Бывшему посвящается...

— Малышка, — ставлю на стол полупустую кружку и крепко прижимаю к себе Мелиссу, — это очень здорово.

Она так же крепко обнимает меня в ответ и утыкается носиком в шею. Её горячее дыхание поднимает волну мурашек. Мы размыкаем объятия и улыбаемся друг другу. Шум дождя и мутные окна действуют умиротворяюще. Я рассматриваю засохший экзотический куст, застывший в причудливой форме. Создается ощущение, что он погиб тысячу лет назад и на душе становится как-то немного грустно от такого зрелища.

— Давно здесь эта оранжерея?

— Прилично, — вздыхает Мелл, — я люблю приходить сюда, подумать, и с Элис мы частенько тут уединяемся, когда хотим посплетничать.

— Красивое место, — удовлетворенно мычу, — но почему так пусто?

Взгляд Мелл стремительно грустнеет и она вздыхает опустив голову.

— Эта место, — мнётся, покусывая губу, — как бы символ надежды, прощения. Папа построил оранжерею своими руками для мамы. Она любила цветы, и он засадил здесь всё. Я помню, как здесь было невероятно красиво. Маленькой я играла среди всех этих цветов, представляя себя в сказочном мире или экзотическом дворце, где живут феи. Папа ждал, что мама вернётся, он надеялся. И я ждала вместе с ним, но она так и не вернулась к нам, — она грустно вздыхает, опустив на мгновение пушистые ресницы. — И он бросил эту затею, переключившись на более серьезные вещи.

— Печально…

— Я навела здесь порядок, но вот посадить что-то никак не доходят руки, — грустно улыбается, — да и, если честно, не знаю надо ли…

Я обнимаю Мелл за плечи, и она прижимается ко мне. Такая милая и близкая.

— Твоя мама когда-нибудь, после того как ушла из семьи, интересовалась твоей жизнью?

Девушка отрицательно покачивает головой.

— А ты?

Мелисса тяжело вздыхает и поднявшись, усаживается в кресло напротив, поджимает под себя ноги.

— Я никому об этом не говорила, — бросает на меня мимолетный взгляд. — Об этом знает только Элис.

— Ты можешь доверять мне, Мелл.

— Я знаю, — она смотрит на дождь, стекающий по стеклу, обдумывая с чего начать. — Однажды я заговорила об этом с папой, но он чётко дал понять, что ничего не хочет знать об этой женщине и чтобы я не искала с ней встреч.

— Я понимаю его, — киваю, пождав губы, — но и тебя тоже.

Малышка пронзительно смотрит на меня и сглотнув, опускает взгляд на свои руки. Теребит бахрому на тунике. Волнуется.

— Я нашла её адрес в социальных сетях год назад. Лили живёт в Куинси.

— Совсем рядом, — хмурюсь, понимая, что рассказ скорее всего предстоит не самый приятный.

— Мы с Элли придумали несуществующую поездку к её тёте, чтобы папа ничего не заподозрил. Сели в машину и поехали. Сомнения терзали меня всю дорогу, но любопытство взяло верх. Я хотела увидеть её, хотела посмотреть в глаза и понять, почему она так с нами поступила. Немного грела надежду, что у неё были веские на то причины, — голос подрагивает, глаза Мелл наполняются слезами, я подскакиваю с места и, потянув её на себя, сажаю к себе на колени, она обвивает рукой мои плечи.

— Если так трудно, ты можешь не рассказывать.

— Нет, — вытирает влажные ресницы пальцами, — я хочу.

— Хорошо, — поглаживаю шелковые волосы и трусь носом о её плечо.

— Путешествие туда, рядом с подругой, было вполне приятным. Она поддерживала меня как могла, — малышка вновь смахивает скользнувшую по щеке слезу. — И вот, по адресу мы обнаружили большой, дорогущий коттедж. Я никогда не видела такой роскоши. Я неуверенно переминалась с ноги на ногу, пока не решилась нажать на кнопку звонка. А когда дверь открылась, на пороге была мама. Я узнала её сразу. Я на неё очень похожа, — Мелл делает паузу и перебирает мои пальцы в своих руках, — Лили не поняла кто перед ней, но я показала ей кулон который отец подарил ей на свадьбу, и женщина поменялась в лице. Дружелюбная улыбка сошла с губ. Она вышла на порог и озабоченно озираясь, повела меня на задний двор. Я нерешительно шла за ней, рассматривая попутно в каких шикарных условиях она живёт. Сказать, насколько там всё было идеально организовано, невозможно. Было неловко, мы обе молчали, пока мама не предложила присесть на один из шезлонгов у бассейна. Внезапно к нам подбежала девчушка лет пяти и я задержала дыхание. Мы были почти копией друг друга.

— Мам, а мозно мне немного толта? — хитро захлопала голубыми глазенками? — Ну мозно?

Я присела на корточки возле крохи, но Лили быстро развернула девочку, погладив по спине, — Можно-можно Валери, беги скорее.

