Страница 27 из 86
— Я на краю гибели! Предел моей жизни вот-вот наступит! Нет ли способа спасти меня?! — взывал Чжуань к шрамана.
— Если бы Вы смогли от всего сердца сотворить молитву, то непременно удостоились бы божественного отклика, — отвечал Дао-шань.
Прежде Чжуань много раз слышал о Гуаньшиине и теперь после слов Дао-шаня стал всецело уповать на него. Три дня и три ночи он с полнейшим чистосердечием вверял себя бодхисаттве, а затем глянул на оковы: те как будто ослабли, стали посвободнее, чем прежде. Чжуань дотронулся до них, и те вдруг упали. И вновь он стал всем сердцем взывать к Гуаньшииню:
— Я удостоился Вашего покровительства и ныне свободен от оков. Но со мной мои товарищи, а у меня не было в мыслях уходить одному. Божественная сила Гуаньшииня всеобъятна! Так пусть же он освободит всех!
Как только он это сказал и стал поднимать товарищей, так с них одни за другими пали оковы, будто разрубленные и отброшенные чьей-то рукой. Тотчас открылась дверь, и они вышли из тюрьмы. Беглецы опасались, что их схватят, но остались незамеченными. Миновав крепостную стену, они пустились прочь из города. Ночь близилась к рассвету. Они прошли четыре-пять ли затемно, а потом стало светать, ибеглецы не могли продолжать путь. Они разбежались, попрятавшись в зарослях. Вскоре беглецов хватились. Пешие и верховые прочесали все окрестности: жгли заросли травы, вытоптали лес. Они добрались до всех беглецов. Лишь тот му земли, на котором прятался Чжуань, был ими обойден. Затем Чжуаню удалось бежать. Он вернулся домой. Жители деревни поверили его рассказу о столь необычайном происшествии и все вместе стали почитать Закон.
Впоследствии шрамана Дао-шань переправился через Янцзы и во всех подробностях рассказал о происшедшем мирянину Се Фу[91].
Целомудрие Бхикшуни
Начальник военного приказа Хуань Вэнь на склоне лет всецело предался учению Будды, подносил дары монахам и монахиням. Как-то раз к нему из дальних мест пришла бхикшуни, имя которой неизвестно. От имени всех монахинь она удостоила Вэня званием благотворителя. Своим поведением бхикшуни выказала необычайные дарования, и Вэнь почел за честь принять ее у себя. Бхикшуни пожелала прежде помыться. Вэня обуял соблазн, и он стал за ней подсматривать. Он видел, как она разделась, затем схватила нож, вспорола живот, выпростала утробу, а вслед за этим отрезала себе голову и отсекла конечности. Вэнь испугался и отпрянул, а бхикшуни вышла из умывальни цела и невредима. Вэнь спросил, что это было, и бхикшуни отвечала:
— Если бы Вы, господин, посягнули на меня, казнь надо мной свершилась бы!
Еще когда намерение Вэня только зрело, она все поняла и огорчилась. Из боязни нарушить обеты бхикшуни она вот так и оберегла целомудрие. Она все это рассказала и ушла. Где бхикшуни была потом — неизвестно.
Хожение Ли Цина в загробный мир
Ли Цин был уроженцем Юйцяня, что в округе Усин. Он служил военным советником при начальнике военного приказа Хуань Вэне. На службе он заболел и по возвращении домой скончался. Он долго был мертв, а затем ожил и рассказал следующее.
Вначале появились глашатаи с хоругвями и призвали Цина:
— Ваш господин желает Вас видеть!
Цин подумал, что это Хуань Вэнь желает его видеть. Он встал, облачился в парадное платье и вышел. За деревьями он увидел бамбуковый экипаж и сел в него. Двое посыльных помчали его стремглав. Цин прибыл к красным воротам и увидел Юань Цзуна. К тому времени Цзун был уже тридцать лет как мертв. Он спросил Цина:
— Давно ли Вы, сударь, прибыли? Как там моя семья?
Цин отвечал, что семья Цзуна очень бедствует. Цзун стал лить слезы.
— А как там мои сыновья и внуки? — спросил он.
— Все они живы, — отвечал Цин.
— Если мне удастся Вас освободить, Вы позаботитесь о моей семье? — снова спросил Цзун.
— Если Вы это сделаете, я отплачу Вам великим милосердием, — отвечал Цин.
