Дурной ген

— Господи боже, — еле выговорил Джек и на миг схватился за голову, массируя виски. Потом поднял глаза на Лори и признался: — Извини, просто не получается все это осмыслить.

— И хирург, и онколог предлагают сразу делать мастэктомию, — гнула свое Лори, игнорируя признание Джека. — А я пока не могу решиться. Знаю, Анджелина Джоли сказала бы: дерзай, но для меня это чересчур, слишком радикально. И в любом случае остается вопрос яичников: удалять ли их тоже из-за опасности рака, которую дает мутация гена?

— Если честно, отвечать на такие вопросы тебе и только тебе, — сказал Джек, начиная приходить в себя. — Мы обсуждали все это, когда только узнали о твоем мутировавшем гене. Тогда ты была за то, чтобы постараться избежать обезображивающей операции.

— Тогда — это тогда, а сейчас — это сейчас, — возразила Лори. — Я стала старше, и у нас двое детей, которых раньше не было. Мне по-прежнему не нравится мысль об операции, хотя при необходимости я готова согласиться на нее. Но у тебя ведь тоже должны быть по этому поводу те или иные чувства?

— Ты сама куда важнее для меня и для наших детей, чем твои Богом данные груди и яичники, — заявил Джек. — Я, конечно, еще обмозгую ситуацию, но если ты хочешь сию минуту услышать мое мнение, я тоже скажу: дерзай. Делай мастэктомию и овариэктомию, и если гистология покажет, что рака нет, проще будет сделать хирургическое восстановление. Если рак все же найдут, тогда, конечно, сложностей окажется чуть побольше.

— Как по-твоему, имеет смысл сыграть на опережение и удалить обе молочные железы? — Одна только мысль о такой операции была для Лори кошмаром.

— Думаю, да, — кивнул Джек, — но это если ты настаиваешь на немедленном ответе. Может, завтра я и передумаю, хотя вряд ли.

— Как человек, вокруг которого все это закрутилось, скажу тебе одну вещь, в которой абсолютно уверена, — борясь со слезами, проговорила Лори. — Я не хочу откладывать. Если у меня в груди тлеет рак. я хочу избавиться от него сегодня, а не завтра.

— Могу понять. Наверняка и сам чувствовал бы то же самое. Думаю, со всеми так. Как будто в теле тикает часовая бомба, которая в любой момент может рвануть.

— Вот именно, — подтвердила Лорн, закрыла глаза и поглубже вздохнула. А потом, более-менее взяв себя в руки, добавила: — Ну что ж, рада, что все рассказала, хоть было и трудно. Оказывается, даже от разговора есть польза. Я сама не своя с момента МРТ, и эти мысли все время маячили на задворках сознания.

— Представляю себе, — подхватил Джек. — Даже не верится, что ты весь день смогла работать с таким на уме. Как тебе удавалось хоть на чем-то сосредоточиться? Да еще провести эту чертову аутопсию с мисс Конгениальность!

— Твой сарказм бьет в самую точку. — Она выдавила невеселую улыбку. — Это было нелегко. Возможно, доктор Арья Николс — самый неприятный интерн за всю историю бюро. Из тех, кого я знаю, — уж точно.

— Поразительно, — попытался сменить тему Джек. — Значит, ее хамство, во всяком случае, в адрес Чета, не было продиктовано тем, что он к ней клеился?

— Пожалуй, не было, — сказала Лори, — но место для сомнений все равно остается. Если верить Арье, Чет предложил ей как-нибудь вместе выпить, причем во время знакомства, когда он выступал в роли ответственного за стажировку и принимал Арью у себя в кабинете.

— Ну вот, пожалуйста! — воскликнул Джек. — Выходит, я не совсем дал маху.

— Пожалуй. — согласилась Лори. — Боюсь, мне придется попросить Чета не брать на работу ту часть личности, которой он потакает в свободное время. Но возвращаясь к мисс Конгениальность: не пойму, что она за птица. Может даже, она до какой-то степени подвержена социопатии. Похоже, ей нет дела до того, что подумают о ней люди, и в сопереживании она тоже не замечена. Говорит, социопатом был ее отец. Не помнишь, это по наследству передается?

— Навскидку не скажу, — проговорил Джек. — Значит, она так плоха?

