Валентина

Зиму пережили с трудом, полуголодные, они постоянно болели простудой. Бабушка каждый раз думала, что или Валя, или Наташка умрут, но девочки выжили, а к весне выздоровела и мама. Стало легче, но совсем немного. Так как с каждой семьи стали собирать помощь на фронт. У семьи Вали ничего, кроме кур, в хозяйстве не было и им пришлось отдать их. Бабушка оплакивала кур три дня. Валя не понимала, почему бабушка так расстроилась, но, когда не стало привычных яиц и куриного бульона раз в месяц, все поняла. Начался посевной сезон: тетя Надя и мама пропадали в колхозе, сеяли хлеб. Бабушка, Наташа и Валя работали в огороде. Наташа научила Валю сажать семена и рыхлить. Больше всего Вале нравилось ходить к речке за водой для полива. Но отправляли ее редко, так как она была маленькая и за один приход приносила только полведерка воды, а Наташка могла принести два, как взрослая.

Осенью 1942 года мама очень сильно разругалась с тетей Надей и бабушкой и, в спешке собрав вещи, потащила девочек на вокзал ближайшего районного округа.

– Мама, что случилось? – спрашивала Наташа. – Куда мы едем?

– К моей сестре Зине, вашей тете, в город, – ответила мама.

– А как же тетя Надя и бабушка? – спросила сердобольная Валя, которая всегда за всех переживала.

– Да, мам, как же они без нас? Зимой ведь трудно будет вдвоем? – присоединилась Наташа.

Мать лишь махнула рукой и пошла по перрону быстрее. Валя еле успевала за ними, попутно разглядывая все вокруг. На вокзале она была впервые. Все казалось ей здесь интересным и необычным. Старое пошарпанное здание сельского вокзала, железная дорога и шум приближающегося поезда, от которого она была в восторге.

– Наташ, мы что, на нем поедем в город? – спросила с восторгом девочка.

– Похоже, что да ,– ответила старшая сестра, увидев, как мама побежала к вагону.

– Вот здорово, – ответила девочка.

Дети никогда не ездили в поезде и, запрыгнув за мамой в вагон, стали смотреть по сторонам. Не успели они сесть, поезд поехал.

– Станция короткая, – пояснил им проводник. – В районах долго не стоим, только в крупных городах.

Девочки переглянулись и пошли вслед за проводником и мамой в вагон, битком забитый людьми.

– Вот ваши места, – сказал проводник и указал им на лавку у окна.

– Можно мне к окну? – спросила восторженная Валечка.

– Давай по очереди, – предложила Наташка, которой не меньше младшей сестры было любопытно смотреть, куда они едут.

Всю дорогу девочки смотрели в окно, как завороженные, не издав не звука. Периодически толкая друг друга в бок, чтобы показать что-то красивое за окном. А красот было много: могущественные леса, бескрайние поля, голубые реки и зеленые равнины. Наконец показались дома и дороги города. Девочки с замиранием сердца стали наблюдать, что же из себя представляет большой город, в который они ехали. Валя знала, что город – это огромное скопление людей, что там большие дома и даже ездят машины. Машин, кстати, за свою жизнь она ни разу не видела. В деревни все ездили на повозках и лошадях. Первое, что бросилось ей в глаза, – это дома, они были большие, просто огромные по сравнению с теми, что были у них в деревне. Несколько этажей. Считать Валя не умела, но видела, как Наташа считала, пытаясь успеть, пока поезд не унес их вдаль.

– Сколько? – спрашивала Валя сестру.

– Много, – отвечала Наташа, которая сама еще не особо хорошо считала после двух классов школы. Но уже считалась в их семье очень образованной. Потому что папа и мама вообще не учились в школе. И писать папа научился только на фронте, чтобы иметь возможность дать о себе знать. Читала, кстати, письма только Наташа, как единственный член семьи, кто на тот момент умел читать.

– Девочки, подъезжаем, – предупредила мама. – Держитесь вместе, не отставайте, иначе потеряетесь.

Сестры, перепуганные количеством народу и шумом городского вокзала, восторженно смотрели по сторонам и жались к матери. Дорога до дома тети Зины предстояла долгая. Сначала семья села на трамвай. Девочки были в восторге от этого шумного, дребезжащего и позвякивающего транспорта, потом пересели в телегу с лошадью к какому-то извозчику, который перевозил людей с остановки до нужного места, потом пересели на автобус. Наташа с Валей лишь успевали переглядываться и делиться восторгом друг с другом. Машин по городу каталось не так много, в основном это были скорые или спецслужбы. Но те немногие автомобили, что они видели из окна трамвая и автобуса, вызывали в детских душах неподдельный восторг.

– Вот это богачи, – говорила Наташка. – Представляешь, сколько стоит этот железный конь?

Валя пожимала плечами:

– Сколько?

– Дороже, чем вся наша деревня со всем скотом, – мечтательно говорила старшая сестра.

– Да, это очень-очень много, – задумчиво отвечала ей Валя, понятия не имевшая о ценности денег в свои пять лет.

Наконец-то семья добралась до дома тети Зины. Жила родная сестра матери в маленьком бараке на окраине города. На самом низком этаже. В общем, это не этаж даже был, а подвал. Придя туда, дети были в шоке. Они никогда не жили в таких условиях. Сырость, вонь, крысы, бегающие туда-сюда и не боявшиеся людей. Нет, в деревне тоже были крысы, но не такие наглые, как тут, Валя топала ногой в курятнике или сарае, и они разбегались. К тому же у них в доме жила кошка. В общем, не дом, а землянка какая-то, даже окна на половину были в земле. Чтобы посмотреть в окно, Вале надо было залезть на Наташку, а той встать на стул.

– И тут мы будем жить? – с отвращением на лице спросила Наташа.

– А ты чего хотела? Дворец? – ответила мать.

– Ну хотя бы что-то вроде нашего дома в деревне, – призналась девочка.

– Не наш он был и никогда не будет. Это дом твоих бабки и деда, и отцу от него ничего не перепадет. Сами как-нибудь проживем, – рявкнула мама и пошла помогать тете Зине по хозяйству.

Тетя Зина была одинокой женщиной сорока пяти лет, без мужа и детей. Точнее они у нее были – сын и муж, но оба уже погибли на фронте. Когда тетя Зина говорила о семье, она всегда плакала. Валя жалела тетю и всегда садилась к ней на колени, и утирала слезы платком. Тетка обожала племянниц и старалась, чем могла скрасить их жизнь в городе. Зина работала прачкой в местном госпитале. Туда же устроила санитаркой и маму. В городе было еще голоднее, чем деревне. Как говорила Наташа, в деревне мы жили шикарно, даже когда кур забрали. В городе еду давали по талонам. На Наташу и Валю давали одну карточку, а когда Валю через знакомую устроили в детский сад, вообще перестали давать продукты. Так как детей кормили в детском саду. Но в садик Валечка ходила редко, она очень часто болела, и чтобы ее продукты не пропали, за ними отправляли Наташку. Сестра не всегда доносила еду до Вали. Полуголодный подросток половину съедала по дороге, принося хворавшей сестренке половину тарелки каши или суп, разбавленный водой. Больше всего из того голодного времени Вале запомнился момент, когда они с Наташей сидели у дверей барака, как всегда голодные и уставшие от хлопот по дому. Девочки ждали маму и тетку с работы и учуяли запах жареной картошки.

– Наташ, кто-то жарит картошку, там на втором этаже. Пойдем попросим? – предложила Валя.

– Иди, ты мелкая, худая, может, пожалеют тебя и дадут, – ответила старшая сестра.

Ребенок с воодушевлением побежала по ступенькам барака к двери, из которой доносился аромат такой вкусной и давно забытой им жареной картошки. Валя набралась смелости, постучала в дверь. Дверь ей открыл мужчина. Он был с перебинтованной головой, в форме, явно военный, отправленный лечиться с фронта.

– Что тебе, девочка? – спросил он, увидев на пороге маленькую Валечку.

– Мне бы поесть, дяденька, – сказала она, глядя своими голубыми глазенками на солдата.

– Кто там? – услышав шум, к двери подошла полуголая девица лет двадцати пяти. Увидев девочку, сказала:

– Опять эти мелкие попрошайки, пшыть отсюда.

Валя никогда раньше не просила у этой женщины еды, и ей стало так обидно, она села около двери и громко заплакала.