Эхо минувшего

– Нет. Помимо этого, если остаётся время, я вольна делать, что вздумается. Гулять по замку и дворам, вышивать и читать. Или смотреть, как командующий гвардии упражняется с мечом во внутреннем дворе, – сказала она, но тут же добавила, смутившись: – Меня всегда восхищало, как люди сражаются на мечах. Звон клинков, блеск стали… Это похоже на танец, но живой, настоящий, а не тот, где за поворотом обязательно следует поклон, а иначе «это будет дуг’ной тон для юной пг’инцессы».

Последнюю фразу Мерайя проговорила сильно картавя, с крепким неральским акцентом.

– Танец? А я вот никогда не находил в этом какой-то красоты, – задумчиво сказал Кавигер. – Да и ты, наверное, думала бы так же, если бы тебе хоть раз довелось побывать в настоящем сражении. Там звон сливается с предсмертными воплями, да и сталь не блестит из-за запёкшейся крови и грязи. И весь этот «танец» там имеет лишь одну цель: убить, пока не убили тебя.

Губы принцессы едва заметно дрогнули.

– Авторы, что описывают великие битвы прошлого, о таком не пишут, – сказала она.

– Потому что они никогда не были на поле брани. Итог любого сражения, истинный итог, – это не пир в честь победы, а поле, усеянное изувеченными трупами. Если кто и вправе пировать после такого, так это вороны. Хотел бы я, чтобы в книгах для юных отпрысков благородных домов писали, что такое битва на самом деле. Тогда, глядишь, и войн стало бы меньше. Быть может, и тебе бы тогда не пришло в голову сравнивать бой на мечах с танцем.

Дэйн осёкся. Всё-таки он разговаривает с принцессой, а последние слова прозвучали довольно резко. Впрочем, Мерайя этому ничуть не смутилась.

– Хотелось бы мне жить в мире, где оружие обнажают только на тренировках, – вздохнула она.

– Но мы, к сожалению, живём не в таком мире. Молю богов, чтобы в нашем пути мне не довелось достать меч из ножен.

– Уверена, что такой искусный мечник, как ты, сумеет защитить нас, если потребуется.

– Ты так говоришь об этом… – смущённо сказал на это Кавигер. – Если бы я не знал истинной причины, то решил бы, что ты просто решила сбежать со мной ради приключений.

– Как ты смеешь, рыцарь! – с притворным негодованием воскликнула Мерайя. – Во всяком случае, я не знаю другого человека во всём замке, с кем я бы пошла на такое. Кому могла бы доверить свою жизнь в таком путешествии.

– Мне это льстит, но, к сожалению, меч не сможет защитить от всех опасностей, которые могут подстерегать в пути. Единственное, что надёжно убережёт нас от беды – это осторожность и скрытность… Дьявол! Кто-то идёт, нам лучше замолчать.

Дэйн увидел, как со стороны трактира неровной походкой приближаются четверо. Он мысленно молил всех богов, чтобы на них не обратили внимание, но надежды рассыпались, стоило ему услышать голос.

– Эй! Погодите!

Незнакомцы приближались и вскоре остановились совсем недалеко от Дэйна с Мерайей.

– Глянь! Вот они! – проговорил один из них. – Я ж говорил, туда пошли.

– Точно они?

– А мне почём знать? Это ж монахи, они все друг на друга похожи. Да и не всё ли равно? Эй! Как к ним обращаются-то? Святые братья что ли?

Дэйн решил вести себя как можно более мирно и обратил лицо к говорившим. Их действительно оказалось четверо: пара крепких молодых детин с могучими руками, босой черноволосый коротышка в коротких штанах и долговязый в заляпанной чем-то рубахе на голое тело.

– Да, точно они! – обрадовался коротышка.

– Слушайте, тут дело такое, – с явным волнением проговорил долговязый. – Нынче в округе мор скотины, у обоих моих соседей вон козы подохли, а теперь и за свою душа болит. Я её давеча продать надумал, да только боюсь, как бы не сдохла раньше времени. Даже на мясо сбыть не смогу, ежели от заразы помрёт… Ну так вот, наши вас ещё близ Перекрёстка заприметили, а Билл, – он кивнул на коротышку. – мне и говорит, мол, давай их догоним, проводим, куда им надобно, а боги нас за то и благословят. И коза, говорит, твоя не помрёт раньше срока.

– Ага, так я и сказал, – добавил черноволосый.