— По-моему, да. Ты с твоей чувствительностью пришел бы в ужас от ее вульгарного лексикона. В защиту этой дамы можно сказать, что, с ее слов, детство у нее было тяжелым, отец ее бил, потом покончил с собой, едва она вошла в подростковый возраст, а дальше начались сексуальные домогательства со стороны отчима.

— Ничего себе! — поразился Джек. — И ты все это выяснила за время вскрытия?

— Арья прямая, как шпала, — поделилась наблюдением Лори, — но кто знает, где там правда. Если верить Чету, она лгала ему в глаза.

— Ну, когда я представился ей в яме, она явно повела себя не слишком вежливо.

— Не стоит принимать это на свой счет, — заметила Лори. — Ей вообще мужчины не нравятся, она так и говорит.

— Мать честная, — поежился Джек, — лучше бы ей держаться подальше от меня с моей откровенностью.

Вопреки всему Лори не могла не рассмеяться.

— Это точно. Вы бы с ней ладили не лучше кошки с собакой. Но надо отдать ей должное, она действительно умна, и доктор Хендерсон упомянул, что у нее дар к патанатомической хирургии. У нас в бюро она меньше недели, но уже поразительно много узнала о судебной медицине, хотя всего-то присутствовала на нескольких аутопсиях. Вдобавок ко всему, Николс талантливый прозектор. Ее профессиональные навыки произвели на меня впечатление.

— А как ты сама? Получила удовольствие от вскрытия, несмотря на все прелести работы с доктором Николс? Я-то знаю, как тебе не хватает всего этого.

— Не то слово.

— Когда я пришел к тебе в кабинет и спросил, почему ты проводишь аутопсию, хоть и решила этого не делать, ты сказала, что надо оценить доктора Николс и вдобавок еще есть какие-то политические соображения. Что за соображения такие?

— Я действительно оценивала интерна, но взяла именно это дело ради компромисса с университетом Нью-Йорка.

— Это как? — Джек взял вилку и подцепил пасту. Лори вкратце объяснила ему обстоятельства, связанные с передозировкой Керы Якобсен, и сообщила про опасения насчет желтой прессы, которые высказали доктор Хендерсон и генеральный директор университетского медцентра. Джек присвистнул и заметил:

— Ну, надеюсь, тебя не завалят просьбами сделать вскрытие только потому, что ты один раз на это согласилась.

— Я тоже надеюсь. — поддержала Лори. — Но в бюро почти никто не знает, что я проводила аутопсию. По-моему, мне удалось остаться незамеченной, пока все сидели наверху, на дневной конференции. А Марвина и Винни я попросила никому ничего не говорить.

— Попытка хорошая, но такие вещи редко остаются в тайне, — возразил Джек. — Ладно, как бы там ни было, ты добилась желаемого?

— Вполне, — ответила Лори. — Во-первых, получила удовольствие. Оказалось, очень приятно отложить начальственные головные боли и просто заниматься своей профессией. Во-вторых, это дело помогло изменить отношение к судебной медицине нашей мисс Конгениальность куда больше, чем я могла надеяться. Оказалось, это не банальная передозировка. Хотя экспресс-тест жидкости в шприце показал наличие фентанила, отек легких оказался незначительным, а отек мозга и вовсе отсутствовал. А еще мы неожиданно обнаружили, что пациентка была беременна, судя по всему, неделе на одиннадцатой.

— И почему же эта беременность так повлияла на нашу социопатку?

— Из-за ее недоверия мужчинам, — пояснила Лори. — Труп был найден лишь через несколько дней и не отцом ребенка, поэтому Арья решила, что этот самый отец имеет отношение к наркотикам.

— Всего лишь предположение, — отмахнулся Джек.

— Вот и мне так кажется. Но могу сказать, что она по-настоящему заинтересовалась расследованием дела и горит желанием узнать характер смерти.

Перед аутопсией Николс уверяла, что считает судебную медицину пустой тратой времени для себя, но теперь очень увлечена. Как знать, может, я обратила ее в свою веру и она станет поклонницей судебно-медицинской патологоанатомии.

— Боже упаси, с ее-то характером, — открестился Джек. — Разве она нужна тебе в бюро в качестве клинического ординатора?

— Никогда в жизни! — засмеялась Лори. — Она сказала, что ненавидит пациентов и пошла в пата-натомию, лишь бы с ними не сталкиваться. Это она просто не знает, как часто нам приходится иметь дело с горюющими родственниками. Скорее уж, они наши пациенты, а вовсе не трупы. Так что судмедэксперт из Арьи вышел бы кошмарный.