ради отмечу, что итальянское завоевание имело для Эфиопии и положительные стороны, как обычно и бывало при захвате европейцами стран Черной Африки. Итальянцы прокладывали дороги, улучшали водоснабжение, Налоги при них стали меньше, чем были до войны. И так далее. Это производило впечатление и за пределами Эфиопии.

Лондонские «умиротворители» постарались помириться с Муссолини, но он уже сделал выбор в пользу Гитлера. Он теперь тоже презирал Англию. «Это уже не те англичане, что во времена Дрейка», — говорил он Гитлеру, вспоминая о прославленном английском пирате времен Елизаветы. Муссолини ошибся. Когда дошло до дела, англичане оказались именно «те», а вот итальянские фашисты, когда началась большая война, не показали себя достойными наследниками славы древнеримских легионеров. Гитлер в ту пору будет иронизировать: «Муссолини, может быть, и римлянин, но его народ — итальянцы».

Итак, остановить диктаторов, в середине 30-ых годов было относительно легко. Этого не сделали. Потом с каждым годом призвать их к порядку будет все труднее.

Часть третья

Действие начинается

Глава 56

«История с бочкой» и еврейско-бедуинский бизнес

Теперь арабским вождям осталось преодолеть последнее препятствие — инертность арабских масс. Тут все было не так-то просто. По двум причинам: с одной стороны, многие арабы уже привыкли к еврейскому соседству. Работали у евреев и с евреями, лечились у еврейских врачей и т. д. С другой — они понимали, что евреи не будут легкой добычей. Если уж в 1929 году арабы встретили яростный отпор, то было ясно, что теперь, когда стало евреев вдвое больше, отпор будет еще сильнее. Они догадывались, а отчасти и знали, что «Хагана» запасает оружие. А узнать им довелось примерно следующее.

«Хагана» ввозила ружья из Бельгии. Сначала их клали в длинные ящики, которые использовались для перевозки изоляционных труб для электрокабеля. Но туда много положить было нельзя — мог выдать вес. Тогда стали ввозить в бочках из под цемента. Тут по части веса было лучше. Заказывалась партия цемента в бочках емкостью 400–500 литров. В половине из них был цемент, в другой — ружья. Благополучно прошли две таких партии. А в октябре 1935 года прибыла третья партия, из которой часть бочек с оружием успели выгрузить и вывезти. Но под конец разгрузки одна из бочек упала, крышка отвалилась. И посыпался оттуда вовсе не цемент… Шум поднялся большой — повторение «истории с ульем». Арабы, конечно, обозлились, устроили бурные демонстрации и забастовки протеста. Но и испугались тоже. Эту историю с бочкой знали все на Земле Израильской. А наиболее любознательные из арабов могли бы узнать и побольше. И узнали бы они вещь любопытную: среди снабжавших оружием «Хагану» были и бедуины! На Востоке всегда, когда надо купить что-то незаконное, — идут к бедуинам. Они привозят что надо хоть из «тридевятого царства», переходя границы по им одним известным тропам. А среди евреев к тому времени уже были такие, которые родились и выросли на Земле Израильской и хорошо знали бедуинов. Как их отцы до Первой мировой войны вели дела с отцами бедуинов, так и повзрослевшее поколение еврейских уроженцев страны пошло по уже проторенному пути. Так что завели евреи с бедуинами изрядный бизнес. Те везли оружие, и не так уж мало. В первой половине 30-х годов купили мы у них 1 000 единиц стрелкового оружия, несколько пулеметов, много боеприпасов. Это сотрудничество продолжится и дальше, приведя ряд бедуинских племен под наши знамена, где они и по сей день остаются, поставляя нам, среди прочего, великолепных следопытов — сам видел их в деле.

Но вернемся в 30-е годы. Не всегда купленное у бедуинов оружие было в полном порядке. К тому времени у нас уже были подпольные мастерские, в которых чинили все, что надо, а кое-где и гранаты делали.



