Страница 39 из 73
– Помогло, дочка! Почти не чувствую. Вот молодец! Спасибо тебе, милая моя!
Он даже сел и попробовал встать. Настя помогла ему. Вместе вышли за порог. Он сел на скамейку и вдруг спросил, пытливо глянув на девчонку:
– А теперь говори, что тебя беспокоит. Ты обещала, а я вижу, что ты обеспокоена. Обещаю помочь. Ну же!
Настя помялась и наконец молвила вроде бы с сожалением:
– После того, как мы с тятей переселились в новую кибитку, к нам стали относится всё хуже и хуже. Я боюсь, что мы с тятей можем пострадать. Люди так против нас настроены, господин. И ваша жена особенно, – рискнула дополнить она.
– Вот стерва! – Матвей крутанул головой. Кругом было пусто. – Ладно, девка! Я постараюсь вам помочь. Дало, конечно, трудное, но то моя обязанность. Иди и ни о чём не беспокойся. Я постараюсь всё утрясти. Особенно с супругой!
Настя поклонилась и ушла, понимая, что и так слишком сильно обнаглела. Хорошо, что кругом никого поблизости не было. Однако, любопытные глаза наверняка уже засекли её разговор с Матвеем. Или Матиром, как на местный лад его здесь звали.
По прошествии нескольких дней Тимофей улыбнулся дочке, вернувшейся к вечеру в кибитку. Та вопросительно взглянула на отца.
– Чему радуешься, тятя? Скажи и мне, и я порадуюсь. А то не вижу причин.
– Разве? А мне даже очень хорошо видно. Народ-то стал помягче к нам. Неужто не заметила? Странно. Ты чем так обеспокоена?
– Если честно, тятя, то бабой Давах. Даже Матвей назвал её стервой. То она не успокаивается. Всё чего-то выискивает для сплетен о нас.
– Да чёрт с нею! Остальные тоже не совсем дураки. Понимают, откуда ветер дует. Значит, хозяин не зря тебе обещал помощь. Сделал. Слово держит.
– Так всё одно страшно, тятя! Думаешь, она успокоится? Как бы не так. Просто тише и незаметнее будет палки в колеса нам вставлять. И это скоро скажется.
– Да ладно тебе, дочка! Ты ещё так молода, что забивать свою головку такими мыслишками просто глупо. Успокойся. К Матвею больше не звали?
– Что-то помалкивает хозяин. Может, хозяйка что сделала с ним? С неё станется!
– Неужто посмеет?! – ужаснулся Тимофей. – Ты бы навестила, как знахарка.
– Как могу я? Боязно и неудобно. Подумают, что навязываюсь. Зато ко мне уже двое просились помочь им с хворями. Да мне боязно. Смогу ли?
– А ты так и говори, что ничего не можешь обещать. Молодая и неопытная ещё.
И всё же Насте немного удавалось облегчить страдания хворых. Не всех, но и так люди заговорили о ней. А Матвей всё больше привечал девчонку и уверял, что хвори его помаленьку отпускают его. Он даже пригласил её с отцом. Сказал, славя её усердие и способности:
– Хочу ближе узнать твоего отца, Настя. Осталось мне не так много и напоследок охота побольше общаться с родными людьми. Ты православная?
Настя вопросительно расширила глаза. Матвей тоже смотрел на неё с вопросом.
– Я ведь жила в тайге. Иногда виделась с местными кочевниками. Раз в год. О религии отец мало мне говорил. А мама всё больше о старых богах и Магомете. Магомет мне вовсе не нравился, а божки туземцев были просто смешны. Так что никто меня не приобщал к вере особо строго.
– Без веры никак нельзя, дочка, – грустно ответил Матчей. – Я вот тоже грешен. Отказался от веры пращуров своих. Принял другую, что великий Будда нам принёс из Индии. Слыхала про такую страну?
Настя затрясла головой.
– Я мало думала о вере, господин. Меня больше занимала жизнь вокруг. Растения, животные разные, букашки. Я с ними разговаривала, и многое могла понимать из их звуков. Меня даже волки в лесу не трогали. И медведи. Однажды рысь напала. Отпустила, а царапины до сих пор видны на руке, й тут, – указала на висок и щеку. – Уже совсем мало заметно. Правда?
Старик присмотрелся и ответил, слукавив:
– Я вовсе ничего не вижу. Или глаза совсем сдавать начали?
