Валентина

Не прошло и минуты, из двери показался солдат. Он нес свою тарелку жареной картошки девочке и пакет очисток от картошки.

– На, покушай, если бы было что еще, отдал бы. Это моя порция, – он протянул Вале тарелку.

Девочка жадно стала есть, пока не отняли тарелку. Вкуснее картошки она в жизни не ела.

– Да ты не торопись, не отберу, – сказал мужчина. – А это отдай маме, пусть лепешки испечет. Знаешь, там вода, соль, немного муки, и получится очень даже съедобно. Мы так на фронте делали, когда картошка заканчивалась. А она все равно выкидывать собиралась, – сказал он, указывая на дверь, где осталась та злая женщина.

Валя доела картошку, взяла пакет с очистками и побежала довольная к сестре.

– Вот принесла, – сказала она довольная собой.

– Что это? Очистки? Вот и посылай тебя, – сказала разочаровано старшая сестра. – Могла бы и картошки выпросить.

Валя умолчала, что картошку она съела одна. Было очень стыдно. Ведь мама, Наташа и тетя Зина тоже хотели. Но она была горда тем, что смогла добыть очисток от картошки, из которых, кстати говоря, мама действительно приготовила вкусные оладушки, гораздо вкуснее тех, что она готовила обычно с лебедой.

Наташка снова пошла в школу. Валя нашла себе подругу. Соседскую девочку с барака. Подругу звали Света. Девочка была на полтора года старше Вали и росла без отца. Валя так и не спросила: у нее умер отец на фронте или его вообще никогда не было в жизни девочки. Света жила в соседней комнате в подвале с мамой. И в отличие от Вали в садик не ходила, потому что маме считала, что выгоднее получать продукты по талону, чем кормить дочь в садике. Пару раз было, что у мамы Светы крали талоны, и тогда семья Вали помогала им своими скудными запасами еды дожить до следующего месяца, пока не выдадут новые талоны. В войну вообще все старались друг другу помогать. Выживали как могли. В 1944 году от отца перестали приходить письма, и мать решила, что его убили немцы. Когда в 1945 году советские солдаты одержали победу над фашистами, семья Вали даже не узнала об этом. У них не было ни радио, ни газет, так как кроме Наташи никто читать не умел. А узнала мама Вали о победе наших войск совсем случайно в госпитале от одного из раненных солдат. Семья устроила праздник, девочки нарвали щавеля с одного заброшенного огорода неподалеку от их дома. Огород им показала Света. Они с мамой иногда на нем что-то сажали, чтобы не умереть с голоду во время войны. Из собранного щавеля мама и тетя Зина испекли пироги. Это был такой праздник, хоть и с опозданием, но все же.

Осенью 1945 года, в восемь лет, Валя пошла в школу. Ей не очень нравилось в школе, особенно мальчишки, которые постоянно задирались.

– Валька, дай списать! – кричал Сережка.

– Валька – дура, – дразнился Витька.

– Не обращай на них внимания. Мальчишки есть мальчишки, – говорила Света. Она хоть и была на полтора года старше Вали, но учиться они пошли в один класс. Маму Светы уговорила Наташка, которая, как и их отец, считала, что каждому человеку нужно образование. Со Светой Валя в школе была как, за каменной стеной. Мальчишки боялись Светку, она была старше, сильнее и сдачу всегда давала и за себя, и за Валю. Валечка гордилась подругой и хотела быть на нее похожей. У Светы были длинные густые темные волосы, а у Вали светлые и вьющиеся. Валя часами пыталась их выпрямить и однажды даже решила покрасить волосы гуталином. Мать чуть не обрила ее наголо, когда увидела, но все-таки сжалилась и отмыла. Много курьезных случаев происходило с подругами. Один Валя никогда не забудет.

В послевоенные годы был дефицит чистой бумаги, и детям приходилось писать на газетах или старых книгах, которые уже были никому не нужны. Чистую бумагу достать было сложно, и вот однажды Светка познакомилась с мальчиком из богатой семьи и повела Валю с собой к нему домой. Мальчик тот был сыном подполковника. Отец был награжден множеством орденов и медалей, у них была хорошая квартира на третьем этаже. Валя зашла следом за бойкой Светой и обомлела – она никогда не была в таких квартирах. Все чистое, светлое, роскошная мебель, ковры, белоснежные занавески на окнах. Мальчик был хорошо одет и воспитан. Он повел подруг в свою комнату показать игрушки. У него было несколько машин и солдатики. Солдатики особенно понравились девочкам, они сели с воодушевлением играть ими, как куклами.

– Есть хотите? – спросил хозяин квартиры.

– Да, – хором ответили девочки. Мальчик ушел на кухню. Дома никого, кроме детей, не было.

– Где ты его нашла? – спросила Валя Свету.

– Познакомилась на рынке. Я хотела украсть яблоко, он заметил, показал мне пальцем, но не сдал милиции.

– Ух ты! – сказала Валя. – Смотри, сколько бумаги у него на столе лежит! – Света повернула голову в направлении стола и ахнула – на столе лежала целая стопка белоснежной бумаги, новехонькой, совсем не исписанной. Глаза Светы загорелись.

– Вот наши все попадают, если мы на следующий урок принесем по такому листу, – девочка встала с пола и пошла к столу.

– Нет, нельзя Светка, это же воровство! – возмутилась Валя.

– Как яблоки, которые я таскаю, есть – ты первая, как идти за ними – так это воровство! – ворчала Светка. – Погоди, сейчас два листка возьму, никто и не заметит.

Валя зажмурилась, ей было так стыдно за подругу. Как раз в этот момент зашел их приятель.

– Ты что делаешь? – возмутился мальчик, застукав Светку, складывающую бумагу себе в карманы.

– Я – ничего, просто хотела посмотреть, залезет ли она в карман, – соврала девочка.

– Врушка и воровка. Ты могла бы попросить, я бы дал. Так не поступают советские люди. Мы коммунисты, а коммунисты у товарищей не воруют, – сказал разозленный мальчик.

Светка и приятель стали ругаться. А Валя смотрела на поднос, который принес мальчик, и не могла оторвать от него глаз. На нем лежали три конфетки в красивых красных обертках. Он нес их угостить. Вале стало обидно, что из-за Светы он их сейчас выгонит и они так и не попробуют конфет. Пока Света и мальчик выясняли, кто прав, а кто виноват. Валя пробралась к конфетам и сама не заметила, как съела одну за одной.

– Еще одна, – возмутился мальчик, увидев Валю, жующую конфеты. – Вон отсюда.

– Да и пожалуйста, – сказала Светка. – Сытый голодного никогда не поймет, – подруга вышла, хлопнув дверью. Валя побежала за ней.

– Да, подруга, не ожидала от тебя такого. Съесть все конфеты. Хоть мне бы одну стащила. А еще меня в чем-то обвиняешь, я хоть бумагу нам на двоих взяла. На! – девочка достала белоснежный смятый лист из кармана.

– Извини, – сказала виновато Валечка. Ей действительно было очень стыдно, что она не сдержалась и съела все три конфеты. Но они были такие вкусные, за все свои девять лет девочка никогда не ела конфет, только сахар рафинад и тот по праздникам. А тут конфеты, какие они были вкусные – не описать словами. Жаль, что она не сдержалась и съела все, надо было все-таки угостить Светку. Бумагу, кстати говоря, у них забрали. Как только они принесли ее в класс, началась такая драка между ними со Светкой и мальчишками за белый лист, что учительница не выдержала и забрала у девочек оба листа, обещав на них написать и нарисовать что-то полезное для всего класса. Так в их классе появились первые плакаты о дружбе и хорошем поведении. Учительница рисовала превосходно, и Светку просто распирало от гордости, когда она говорила всем, что эти плакаты появились благодаря ей.

Летом 1946 года нежданно для всех вернулся отец. На дворе стояло знойное лето, Валя со Светой гуляли во дворе. Наташа тем летом подрабатывала уборщицей в госпитале, где работала мама и тетя Зина, и редко гуляла с ними. Валя не сразу узнала отца, слишком много времени прошло, да и изменился он очень. Девочки играли во дворе в догонялки с мальчиками, как неожиданно Валю кто-то окликнул.

– Валентина, Валя, Валечка! – крикнул мужчина. Девочка, обернулась, всмотрелась в силуэт, стоявший в 10 метрах от нее, но не узнала и продолжила дальше играть. Мужчина подошел ближе.