— Праведник Сэн-да — важный сановник, и его здесь очень почитают. Я обращусь к нему с настоятельной просьбой, — сказал Цзун и вошел в красные ворота. Он долго не появлялся. Наконец вышел посыльный и сказал:
— Перед Вами ворота четырехъярусного монастыря, возведенного на государственные средства. Сэн-да приходит сюда рано поутру на поклонение Будде. Тогда Вы и попросите его о снисхождении.
Цин вошел в монастырь и увидел некоего шрамана. Тот сказал:
— Ты был моим учеником семью перерождениями ранее. В продолжение семи перерождений, прошедших с принятия тобою благословения, ты был поглощен мирскими радостями. Ты отвратился от истины и устремился ко лжи! Ты совершил тяжкие преступления! Теперь тебя облегчит только раскаяние! Преподобный выйдет завтра, и я помогу тебе.
Цин вернулся в экипаж. Ночь была холодная, и он весь продрог. На рассвете ворота открылись: это в монастырь пришел Сэн-да. Цин последовал за ним, отбивая поклоны. Сэн-да молвил:
— Ты должен вновь обратить свое сердце к добру: вверить свою жизнь Будде, отдаться на волю его закона и довериться монахам-бхикшу! Когда примешь три эти посвящения, можешь не опасаться безвременной кончины. Тех, кто лелеет учение Будды, минуют страдания и невзгоды!
Цин сей же час принял от Сэн-да благословение. Он увидел того шрамана, с которым встречался накануне. Шрамана стал на колени перед Сэн-да и принялся просить за Цина:
— Этот человек был моим учеником в одном из прошлых перерождений. Он забыл истину и утратил Закон, за что и принял муки. Ему предначертано судьбой принять ныне посвящение! Я желал бы передать его на Ваше милостивое попечение.
— То, что этот человек был прежде благочестив, облегчает его спасение, — молвил Сэн-да и прошел через красные ворота.
Тотчас появился посыльный и возгласил:
— Советник Ли может удалиться!
Вслед за посыльным вышел Цзун и вынес какую-то темную бамбуковую палку, приказав Цину закрыть глаза и сесть на палку верхом. Цин сделал, как ему было велено, и вдруг оказался у ворот дома.
Из дома доносились громкие рыдания. Односельчане заполнили всю гостиную залу. Как ни хотел Цин пройти внутрь, ничего не получалось. Случилось так, что тем временем принесли доски, закупленные для изготовления гроба: все домашние и гости вышли на улицу поглядеть. Труп оставался лежать в зале. Цин прошел в залу и приблизился к трупу. Он знал, что тело уже оплакали, и втайне сожалел, что вернулся. Возвратившиеся с улицы люди подтолкнули его сзади... и в тот же миг он слился с тотчас ожившим телом.
Цин сразу же взял на собственное попечение семью Цзуна, отделив для нее помещение в своем доме. Он всего себя посвятил Трем драгоценностям (Будде, его учению и общине), истово верил в учение Будды, став его благодарным учеником.
Спасительный огонь
Уроженец округа Яньчжоу Люй Сун, по прозванию Моу-гао, проживал в уезде Шифэн. На юге уезда по горным кручам сбегала речка: петляла и извивалась, точно нитка в клубке. Да еще там уйма больших валунов. Так что путники и днем опасались спускаться по ней на лодке. Сун рассказал, как он и его отец плыли по этой речке на отдалении нескольких десятков ли от дома. День клонился к закату, и внезапно поднялся ветер, разразилась буря. Свет померк, стало черным-черно: не видно ни зги. Они решили, что непременно перевернутся и потонут. Напоследок Сун обратил сердце к Гуаньшииню. Он произнес имя бодхисаттвы и только хотел повторить, как на берегу зажегся огонь. Будто кто-то выхватил факел и осветил реку ясным светом. Этот огонь светил им на всем последующем пути до дому, покуда они не отошли от лодки на десять шагов. По возвращении они принимали у себя в гостях Чи Цзя-бина[92] и обо всем ему рассказали.
Божественный свет Гуаньшииня
Сюй Жун был уроженцем округа Ланъе. Однажды, побывав в Дунъяне, он возвращался домой через Диншань. Лодочник попался неопытный, завел лодку на опасную стремнину. Лодку понесло, а сверху на нее обрушилась громадная волна, грозившая погибелью. Жун не чаял спастись и стал напоследок от всего сердца взывать к Гуаньшииню. В тот же миг, неведомо откуда, появились несколько десятков человек и принялись все разом тянуть лодку: вытащили ее со стремнины на тихую воду.