Страница 60 из 86
В седьмом году под девизом правления Надежное призрение (633) я был по официальным делам в Цзяндуне, и мне рассказал эту историю мастер по иглоукалыванию Чэнь То из Янчжоу.
Сунь Бао, побывавший в раю
Сунь Бао был родом с Севера, но в конце правления династии Суй (581—618) он переселился в Цзянду. Он умер молодым, но его тело после смерти долго оставалось теплым. Спустя более сорока дней он жил и рассказал следующее.
Он был сразу же взят под стражу и доставлен в казенное учреждение. Здесь он вдруг увидел мать, которую держали под стражей. Увидев ее, он был и опечален, и обрадован. Мать рассказала, что ее по смерти надолго взяли под охрану, да так и не отпускают. У нее не было никаких оснований подать прошение.
На следующее утро главный делопроизводитель повел Бао на прием к главному чиновнику.
— Вы не совершили преступлений, — сказал сановник Бао, — и будете освобождены.
Бао спросил сановника:
— Я так и не уяснил себе, обязательно ли воздаются добро и зло, совершенные при жизни?
— Обязательно воздаются, — ответил сановник.
— Если кто-то совершал и добро и зло, — продолжил расспросы Бао, — то устраняет ли одно другое?
Чиновник ответил утвердительно.
Бао продолжил:
— У меня был сосед такой-то и такой-то. У него за всю жизнь набралось добрых поступков совсем ничего, а злых — не счесть! А теперь я здесь вижу его на свободе. А вот у моей матери грехов было мало, а добродеяний — множество. И вот ее долго держат под стражей! Если существует непременное воздаяние, то почему так происходит?!
Сановник призвал главного писца и расспросил. Тот ответил:
— У меня нет ничего по этому делу.
Тогда вызвали мать Бао и учинили допрос, установив, что у нее добродеяний много, а грехов мало. Сановник вынес порицание главному писцу. Тот оправдывался тем, что записи утеряны и не была известна тяжесть совершенных грехов. Сановник проверил другие документы и удостоверил подлинность всего сказанного матерью Бао. Тогда он дал распоряжение освободить ее и признал достойной рождения в Палатах радости.
Мать и сын вышли от сановника, и Бао сопроводил мать к месту ее нового рождения. Палаты Радости были похожи на великолепный дворец с просторными залами и помещениями, в которых мужчины и женщины жили, предаваясь удовольствиям. У Бао не было намерения возвращаться в мир людей. Он прогуливался по палатам и только развлекался.
По прошествии месяца или около того ему случилось встретить дядю — старшего брата отца. Тот стал его укорять:
— Ты еще не соединился со смертью! Почему же ты не спешишь возвратиться к жизни?!
— Я не хочу возвращаться, — ответил Бао.
— Когда люди умирают, — разгневался дядя, — каждый получает воздаяние в соответствии со своими поступками-кармой! Твоя карма дурна, и ты недостоин родиться в Палатах радости! Если бы ты по-настоящему умер, чиновник взял бы тебя под стражу и поместил куда следует! Вольно ли тебе здесь разгуливать только потому, что ты еще не соединился со смертью?! Разве тогда было бы дозволено тебе встретиться с матерью?!
Дядя облил Бао водой из кувшина. Все тело стало мокрым, и только одно место на руке осталось сухим, когда вода совсем кончилась. Дядя указал пустое помещение и приказал Бао войти внутрь. Тот вошел и сразу ожил.
Место на руке, не смоченное водою, стало гнить и отваливаться кусками. Даже теперь видна голая кость.
В седьмом году под девизом правления Надежное призрение (633) я был по делам службы в Цзяндуне, и Чэнь То рассказал эту историю. Бао еще жив.
Две отметины
Чжан Лян был управляющим делами командующего войском в Ючжоу (близ совр. Пекина), высоко чтил закон Будды. Однажды, войдя в монастырь, Лян увидел статую Будды одного с ним роста и совершил ей особые подношения.