Я нахмурилась поняв, что у меня есть сестра, которая обо мне ничего не знает. Мама сложила руки на груди, проследив за моим взглядом и перекрыв обзор. Я спросила сколько у неё детей, но Лили довольно грубо ответила, что это меня не должно волновать.

Мелл зажмуривается и вздыхает, стараясь сдерживать эмоции. Кладёт обе руки на сердце.

— Ну тише-тише, — целую её в плечо, — всё хорошо.

Потом она спросила, зачем я её искала.

— И что ты?

— Я сказала что приехала, узнать о ней, что хотела увидеть, поговорить.

— И что она ответила?

— Сказала, что бы я долго не задерживалась и что у неё нет времени на разъяснения. Она быстро выпалила, что была молода и… — всхлипывает, — она не готова была заводить ребёнка и посвящать себя семье, да ещё в таких условиях в которых мы жили. Мы не были богаты, а отец настаивал на большой семье, хотя сам всё время пропадал на работе. Он обещал Лили, что всё будет, но нужно подождать, ничего так просто не плывёт в руки.

— Вот же…

— Ей не нравилось ждать так долго. Лили родила меня, но не хотела тратить время на воспитание. Сказала, что меня не было в её планах никогда и это неизменно.

Мелисса больше не сдерживает поток нахлынувших эмоций и крепко обвив меня руками за шею, плачет. Я закрываю глаза, укачивая её в руках как ребенка. Глажу, целую. Бедная моя девочка.

— У меня есть сестрёнка, а может и не одна Валери, но она даже не знает о том, что я у неё есть. На сколько нужно быть бессердечной матерью, чтобы так поступать со своими детьми?

— Не плачь, малышка.

— Это больно и странно, когда у тебя есть мама, но ты ей не нужна.

— Хорошая моя, — я собираю солёные слёзы Мелл губами. — Зато у тебя есть я, чудесный отец и хорошие друзья. Когда-нибудь, ты сама станешь самой лучшей мамой на свете.

— Спасибо, Логан, — гладит ладошкой мою шею, перебирает пальчиками волосы на затылке.

— Пожалуйста, не плачь. У меня сердце разрывается, когда тебе плохо.

— Всё хорошо, — она находит губами мои и нежно прикасается, — я больше не буду. Ты ведь знаешь какая я сильная.

— Знаю.

***

Я впервые играю на таком невероятно большом бейсбольном стадионе. Дикторы ведут беседу о молодой профессиональной команде наших соперников, пережевывая достижения каждого игрока. Фэнуэй парк забит до отказа и люди, сидящие на трибунах, гудят как пчёлы в ульях. Я выбил хорошие места для тех, кто пришёл меня поддержать. Надеюсь, им понравится эта игра и наша университетская команда, пусть, возможно, и не победит, но покажет хорошие результаты. Видя, как разминается один из беттеров команды «Стилл буллс» — Том Мэйджор, я ощущаю трепет в мышцах и крепче сжимаю «огненную» в руке. Парень неплох, если учесть, что ударить битой по мячу это самое сложное. На его счету тридцать три хоум-рана за сто пять игр, я где-то даже преуспеваю в показателях, но он в лиге, а я всего лишь звезда бейсбольной команды «Гарвард лейкерс». Это его третий старт в MLB и мой, если можно так сказать первый. И это его хотят заменить? Охренеть! Не думаю, что нашу команду вообще воспринимают всерьез, скорее, как состав для тренировки. Разминаю мышцы перед началом, полностью сосредоточившись на предстоящем матче. Выдыхаю, вытеснив все остальные мысли из головы.

Первый иннинг, и мы находимся в команде защиты. Ловим два аута*, у меня выходит несколько бантов* и после я выбиваю страйк*, а затем мы выходим на третий аут и встаём в нападение. После пятого иннинга счёт составляет 0:4 Тренер сажает меня на дагаут* отдышаться и заменяет Алексом Оверманом. Всё это время я наблюдаю за блестящей игрой Майка и питчером соседней команды Оливером Лоуэллом, который делает просто невероятные подачи. Никто не может справится с его мастерством в этой игре. «Стилл буллс» ловко выводят нашу команду на дабл-плей* в седьмом иннинге, а за ним вскоре позиция меняется. Мы по-прежнему отстаём. Я ощущаю полное разочарование. Наша команда вновь в защите и тренер Джонсон, похлопав меня по спине отправляет в квадрат*. Мне удаётся выбить наикрасивейший грэнд слэм*, оббежать все базы и вернутся домой, принеся несколько очков команде. На девятом иннинге я выдаю блестящий хоум-ран, что моментально ровняет наш счёт. Трибуны шумят, а я будто ничего не слышу, находясь в адреналиновом шоке. Ампайр* и тренеры обоих команд, очевидно под впечатлением, хлопают в ладоши, и дикторы произносят моё имя, выведя на экран фото. Они обсуждают мою статистику в рамках проведенных игр с другими университетскими командами. После перерыва назначается овертайм*. В последний момент я уже не рассчитываю вступить в игру, но Джонсон, пихает мне в руку биту и заменяет мной одного из наших беттеров.