– Вот и ребят с собой взяли покрепче, кузенов моих, чтобы, значится, в сохранности вас доставить. Если здесь погодите, я с повозкой вернусь. Кобылка у меня в годах, но отвезти сумеет. В ногах правды-то нет. Вы, наверное, в монастырь возвращаетесь из столицы? Слыхал, в Энгатаре король праздник устраивал, много негодяев повесили да с церковью что-то сотворил, вроде как бога ещё одного приделал… Ну, я так считаю, чем богов больше, тем лучше. Нам пользы больше будет…

– Ох и болтун же ты, Уоррен! – перебил его коротышка. – Спроси лучше, куда они путь держат.

– И то верно. Чего это я в самом деле… – долговязый расплылся в улыбке. – Вы, надо полагать, в монастырь Белого крыла идёте?

– Вот дурень! Белое крыло за сотню миль отсюда! Они поди в Обитель святого Беренгара топают, то как раз неподалёку…

– Нет-нет! – вдруг как можно смиреннее заговорил Дэйн, не снимая капюшона. – Именно в Белое крыло мы и следуем. Путь неблизкий, так что лучше мы пройдём его сами. Тормир учит терпению и выдержке.

– Но ведь в Белое крыло по другой дороге от Перекрёстка, – недоверчиво проговорил коротышка.

– Стало быть, мы перепутали дорогу. Редко бываем в этих краях, – ответил Дэйн. – Мы дадим ещё немного отдыха нашим усталым ногам и отправимся туда.

– Эх, ладно! Стало быть, не судьба нам вас проводить, далеко очень, – вздохнул долговязый и утёр нос рукавом. – Хоть напутствие монастырское дайте… Или нет! Прочитайте-ка «Три благословения»! Уж благое слово от монаха в наше время лишним точно не будет.

По спине Дэйна пробежал холодок. Никакого благословения он, разумеется, не знал. Во рту у него пересохло и он принялся придумывать на ходу в надежде, что деревенщины примут его слова за чистую монету.

– Да будут благословенны… трудящиеся на земле, ибо… труд их во благо! – проговорил он, запинаясь.

На лицах мужчин появилось удивление, они переглянулись, но не сказали ни слова.

– Благословенны… милосердные к ближнему! Ибо преумножают они…

– Странное дело, – пробормотал коротышка, нахмурившись. – Уж насколько меня из-под палки в детстве заставляли «Три благословения» заучивать, да вот только с тех пор я, хоть даже вдрызг пьян буду, а молитву эту наизусть прочитаю. И слова там, как я помню, были другие.

– Мы в Белом крыле читаем иные «благословения», – проговорил Дэйн, осторожно нащупывая рукоять меча.

– «Три благословения» – они одни, – отрезал черноволосый. – это вам каждый в Энгате скажет.

– А может они там, эти, как их… Еретики? – осторожно предположил долговязый, засучивая рукава.

– Не, Уоррен. Помнится, пару лет назад здесь на тракте шайка промышляла. Рядились под монахов, прибивались к обозу, а как все заснут, ножи в дело пускали. Их тогда, конечно, изловили, да вот, думается мне, кто-то мог и сбежать…

– Глянь! Глянь! – заголосил один из здоровяков, тыча пальцем туда, где Дэйн уже был готов выхватить меч. – Точно они! Держи их!

Всё произошло слишком быстро. Рыцарь никак не мог ожидать подобной прыти и решительности от деревенских болванов. Из-за неудобного монашьего балахона он так и не успел вооружиться, так что один из громил успел плотно прижать его руки к телу мощными объятьями. Второй точно так же сжимал Мерайю. Девушка вскрикивала и пыталась ударить его ногами, но он поднял её над землёй так, что ни один удар не достиг цели.

– Ишь ты, вырывается сопляк, – ухмыльнулся он, когда капюшон слетел с головы девушки. – Как грабить и резать, так то они запросто, а как отвечать…

– Добрые люди, – взмолился Дэйн. – Вы ошибаетесь. Мы ведь не сделали ничего дурного…

– Ага, а меч тебе для красоты, значится? – долговязый ткнул пальцем в ножны, показавшиеся под балахоном.

Рыцарь отчаянно пытался дотянуться до рукояти, но всё было тщетно. Лучше бы он сунул за голенище неприметный кинжал, чем брал с собой этот треклятый меч.

– Чего б с вами, сволочами, сделать, – задумчиво проговорил долговязый. – Может, руки отрубить? У тебя и штука для того подходящая есть…