Страница 36 из 86
И вскоре привели свекра, связанного красной веревкой.
Настала очередь Ань-цзюня. Стоявший подле ступеней зачитал донесение на его имя, к которому присовокупил обвинения, предъявленные его дяде. Начальник управы изрек:
— Этот человек служил Будде. Он человек великой добродетели. Его дядя губил невинные жертвы, вводил в заблуждение простой люд. Преступления дяди уже были подвергнуты тщательному расследованию, но поскольку у него были кое-какие заслуги, ему не вменялись в вину отягчающие обстоятельства. Ныне же он еще и возвел напраслину на безвинного!
Начальник приказал немедля схватить и притащить сюда дядю, а Ань-цзюню велел возвращаться:
— Когда вернешься, добром послужи правому делу упрочения Закона. Тебе отмерен срок в девяносто три года. Неукоснительно его соблюди! И не смей приходить еще раз раньше времени!
На выходе из управы Ань-цзюня остановил начальник канцелярии:
— Вы, господин, должны быть исключены из списка умерших.
Ань-цзюнь подождал, когда его имя вычеркнут из списка, и собрался пойти на то место, где они расстались со знатным господином. Но господин сам нашел его и сказал:
— Я знал, что так оно и будет. Удостоиться возвращения — прекрасная участь! Неустанно совершенствуй свои добродетели! Мои прошлые заслуги ничтожны, и я не сподобился переродиться на небе. Здесь я помогаю начальнику управы. Я весел, беспечен и богат: живу и радуюсь тому, как прекрасен путь, предначертанный богами! Моя семья живет в Юань: фамилия такая-то, зовут так-то. Когда вернешься, передай им от меня привет. Всемерно чти Закон и не смей нарушать заповедей Будды! Обо всем, что здесь видел, расскажи другим.
В сопровождении трех служек Ань-цзюнь вышел за ворота. Не прошли они и нескольких шагов, как их догнал нарочный, вручивший Ань-цзюню верительную бирку. При этом он сказал:
— Владейте этой биркой, господин. Покажите ее, когда будете проходить через пограничную заставу. И не пытайтесь проскользнуть незамеченным! Нарушитель наказывается каторжными работами! Если Вам встретится водная преграда, бросьте в нее эту бирку, и Вы сможете ее преодолеть.
Ань-цзюнь принял бирку и тронулся в обратный путь. Шел он долго и пришел к большой реке: переправиться через нее не было никакой возможности. Как было велено, он бросил бирку в реку и... сразу в глазах у него помутилось. Очнулся он в своем доме.
Ань-цзюнь услышал, как рыдает вся его семья. Служки, которые сопровождали Ань-цзюня, требовали, чтобы он немедля вернулся в свое тело. Ань-цзюнь меж тем отказывался:
— Тело уже оплакивали, и я не могу в него вернуться!
Служки его толкнули, и он упал ничком в ноги трупа.
По выздоровлении Ань-цзюнь захотел свидеться с женщиной из деревни Хуаншуй. Он отправился в уезд Гуаньцзюнь и стал ее там разыскивать. Наконец он нашел ту женщину: они встретились как старые знакомые. Она рассказала, что и после смерти вновь вернулась к жизни, а свекор в тот же день скончался. Все рассказанное ею совпадало с тем, что видел и слышал сам Ань-цзюнь.
Ань-цзюнь принял пять обетов от уроженца Сянъяна наставника Сэн-хао. В последние годы тот жил в Чанша, а был с Ань-цзюнем из одной деревни родом. Этот рассказ Сэн-хао слышал из уст самого Ань-цзюня и его кончину видел своими глазами. Было Ань-цзюню девяносто три года.
Шрамана Сэн-гуй на загробном суде
Шрамана Сэн-гуй был приписан к Монастырю в горах Удань. В одном с ним уезде жил Чжан Юй родом из Цзинчжао. Он часто принимал Сэн-гуя у себя дома и делал ему подношения. В пятый день двенадцатого месяца первого года под девизом правления Вечное начало (421), будучи в полном здравии, Сэн-гуй внезапно скончался в доме Чжан Юя. Через два дня он ожил и рассказал следующее.