В общем, арабы знали, конечно, далеко не все, но догадывались, что евреи будут драться. И не хотелось многим из них лезть под наши пули. С другой стороны, не хотелось, конечно, и в меньшинство превращаться. Надо было найти людей, которые согласились бы выступить в роли зачинщиков. И таких нашли. Это были уже знакомые нам «харанцы» (см. главу 50). Их еще не было здесь, на Земле Израильской, в грозные дни конца августа 1929 года, поэтому евреев они не боялись, да и терять им было нечего — еще не обвыклись у нас и вообще жили полулегально. Все на свете относительно. Тель-Авив был для выходцев из Германии маленьким бедным городком, а нищим сирийским беженцам скромные дома тель-авивских обитателей казались чуть ли не дворцами. Им и говорили о несправедливости: мол, «неверные» живут куда лучше вас!

15 апреля 1936 года начались первые стычки, соответственно появились и первые жертвы. Но еще казалось, что все может обойтись. Особенно в районе Тель-Авива, который уже обогнал арабский Яффо по числу жителей. 19 апреля день начался мирно, но вдруг среди «харанцев» распространился ложный слух, что евреи убивают «харанцев», работающих в Тель-Авиве. Сотни их выплеснулись на улицы Яффо и бросились на евреев. Говорят, в этот день еще находились благонамеренные арабы в Яффо, пытавшиеся спасти евреев и утихомирить страсти. Но другие подливали масла в огонь. Короче, пожар запылал в прямом и в переносном смысле слова. Что же касается «харанцев», то в Яффо они быстро были наказаны. Их сотнями задерживала полиция и немедленно высылала в Сирию. Однако свою роль они уже сыграли.

Глава 57

Шхем

Есть на Земле Израильской город. Мы его называем по-библейски — Шхем. Арабы — Наблус.

«Наблус» — это искаженное «Неаполис». Так назывался этот город в римско-византийские времена. Переименовал его на греко-римский манер император Адриан, стремившийся стереть память о евреях.

В Новое время «славился» этот город гомосексуалистами да мылом, которое там варили на оливковом масле — старинный арабский кустарный бизнес (здешнее мыло издавна экспортировали в Египет), продолжавший процветать в Земле Израильской ещё в первой половине XX века, хотя евреи уже создали промышленное мыловарение. А в Новейшее время этот город выделялся ненавистью к евреям, хоть мы и помогли ему в 1927 году, когда Шхем был разрушен землетрясением и там погибло 100 человек.

Вот в этом-то городе после вспышки насилия в Яффо и было собрано совещание арабских общественных деятелей. И был создан Высший Арабский Совет. А председателем его стал наш старый знакомый, муфтий Иерусалима Хаджи Амин эль-Хусейни. Высший Арабский Совет объявил всеобщую забастовку, которая должна была продолжаться, пока власти не выполнят трех требований: во-первых, запрет алии, во-вторых — запрет на передачу земли евреям и в-третьих — проведение всеобщих выборов с созданием полномочного правительства.

Так как евреи составляли тогда 30 % населения, выборы эти были бы для нас концом сионистского дела. Евреям объявлялся полный бойкот. И если власти не выполнят этих требований до 15 мая, то есть в течение 20 дней, плохо будет и англичанам, и евреям! Так вот и началась эта борьба, в которой и евреи, и арабы проявили огромное упорство. Арабы понимали, что, если теперь не остановить еврейскую иммиграцию, будет поздно — потом это станет еще труднее. Но евреям деться было некуда. Коса нашла на камень. В течение трех лет арабы применили все виды борьбы: забастовки, индивидуальный террор, партизанские действия. Погибло более 2 000 арабов, более 600 евреев[35] и более 100 англичан (минимальная оценка). Евреев это не поколебало. Слабым звеном оказались англичане.

35

Все еврейское население в тот период не превышало 400 тысяч.