Страница 203 из 250
Я думаю, что даже в Черной Дагомее не было это никогда забыто до пределов тифа. Мунго Парк беспомощно упал под деревом, среди Негритянской деревни, чтобы умереть, – ужасное Белое существо в глазах всех. Но у бедной Черной Женщины и ее дочери, которые в ужасе стояли над ним, все земное достояние и скопленный капитал которых заключался в одной маленькой тыквенной бутылке риса, – было сердце богаче, чем Laissez faire. Они, с царственной щедростью, сварили для него свой рис; пели ему всю ночь, усердно прядя на прялках своих хлопчатые нитки, пока он спал. «Пожалеем несчастного белого человека; у него нет матери, чтобы принести ему молока; нет сестры, чтобы смолоть ему зерна!» Бедная Благородная Черная Женщина! И ты также – Леди, разве и тебя не создал также Бог! Разве и в тебе не было также чего-то Божественного!
Гурт, прирожденный раб Седрика Саксонского90, возбуждает большое сострадание у Драйасдеста и других. Гурт, с медным ожерельем на шее, пасущий Седриковых свиней на лесных полянах, – не есть то, что я называю образцом человеческого счастья. Но Гурт, с небесным шатром над головой, свежим воздухом, зеленой листвой и тенью вокруг себя и уверенностью, по крайней мере в ужине и в общем помещении, когда он придет домой, – Гурт кажется мне счастливым в сравнении со многими современными нам жителями Ланкашира и Бекингемшира, которые, однако, не рождены ничьими рабами! Гуртово медное ожерелье не натирало ему шеи. Седрик был достойным господином. Свиньи были Седриковы; но и Гурт также получал от них свою долю. Гурт имел невыразимое удовлетворение чувствовать себя неразрывно связанным, хотя бы посредством грубого медного ожерелья, со своими смертными братьями на этой Земле. Он имел высших себя, низших, равных. – Гурт теперь давно уже «освобожден»; он обладает тем, что называется «Свободой». Свобода, как меня уверяют, есть нечто божественное. Свобода, если она делается «Свободой умереть с голода», – не очень-то божественна91!..
Сознательное отвращение и нетерпимость к Сумасбродству, к Низости, Глупости, Трусости и ко всему этому сорту вещей глубоко живет в некоторых людях. Еще глубже в других живет бессознательное отвращение и нетерпимость, причем благодетельные Высшие Силы наделяют их теми мужественными стремлениями, энергией, тем так называемым эгоизмом, которые им соответствуют. Таковы все Победители, Римляне, Норманны, Русские, Индо-Англичане; Основатели того, что мы называем Аристократиями. И разве, по правде, они не имеют наиболее «божественного права» основывать их, будучи сами истинно по-гречески Достойнейшими, Лучшими и вообще побеждая смутную толпу худших или по крайней мере очевидно дурных? Я думаю, что их божественное право, которое обсуждалось и было признано в наивысшем, известном мне Судилище, законно! Класс людей, против которых часто ужасно вопит Драйасдест, в нем тем не менее благодетельная Природа часто нуждалась и будет – увы! – опять нуждаться. Если сквозь стократ жалкий скептицизм, тривиализм и конституционную паутину Драйасдеста ты бросишь взгляд на Вильгельма Завоевателя, Танкреда д’Отвилля и т. п., – разве ты не увидишь ясно некоторых грубых очертаний истинного, Богом поставленного Короля? Его призвал на престол не Поборник Англии, запрятанный в цинк, а вся Природа и Вселенная! Совершенно необходимо, чтобы он взошел на него. Природа не желает, чтобы ее бедные Саксонские дети погибали от столбняка, ожирения и других болезней. Поэтому она приглашает сурового Правителя и целый ряд Правителей, – сама Природа приглашает сурового, но благодетельного, постоянного Домашнего Врача и заботится для него даже о соответствующем вознаграждении! Драйасдест жалобно разглагольствует о Гируорде и Болотистых графствах. Судьба графа Вальтефа, Йоркшир и Север, обращенные в пепел92, – все это, несомненно, достойно оплакивания.