По прошествии какого-то времени Лян сидел в главной зале своего дома. Рядом стояли две служанки. Вдруг он услышал раскаты грома. Лян боялся грома и всем сердцем стал уповать на статую Будды одного с ним роста. Через мгновение вновь загремел гром, потрясший колонны залы. Одна из служанок бросилась бежать и на лестнице была сражена наповал. Колонна рухнула и ударила Ляну по лбу, не причинив при этом особой боли. На лбу был только красный шрам, а деревянная колонна разломилась надвое и лежала на земле, как если бы ее разрубили топором.
Вскоре Лян вновь отправился в монастырь и увидел, что на той самой статуе на лбу имеется большая отметина, как-будто от удара чем-то тяжелым. На том же самом месте, где был шрам и у Ляна! Лян и все монахи монастыря охали от удивления.
Лян рассказал об этом чуде Гао Юю. Люди из Ючжоу также о нем знают.
Авалокитешвара в облике шрамана
Государственный цензор с высочайшими полномочиями Лу Вэнь-ли из Фаньяна прежде служил в Юньяне (совр. пров. Хэбэй). Его послали по служебным делам в Цзинчжоу, и на обратном пути к югу от Янцзы он тяжело заболел. Его живот надулся и стал как камень. Он не мог ни есть, ни пить. Врачи и лекарства не помогли, и Вэнь-ли готовился к смерти. Не надеясь остаться в живых, он все же принялся всем сердцем взывать к бодхисаттве Гуаньшииню-Авалокитешваре. Через несколько дней он впал в забытье, как будто заснул глубоким сном. Вдруг он увидел шрамана, который подошел к нему и сказал, что он бодхисаттва Авалокитешвара.
— Вы что было мочи взывали ко мне, — сказал бодхисаттва Вэнь-ли, — и я пришел спасти Вас. Я изгоню болезнь из вашей утробы.
Он обломил с дерева ветку и прикоснулся к животу Вэнь-ли. Из живота вышло наружу более трех шэнов отвратительной жижи, испускавшей гнусную вонь.
— Вы излечены, — сказал бодхисаттва.
Вэнь-ли тотчас пробудился, и живот совершенно перестал его беспокоить. Он поел и смог подняться. Все другие донимавшие его недуги тоже прошли. Вэнь-ли и поныне крепок здоровьем.
Мы вместе с Вэнь-ли служили цензорами, и он лично рассказал мне о случившемся.
Высокий покровитель Суй Жэнь-цяня
Суй Жэнь-цянь был уроженцем Ханьданя, что в округе Чжаоцзюнь. В юные годы он посвятил себя изучению классических книг и не верил в духов-гуй и божества-шэнь. Он стремился удостовериться, существуют ли они в действительности, и надеялся, что кто-нибудь его научит. Однако по прошествии более десяти лет он так и не смог такого человека встретить.
Вместе с семьей он направлялся в уезд и по дороге встретил господина. По виду тот был сановник высокого ранга. Производили впечатление его шапка и халат, а также его великолепный конь; при нем состояла свита из более чем пятидесяти всадников. Господин посмотрел на Жэнь-цяня, но ничего не сказал. Потом Жэнь-цянь встречал того господина несколько раз, и вид того был неизменен. В продолжение десяти следующих лет они встречались несколько десятков раз. При последней встрече господин вдруг остановил коня и обратился к Жэнь-цяню:
— В последнее время мы часто встречались с Вами. Я стал испытывать к Вам родственные чувства. Предлагаю Вам свою дружбу.
Жэнь-цянь поклонился и спросил, кто этот достойный господин.
— Я — дух-гуй, — был ответ. — Мое родовое имя — Чэн, а собственное — Цзин. Я родом из Хуннуна, и в годы правления династии Западная Цзинь (265—316) был помощником начальника округа. Теперь я служу помощником начальника приказа в государстве Линьху[263].
Жэнь-цянь спросил о том, где находится это государство, и имя его правителя.
— Государство Линьху — все земли к северу от Желтой реки, — ответил Цзин. — Столица — к северо-западу от Лоуфань[264] в пустыне. Правителем ее был Улинский ван династии Чжао[265]. Он и теперь правит государством, но во всем подчиняется преисподней горы Тайшань. И каждый месяц высшие сановники отправляются на прием ко двору в горы Тайшань. Вот почему я много раз проезжаю по этой дороге и встречаюсь с Вами.