Настя улыбнулась, поняв игру старика, и была ему благодарна. Её уже интересовала своя внешность. Даже понимала, что она довольно красива. А Матвей тоже заулыбался и погрозил пальцем
– Завтра после ужина приходи с отцом. Хочу поболтать с ним поближе. А то никак не собрался до сих пор после первой встречи. А интерес разбирает. Заметила, как я бодро стал говорить? То-то! Слыхал, что и остальным помощь оказываешь. То доброе дело, дочка. Молодец. Как вам живется в кибитке?
– Ой, господин! Даже слов трудно найти для благодарности! Просто здорово!
– О благодарности не думай, дочка. То я должен об том думку иметь. Вот так!
Тимофей с интересом всматривался в далёкие очертания низкого берега дельты Волги и с нетерпением думал о встрече с русскими. Их большой баркас с одной мачтой и большим косым парусом мерно покачивался на короткой волне. Чувствовала^ малая глубина. Прошла уже первая неделя плавания.
Кормщик покрикивал на рулевого, остерегая от мелей. А Тимошка вспоминал ещё недавний разговор с Матвеем. Тот поглядывал на него с пристрастием, и Тимка понимал, как старик хорошо разбирается в людях.
– Раз был отменным охотником, то будешь охранником на моём баркасе. Через неделю выходим в море. Бери лук и приспособь к себе. Постреляй. Поди, долго не занимался этим. Думаю, что к своим не сбежишь. Дочка у нас остаётся. Но пообщаться будет интересно. Я верно мыслю?
– А как же, господин, – согласно кивнул Тимофей. – Сочту за честь. Что мне делать на Руси, коль и здесь вполне привольно живу. Благодаря вашим усилиям, господин. Спасибо за доверие, и я его оправдаю. А что, могут напасть в море?
– Вполне, Тимка, – усмехнулся оживший купец. – Так что следи в оба. Таких как ты, на баркасе будет ещё пятеро. Все вооружены. Но и от вёсел вас не станут освобождать. Дело такое...
И сейчас, за два-три дня до прихода в Астрахань, Тимофей чуть с волнением наблюдал берег и ждал когда лодка войдёт в нужный проток реки. Одинокий парус в море как-то освежал унылую картину спокойного моря. Ветерок был слабым, но гребцы отдыхали перед входом в реку. Там их сила и выносливость потребуются вновь.
Ночь проводили у берега. Кормщик знал эти места и хорошо в них разбирался.
И сейчас Тимошка готовился встать на стражу. Близилась полночь, и татары могли легко достичь баркаса и ограбить.
Наконец, как и обещал кормщик, вошли в протоку и стали подниматься к Астрахани. Плыть предстояло дня два.
Астрахань предстала перед глазами довольно шумным, грязным и бестолковым городом. Много крикливых татар и всяких инородцев, торгующих мелочью. Впервые познакомился с персами, армянами и разными кочевниками. Все приходили сюда торговать, и не только морем. С Терека и Кумы наезжали татары и разные люди восточного Кавказа.
Тимофею приказано было оставаться на баркасе и сторожить его. С ним были и вооружённые охранники. А поскольку баркас стоял у причала, то порт наблюдать было легко и интересно. Всюду слышался русский говор, и Тимошка упивался звуками родной речи и русского мата. Его он успел порядочно подзабыть в тайге и среди кочевников по пути на Яик.
Денег у Тимошки не было, и купить что-либо он не мог. А так хотелось купить чего-нибудь исконно русского! Но тут не его север со своими обычаями. Тут всё не так, всё иначе. И он смирился и просто глазел, перебрасывался редкими фразами с бродившими повсюду босыми людьми в драных рубахах. То были отбросы, ищущие случайного заработка на пропой души. Жаждущей и ненасытной.
В городе простояли дней десять. Сгрузили товар, погрузили другой и отвалили на поддень. Приказчик свирепо покрикивал на кормщика, торопил с выходом в море. Что-то его беспокоило. А Тимофей ещё плохо понимал чужую речь, да и не вслушивался в его крики. Голова была забита мыслями о городке, что покидали его новые хозяева. Он подольше старался проследить купола церквей и башни старого кремля, ещё татарского.
Узнал много интересного про Русь. Как менялась власть, и как теперь всё затихло под спокойным правлением царя Михаила Фёдоровича[1]. Немощный и больной, он передал власть государства отцу, патриарху Филарету. Узнать такое оказалось очень интересно. Но куда интереснее, что удалось чуточку поговорить с одним купеческим приказчиком из Бежецка. То были уже близкие к родине места, и Тимофей до сих пор переживал услышанное.