Но даже Драйасдест сообщает мне один факт: «И ребенок мог бы пронести, в царствование Вильгельма, из конца в конец Англии кошелек с золотом». Мой ученый друг, это – факт, который перевешивает тысячу других! Сбрось твою конституционную, сентиментальную и другую паутину, посмотри глаза в глаза, если у тебя есть еще глаза, этому громадному, тяжеловесному Вильгельму Незаконнорожденному! Ты увидишь человека самой огненной проницательности, твердого львиного сердца, в которого боги вложили, так сказать, в рамке из дуба и железа, душу «гениального человека»! Ты принимаешь это за ничто! Я принимаю это за нечто громадное! Бешенства было достаточно у этого Вильгельма Завоевателя, достаточно бешенства в нужных случаях, – и тем не менее главным элементом в нем, как и во всех подобных людях, был не пылающий огонь, а ясный освещающий свет. Огонь и Свет перемешиваются странным образом; и в конечном счете я нахожу даже, что они – различные формы помянутой, в высокой степени божественной «элементарной субстанции» в нашем мире; и это стоит отметить в наши дни. Существенным элементом этого Завоевателя было прежде всего ясное, как солнце, различение того, что действительно есть «нечто» в Божьем мире. Это, в конце концов, означает немалый запас «Справедливости» и «Добродетелей». Соответствие тому, что Творец признал благом для творения, ведь это, полагаю я, есть именно Справедливость и еще кое-какие Добродетели!
Думаешь ли ты, что Вильгельм Завоеватель стал бы терпеть разглагольствования в течение десяти лет, разглагольствования в течение часа о допустимости убивать Хлопчатобумажных фабрикантов куропачьими Хлебными законами? Я думаю, он не был человеком, которого можно было бы разбудить ночью одними только сумасшедшими причитаниями! «Помоги нам разводить еще успешнее куропаток! Придуши Плегсона, который ткет рубашки!» – «Par la Splendeur de Dieu!»93. Думаешь ли ты, что Вильгельм Завоеватель, в наше время, имея по одну руку Вождей Промышленности, вооруженных Паровыми машинами, а по другую – Вождей Праздности, вооруженных Джо-Мантоновскими ружьями, – усомнился бы, которые из них действительно лучше? Которые заслуживают, чтобы их придушили, и которые нет?
Я питаю некоторое непоколебимое уважение к Вильгельму Завоевателю. Постоянный Домашний Врач, приготовленный Природой для ее любимого Английского Народа и даже получающий от нее соответствующее вознаграждение, как я сказал. Ибо он никоим образом не сознавал себя исполняющим работу Природы, этот Вильгельм, но исключительно свою собственную работу! И это вместе с тем и была его собственная работа, освещенная «par la Splendeur de Dieu!» – я говорю: необходимо добиваться от таких людей их работы, как бы трудно это ни было! Когда мир, еще не осужденный на смерть, погружается во все более глубокую Низость и Неустройство, то для Природы наступает настоятельная необходимость ввести в него свою Аристократию, своих Лучших, даже насильственным способом. Но затем, если их потомки или представители окончательно перестают быть лучшими, то бедный мир Природы снова быстро погружается в Низость, и для Природы возникает настоятельная необходимость извергнуть их из него. Отсюда Французские Революции, Хартии о пяти пунктах, Демократии и печальный список разных Etcetera94 в наши угнетенные времена.
Какого распространения теперь достигла Демократия, как она теперь продвигается, несокрушимая, со зловещей, все возрастающей быстротой, – это легко усмотрит тот, кто откроет глаза на любую область человеческих дел. Демократия повсюду – неумолимое требование нашего времени, быстро осуществляемое. От грома Наполеоновских битв до болтовни на публичных собраниях прихожан прихода святой Марии Экс все возвещает Демократию. Замечательный муж, которого некоторые из моих читателей с удовольствием снова услышат, пишет мне следующее относительно того, что он заметил за последнее время с Вангассе в Вайснихтво95, где наши Лондонские моды, по-видимому, чрезвычайно распространены. Итак, послушаем снова герра Тейфельсдрека96, хотя бы это было всего несколько слов!
«Демократия – что означает – люди отчаиваются найти Героев, которые бы управляли ими, и спокойно приноравливаются к отсутствию их. Увы! И ты также, mein Lieber97, ясно видишь, в каком она близком родстве с Атеизмом и другими печальными «измами». Тот, кто не усматривает никакого Бога, как усмотрит он Героев, эти видимые Храмы Бога? – Вместе с тем весьма странно наблюдать, с каким легкомыслием здесь, в нашей строго Консервативной Стране, люди с громкими возгласами стремятся в Демократию. Вне всякого сомнения, его Превосходительство почетный рыцарь герр Каудервельш фон Пфердефус-Квакзальбер98, сам наш досточтимый Консервативный Премьер, и все, кроме самых толстолобых из его Партии, видят, что Демократия неизбежна, как смерть, и даже приходят в отчаяние от того, что она так долго задерживается!