Проклятая Мангазея

Под впечатлением поцелуев, Тимошка не спешил идти домой. В посаде веселее, и он позволил себе истратить почти полтинник на пирожки со сбитнем и поучаствовал в игрищах со скоморохами и медведем. Без медведя никак нельзя. Толпы остяков с интересом наблюдали разгул праздника и сами участвовали. Ведь многие уже ок­рестились, хотя старых богов не забывали. Приносили им жертвы и всячески задаб­ривали, прося помощи на охоте и промыслах всяких.

А вечером подул южак, и в воздухе стало влажно. Надвигалась оттепель. Пора встречать промышленных с добычей и государевых людишек с ясаком. Время будет горячее. Приказчики, целовальники уже начали принимать рухлядь, и в городе запах­ло большими деньгами. Из Тобольска потянулись по последнему санному пути купцы и государевы люди, готовые начать обирать трудовой люд с остяками и самоедами.

А Исай опять потребовал к себе Тимошку. Тот уже без охоты пошёл на встречу.

– Что такой хмурый? – о подозрением спросил Исай юношу. – Хвораешь или как?

– Да что-то нет охоты, Исайка. Народу шибко много стало и стрельцы повсюду рыщут. Ловят нашего брата. Как бы не попасть к ним в лапы. Нет охоты на дыбе корчиться. Пожить охота.

– Он как заговорил! Ты это брось, парень. Последний раз в сезоне пойдём. По­том всё лето и больше того припеваючи жить будешь.

– Оно-то так, да всё ж боязно. Да и дорога может подвести. Меняется часто.

– Ладно! Ты замолкни. Тут нет отказа, коль согласие давал. Дня через два будь готов по прежнему пути отправляться. Изменений пока не будет. Ночью приходи к дому хозяина, и там получим указания и оленей. Как смеркаться начнёт.

– Ночи-то стали короче, Исайка, – попробовал возразить Тимошка. – Никак не ус­пеем при таком раскладе. Или днём поедем?

– Можно и днём. Кому мы нужны? Не горюй! Последний раз ведь!

На этот раз хозяин выделил трое нарт, и Тимошка подумал, что одному на нартах будет сподручней. Он даже вышел подальше от посада и в кустарнике пострелял из лука и понял, что можно надеяться, что цель за сорок шагов он поразит. Смотря по погоде. При сильном ветре труднее.

Выехали не все сразу, а по очереди. Договорились встретиться у ручья или чуть раньше. Тимошку поставили в середине. Видно Исайка пожаловался хозяину, и тот так распорядился. Имени Тимошка его так и не услышал. Исай никак не хотел наз­вать его. А Тимошке так любопытно было.

По дороге встретили четверо нарт с промышленными. Поприветствовали друг дру­га, перекинулись парой фраз и новостями и разъехались. Тимофей старался прое­хать незаметно, нахлобучив шапку на глаза и отвернувшись слегка. И голос поста­рался изменить, говоря и отвечая на вопросы. Но больше молчал, отмахиваясь на со­седей. Потом даже Исай спросил его со смешком:

– Что это ты таишься, Тишка? Испугался, что могут узнать? Пустое.

– Не скажи, – ответил Тимошка. – Охотники люди приметливые, всё замечают и при­мечают. Охотники. Вмиг узнают, коль ещё встретимся.

– Кто это тебе такое говорил? Какие бабки?

– Иди ты! – ругнулся Тимошка и перестал оборачиваться для разговора.

Смеркалось, когда достигли ручья. Дорога вилась по руслу лёгкая, олешки семе­нили легко и ничего не предвещало осложнений. Лишь хозяин покрикивал на них и требовал внимания и бдительности.

– Пока у нас ничего нет в нартах, нам нечего опасаться, – заметил Тимошка и Исай согласился с ним. Но хозяин был иного мнения. С ним спорить не стали.

Все же до избушки доехали без приключений. Нагрузили нарты и помчали уже тяжело гружёные. Животные начали уставать. Уже стало почти темно, и хозяин рас­порядился чуть передохнуть ещё.

– Олешки устали. Да и нам стоит передохнуть. Набегались по снегу.

Тимошка понял, что хозяин вовсе не так молод, как ему казалось. Значит, матёрый перевозчик, и всё здесь знает. Всю зиму ни разу не попались стрельцам и казакам. А они постоянно шастают вокруг в поисках добытчиков.

Опять тронулись в путь. Влажный ветер нагнал снежные тучи. Скоро пошёл снег, стало труднее ехать. Приходилось часто помогать с нартами. Они казались пере­груженными или то сказывалась усталость.