Ночью в пятую стражу[130] Сэн-гуй услышал на улице у ворот какой-то шум. Вошли пятеро с факелами и хоругвями и стали орать на Сэн-гуя. Сэн-гуй лежал, оцепенев от страха, а они связали его красной веревкой и увели прочь. Они пришли к горе, вокруг которой ни травинки, ни дерева и лишь земля черным-черна. Была та гора из породы твердой, как железо, а по обеим сторонам от нее — груды белых костей. Еще через несколько десятков ли они подошли к развилке трех дорог и увидели человека очень большого, закованного в латы и вооруженного. Тот спросил конвоиров Сэн-гуя:
— Скольких вы привели?
— Только одного, — ответили конвоиры и повели Сэн-гуя по одной из дорог. Они пришли к окраине города: несколько десятков строений, пришедших в ветхость. Перед одним из домов был установлен столб высотой более десяти чжанов, а на нем железная перекладина наподобие колодезного журавля с наполненными землей ящиками по обеим сторонам. Мера земли в ящиках была различна: от десяти ху до пяти шэнов. Появился человек в красной одежде и тюрбане и сказал Сэн-гую:
— Какие преступления и благодеяния были в твоей предшествующей жизни? Говори мне всю правду и без утайки!
Сэн-гуй так перепугался, что не мог вымолвить ни слова. Человек в красной одежде, видно, был здесь главным начальником:
— Откройте приходно-расходную книгу его преступлений и благодеяний, — приказал он, и тотчас служка подошел к высокому столбу, взял ящик с землей и навесил на железное коромысло. Наблюдая за колебаниями коромысла, служка говорил Сэн-гую:
— Это весы, устанавливающие меру преступлений и благодеяний. У Вас благодеяний мало, а преступлений много. Придется Вам прежде принять кару.
Вдруг появился важный господин в парадной одежде.
— Ты ведь шрамана, а почему не молишься Будде? Я слышал, что покаявшийся в грехах минует напасти, — обратился он к Сэн-гую. Сэн-гуй принялся от всего сердца взывать к Будде, а человек в парадном облачении приказал служке:
— Для этого человека произведите повторное взвешивание. Он ученик Будды, и ему, быть может, удастся спастись.
Служка вновь взвесил сундук. На этот раз весы стали ровно. Сэн-гуя тотчас повели к чиновнику-цензору на доследование. Цензор с кистью в руке просмотрел книгу записей, пришел в недоумение и долго не отпускал Сэн-гуя. Пришел еще один чиновник в ярко-красной одежде и черном головном уборе: на нем был пояс с печатью на шнурке, а в руках яшмовая резная дощечка. Он доложил цензору:
— Имени этого человека нет в списках умерших.
Цензор растерялся и приказал своим приближенным выйти вон. Привели пятерых связанных конвоиров Сэн-гуя, и цензор принялся бить их кнутом, приговаривая:
— Духи-убийцы! Почему, не разобравшись, вы привели сюда этого человека!
Появился посыльный и известил:
— Небесный Император призывает праведника к себе!
Сэн-гуй прибыл в Небесный дворец. Все, что предстало его взору по пути сюда, блистало золотом и драгоценностями, да так ярко, что слепило глаза. Приближенные императора были в красных одеждах и в головных уборах, украшенных драгоценными камнями, все в цветах и жемчуге. Император обратился к Сэн-гую со словами:
— Отчего же ты вопреки долгу позволил ничтожным духам вот так запросто схватить тебя?!
Сэн-гуй бил челом всем буддам, взывал к их милосердию, просил о помощи, а император продолжил:
— Срок твоей жизни еще не истек. Ныне ты должен вернуться к жизни. Непрестанно радей и всецело совершенствуйся в вере! И не смей часто бывать в домах мирян! Духи-убийцы хватают людей, кого ни попадя. Так случилось и с тобой.
— Каким же образом мне избежать этой участи и не быть схваченным? — встревожился Сэн-гуй.
— Повсеместно твори благие дела. Это самое лучшее! Если же не располагаешь средствами, то блюди восемь заповедей! Тогда при жизни не причинишь никому непредвиденного зла, а по смерти избежишь ада. Так с тобой будет в следующий раз, — заключил император и велел Сэн-гую отправляться в обратный путь.
На обратном пути в небольшом отдалении от дворца Сэн-гуй увидел обитель, а в ней множество шрамана. Там были закононаставник Чжу-бо из монастыря в горах Удань, его ученик Хуэй-цзинь и другие. Они жили в помещении просторном и ухоженном: у них было все, чего ни пожелаешь. Сэн-гуй просил позволения жить с ними, один шрамана ответил ему так: