Страница 46 из 86
— Государево прозрение освещает моря и земли, а мудрость Его Величества озаряет солнце и луну. Поэтому и удельные цари и ученые мужи наперебой славили императора, правящего под девизом Великая мудрость, а им внемля, дивный образ был явлен в зале Взлета дракона. Были и такие суждения:
— Государево прозрение освещает моря и земли, а мудрость Его Величества озаряет солнце и луну. Поэтому Мудрость Прозрения есть человеческое имя. Его Величество взошли на престол по велению Неба, и милости Его беспредельны. Поэтому Небесное спокойствие есть название монастыря.
Божественная опора трона все более расширялась, и праведное правление все более утверждалось. Девять владений[174] изведали благоденствие, а под людскими кровлями царили покой и радость.
Столь почтительные речи были представлены в уезд Молин в обоснование покровительства, оказываемого трону Небом.
Указ Небесного Императора
Цзян Сяо-дэ был уроженцем уезда Цзянлин, служил управляющим делами при военном наместнике области Чжу Сюне. Он с юных лет обратился в веру, отличался тщанием и упорством. Чжу Сюнь не мог нарадоваться на своего подчиненного. Всякий раз, когда предстояли служения закону Будды, ведать ими поручалось Сяо-дэ, и тот неизменно справлялся со своими обязанностями. В последний год под девизом правления Великая мудрость (464) Сяо-дэ заболел и умер. Ночью в третью стражу, когда тело собирались обрядить и возложить во гроб, Сяо-дэ ожил и рассказал следующее.
Появились посланники и зачитали приказ правителя доставить Сяо-дэ. Сяо-дэ последовал за ними и вскоре прибыл на место. Правитель сказал:
— Вы, сударь, отличались прилежанием и скрупулезностью в служении Великому закону. Небесный Император издал особый указ: в знак Ваших особых заслуг ускорить Ваше перерождение в Землях благости. Однако счет Ваших лет еще долог. И потому мне было приказано пригласить Вас до срока и спросить, готовы ли Вы возрадоваться на небесах.
Сяо-дэ охотно согласился, и правитель продолжил:
— Вы можете пока что вернуться в семью. Если Вы пожелаете оставить распоряжения или добавить заслуг, то делайте это побыстрее! Через семь дней приходите снова.
Сяо-дэ выслушал правителя и стал возвращаться. Дорога привела его к местности, где был маленький домик, совсем низенький и ветхий. У дома он повстречал досточтимого Наня из Нового монастыря, своего давнего знакомого. Они поздоровались, и Нань рассказал ему следующее.
— Я, бедный праведник, не притрагивался к вину с тех пор, как ушел в монахи. Ныне правящий император[175] приблизил к себе досточтимого Ланя. Уступив настоятельным просьбам Его Величества, досточтимый выпил шэн вина. Это случилось на приеме у правителя, и Лань не мог ему отказать. Если бы я, бедный праведник, не оказался на месте Ланя, то должен был переродиться на небе. Ныне же я прозябаю в этом захудалом месте и только через три года поднимусь на небо.
Сяо-дэ пришел домой и захотел во всем удостовериться: той же ночью он послал человека справиться о здоровье досточтимого Наня. Выяснилось, что днем он прилег поспать на ложе досточтимого Ланя, а когда настала ночь, исчез. Сяо-дэ поправился и семь дней кряду совершал благие подношения. К назначенному сроку он внезапно умер.
Чжу Сюнь освободил его семью от воинской повинности.
Лань и Нань — монахи, состоявшие при Новом монастыре. Нань выделялся среди монахов праведным поведением и полнейшим целомудрием.
Казнь святотатцев
Шэнь Сэн-фу был родом из округа Усин. В последнем году под девизом правления Великая мудрость (464) в тех местах начался голод. В поисках провизии Сэн-фу дошел до Шаньяна. Днем он добрался до деревни, где ему удалось раздобыть пищу, а на обратном пути остановился на ночлег в крохотном скиту неподалеку от монастыря. В то время в монастырях Шаньяна было множество маленьких медных фигурок Будды. Сэн-фу и несколько его односельчан-попутчиков их выкрали, доверху наполнив три-четыре мешка. По возвращении домой они переплавили их на деньги. Дело открылось. Их схватили и повели в город. Только их посадили в лодку, как они закричали:
— Смотрите, люди! Огонь сжигает нас!
Они голосили весь день и ночь, вопили, что не вынесут таких мук. Они умерли, еще не прибыв на место казни. Все тела их были изъедены огнем, будто горели на костре.
Чжу Хэн из округа Усин лично знал Сэн-фу и был свидетелем этого события.
Бхикшуни Ши Хуэй-юй
Бхикшуни Ши Хуэй-юй из Чанъани трудилась с истым усердием, безукоризненно исполняла монашеские обеты. Как-то в чанъаньском монастыре Сюешаншусы она в продолжение десяти дней наблюдала бело-красное свечение. В празднества Восьмого дня четвертого месяца к ним в монастырь прибыл шрамана Шестиярусного монастыря и в том месте, откуда исходило свечение, обнаружил золотую статую Майтреи высотой этак с чи.
Впоследствии Хуэй-юй перебралась на юг в земли Фань и Ин, затем состояла монахиней при обители святости в Цзянлине. Ночью десятого месяца четырнадцатого года под девизом правления Великая радость (438) она увидела багровое сияние, исходившее от дерева к востоку от монастыря и осветившее всю рощу. Она сказала об этом своей соученице Мяо-гуан и другим, однако никто из них этого свечения не увидел. Более двадцати дней наблюдала его Хуэй-юй, а потом настоятельница монастыря Ши Фа-хун стала возводить под тем деревом залу для самосозерцания. Она посмотрела наверх и в ветвях дерева увидела золотую статую сидящего Майтреи высотой также в чи с небольшим.
Божественная монахиня
Фэй Цзун-сянь с молодых лет истово уверовал в Закон, а по достижении тридцатилетия умножил свое усердие. В третьем году под девизом правления Начало благоденствия (468) он принял обеты бодхисаттвы. Пост он отправлял в доме Се Хуэй-юаня. В продолжение двадцати четырех суток дни и ночи без сна и отдыха слушал Цзун-сянь сутры, стоя на коленях перед курильницей «сорочий хвост»[176]. В третий вечер от начала поста он увидел человека необычной внешности. Тот подошел прямо к курильнице, взял ее и унес. Цзун-сянь видел, стоя перед курильницей на коленях, что та осталась на своем прежнем месте. А ведь он ясно видел человека и то, как он взял и унес курильницу. Цзун-сянь понял, что ему было явлено чудо. Он подумал, что ему подобало быть при этом в выстиранном платье, но все на нем и без того было чистым. Разве что следовало вынести плевательницу, стоявшую поблизости. Вернувшись, он вновь застал человека перед курильницей и увидел две курильницы, которые затем слились в одну. Остался лишь силуэт той курильницы, которую уносил человек-божество.
Цзун-сяню как-то рассказали, что в монастыре, Простирающем благо, есть бхикшуни Сэн-цинь, истовым тщанием обретшая Путь. Цзун-сянь жил в радостном предчувствии встречи с этой монахиней. Однажды он отправлял пост в одном доме и ночью, в третью стражу, увидел наконец бхикшуни. Бхикшуни была строгой внешности и чинного поведения; на ней была монашеская накидка-кашая багряного цвета. Она стояла в отдалении от того места, где совершался пост, а затем исчезла. Потом Цзун-сянь был представлен этой бхикшуни. По облику и одеянию он узнал в ней божество, которое видел когда-то.
Тунговый щит
Хэ Цзин-шу из округа Дунхай с молодых лет чтил Будду.
В годы под девизом правления Начало благоденствия (465—471) он сопровождал сянчжоуского наместника Лю Тао в инспекторской поездке в уезд Инпу. Ему попалось сандаловое дерево, годное для изготовления статуи Будды. Статуя была изготовлена, а дерева для киота не нашлось. При всем старании Цзин-шу так ничего и не смог подыскать. Опершись о столик, он забылся сном. Во сне ему явился шрамана в лоскутной рясе и с посохом, который сказал так:
— В семье Хэ, проживающей в этом уезде, есть тунговый щит. Он прекрасно подойдет для твоего киота. Семья Хэ очень им дорожит, но ты постарайся заполучить его.