– Сможем ли мы вернуться? – прокричал Тимошка назад. Исай не ответил. А юно­ша боялся потерять из виду хозяина. Он и так не был виден, скорей слышался по окрикам каюра. Тимошка соскочил на снег и упёрся в обод нарт, помогая оленям.

Снег рыхлел. Ехать становилось всё труднее. Оборачиваясь, Тимошка давно не видел и не слышал Исая. А позвать опасался. Приказано не шуметь.

Не прошло и получаса, как считал юноша, как послышался приглушенный выстрел из пищали. Через короткий промежуток времени ещё один. Кровь застыла у Тимошки в жилах и холодный пот заструился по спине. Он сильнее навалился на нарты. Спе­шил догнать хозяина. Его нарты едва слышались впереди.

В голове стучало от усталости и волнения. Что там произошло с Исаем? Остано­виться было страшно, и он налегал на нарты, спешил и прислушивался. Сзади было тихо. Ни выстрелов, ни криков. А ночь таинственно шумела снегопадом. Редкие де­ревья и кусты шумели от ветра, казалось, что где-то там притаился враг.

Так прошёл час или больше. Тимошка определить не мог. Но хозяина он всё же слышал. Тот двигался не дальше как в пятидесяти шагах. Тимошка ещё поднажал и сократил расстояние. Ещё немного и стало видно, что хозяин остановил оленей.

– Что там случилось? – спросил хозяин. Он тяжело дышал, сидел поперёк нарт с опущенной головой. Тимошка понял, что человек смертельно устал.

– Сзади слышал два выстрела, хозяин, – отдышавшись немного, сказал юноша. – Кто это мог быть?

– Всякие, – неопределённо ответил хозяин. Потом добавил: – Таможня, или такие, как мы. Теперь не дознаться. Не возвращаться же назад.

– А что с вами, хозяин? У вас голос странный.

– Годы, парень. Старость незаметно подкралась. Иди ближе ко мне.

Тимоха подошёл и стал напротив в снегу.

– До места ты сам не сможешь дойти. А мне тож не дойти. Ещё вёрст пятнад­цать надо ехать. Переложи один мешок на свои нарты и привяжи к ним оленей. Цу­гом поедем. Буду тебе показывать, коль не окочурюсь совсем.

Они неторопливо ехали. Шагом олени тащили хорошо. Ещё Тимошка сходил на снег толкал нарты с хозяином. Так двигались часа четыре. Точно никто не знал. За­тем внезапно впереди что-то замаячило и Тимошка тотчас определил нападение. С прытью белки свалился с нарт и одним рывком развязал ремень, развернул оленей и помчался с ними назад. Крик хозяина не остановил его. С трудом услышал выстрел, всё стихло, а олени с перепугу продолжали мчаться во весь опор.

Сколько так продолжалось, Тимошка сказать не мог. Лишь спина сжималась в ожи­дании пули или стрелы. Но ничего не произошло. Он придержал утомлённых оленей, прислушался и ничего не услышал кроме шума близкого леса. Даже осмелился вовсе остановить оленей и те тут же потянулись схватить губами ком снега.

Тимошка сидел понурившись и с ужасом ждал продолжения погони и захвата. Что произошло с хозяином! И денег никто не заплатит. А как домой добраться? Все по­добные мысли проносились в голове молнией, и ответа на них не было. А он сидел и не двигался.

Наконец Тимоха встал, поправил упряжь на чуть отдохнувших оленях. За час сидения он так и не придумал, что ему предпринимать дальше. Но и оставаться на месте достаточно опасно. Могут догнать. Правда, была надежда, что его бегства не заметили, а хозяин уже был плох и вполне мог умереть. Хотя выстрел-то был. Это смутило Тимофея настолько, что он готов пустить слезу.

Было ещё темно. Снег едва падал и дорога ещё виднелась. Да и олени легко дорогу найдут. Зато вспомнил про Исая. Что с ним случилось? Кто его захватил? Те же, что и их встретили, или другие? Скорей всего другие. Случайность это или по плану действовали? Он не мог на такой вопрос ответить.

Продолжал шагом ехать, раздумывая о себе. Как чувствовал, что ему не хотелось ехать. И вот... Что же делать? Вернуться домой он может лишь днём. И куда деть нарты? Его обязательно засекут. Если Исая убили, то можно к нему пойти жить. А соседи? Они спросят, где Исай. Что ответить? Или к хозяину? Его изба на самом краю стоит. Соседи шагах в пятидесяти. Он и сам не склонен, наверное, к знакомствам. Ему это ни к чему. Правда, он может назвать себя и свой дом. Да вряд ли выдержит пытку. А пытать обязательно будут.