Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 29 из 35



Наконец поезд остановился. Джангир сам не мог потом понять, почему именно он на руках вынес ее. Машины «Скорой помощи» не было. Он понес ее к зданию вокзала. Медпункт в зале ожидания оказался открытым, он уложил ее на кушетку. Никого из персонала не было. Две студентки, сопровождавшие их, вышли искать медсестру.

Джангир боялся, что девушка умрет. Она вдруг открыла глаза, посмотрела на него, и длинные ресницы вновь опустились.

Наконец, пришла отоварившаяся где-то медсестра. Испуганно вскрикнув, она уронила авоську, крупные, румяные яблоки рассыпались по полу. После укола девушка пришла в себя. Энергичная медсестра, собрав яблоки, выбежала и через минуту вернулась. Скомандовала решительно:

— Ну-ка, солдатик, неси свою невесту в машину.

Машинально повинуясь, Джангир поднял невесомое тело. Он осторожно уложил девушку в машину «Скорой помощи», стоявшую у входа в здание вокзала. «Скорая» уехала, Джангир смотрел вслед, ощущая какое-то неведомое ему доселе чувство. Почему он так близко воспринял происшедшее с совершенно незнакомым человеком? Девушка непременно вылечится, просто у нее слабое сердце.

Поезд! Расталкивая людей, побежал через зал ожидания. Перрон был пуст. Что делать? Портфель уехал, в нем, правда, не было ничего, кроме туалетных принадлежностей, да нехитрых солдатских гостинцев родителям, братишке. И еще в вагоне осталась фуражка, в форме без головного убора неудобно. Прошелся по перрону, в маленьком киоске военторга купил форменную фуражку.

Бесцельно побродив по вокзалу, постоял перед графиком расписания поездов. Пересчитав деньги, вместе с мелочью набрал необходимую сумму. Поезд, следовавший в нужном направлении, ожидался через пять часов.

— Эй, солдатик, иди-ка сюда, — окликнули его.

Через зал, держа авоську с яблоками, шла вокзальная медсестра.

Джангир подошел.

— Ну, как твоя подруга?

Он не нашелся, что ответить.

— Не расстраивайся, полежит несколько деньков и поедете дальше, билеты не забудь перекомпостировать. В воинской кассе моя подруга работает, скажи, что от Аллы Григорьевны. Ну, я побежала, смена закончилась.

В буфете аппетитно пахло сосисками, но, помня о своих скромных финансах, Джангир решил ограничиться булкой. Утолив голод, принялся за чтение газет, оставленных кем-то из пассажиров на соседнем кресле. Не покидало смутное беспокойство. Обидно, конечно, что отстал от поезда, но не беда, попаду домой чуть позже. Откроется касса, возьму билет, и неприятное волнение пройдет, — успокоил он себя.

Бездеятельность угнетала, и ему, даже годы спустя, трудно было ответить, как пришла мысль съездить в больницу, узнать о состоянии здоровья девушки. Не раз потом Джангир вспоминал, как расспрашивал дежурного врача о девушке, доставленной с вокзала, не зная ни ее имени, ни фамилии. Ее быстро нашли в журнале по адресу, откуда пришел вызов — железнодорожный вокзал.

— Ничего страшного, сердечный приступ, состояние удовлетворительное, — объяснила врач, — сейчас она спит.

Джангир повторил про себя ее фамилию и имя. Робко попросил у доктора разрешения взглянуть на нее: он вдруг испугался, что это окажется не она.

— Хорошо, пойдемте, — сказал доктор, — возьмите халат.

Они поднялись на второй этаж, приоткрыли стеклянную дверь палаты, и он увидел ее лицо. Она спала.

— А когда ее выпишут?

— Будет зависеть от самочувствия. У нее ничего серьезного. Слабое сердце, переутомилась, а может, переволновалась. Нужен покой. Отвезете домой, и дело пойдет на поправку.

Поблагодарив доктора, Джангир вышел на улицу, не спеша добрел до вокзала. Мысли о девушке не покидали его. Что она будет делать без денег и вещей, когда ее выпишут? Веселые студенты укатили, не подумав о своей сокурснице.



Постояв у кассы, он так и не смог перебороть себя и взять билет. Повернул обратно к больнице, по дороге купил плитку шоколада и килограмм яблок. Стало легче от того, что покончил с колебаниями, деньги потрачены.

В больнице наступило время посещения больных, он вошел в знакомую палату. Тамара, так звали девушку, лежала неподвижно с открытыми глазами. Увидев его, со смущенной растерянностью натянула одеяло до самого подбородка.

— Это вы?

— Я, — кивнул Джангир и, усевшись на краешек кровати, протянул сверток с яблоками и шоколад. Незаметно для себя разговорились, да так увлеклись, что не заметили прихода медсестры, объявившей об окончании времени посещения.

Через три дня Джангир с Тамарой ехали к ней домой. Эти трое суток перебивался булками. На деньги, вырученные от продажи часов, купил билеты. Родителям Джангир написал обстоятельное письмо, пригласил на свадьбу.

Встретив так нежданно-негаданно спутницу жизни, он в еще более неожиданной ситуации сделал выбор жизненного пути.

Случилось это при следующих обстоятельствах. Планы с учебой в техникуме он решил отложить до следующего года и устроился монтажником на стройку, заработок обещал быть неплохим. Отработав первый день, торопился домой поделиться впечатлениями. Купив по дороге цветы, он решил заглянуть в кинотеатр около их дома, посмотреть, какой фильм на вечерний сеанс.

Город ему нравился: небольшой, чистенький, люди приветливые. Все здесь было по душе, может оттого, что это был ее город.

Неожиданно впереди раздался выстрел. Он увидел бежавшего навстречу мужчину в светлом костюме. Вот он, замедляя бег, обернулся и выстрелил в преследующего его милиционера.

Джангир прижался к стене, сделав вид, что уступает дорогу, а когда преступник поравнялся с ним, бросился на него и сбил с ног. Вместе с подоспевшим сотрудником милиции скрутили его, несмотря на отчаянное сопротивление.

Домой пришел с синяком под глазом и разбитой губой. Тамара всполошилась, а он, успокоив ее, тут же огорошил новостью.

— Мне предложили работать в милиции.

— И что же ты?

— Я согласился.

— Но ведь ты даже не посоветовался со мной, — обиделась Тамара вначале, а потом, посмотрев на него внимательно, молча принялась обрабатывать синяк и разбитые губы. Переубеждать его она не стала, хотя не скрывала, что недовольна выбором.

Начинал Джангир патрульным милиционером, потом заочно окончил юридический факультет, перешел оперуполномоченным уголовного розыска. Приходилось попадать в переделки, слышать свист пуль над головой. В розыске будни таковы, что скучать не приходится, здесь грань между обычным и героическим часто стирается.

Жена и дети уже привыкли к его длительным отлучкам, ночным вызовам и дежурствам. Она освободила его от всех хозяйственных забот.

* * *

Демонстрировался зарубежный художественный фильм о полиции. Импозантного вида комиссар творил чудеса, смело применял оружие, блистал приемами карате, успевая при этом предаваться любовным утехам. Супермен-полицейский вызвал в Джангире чувство необъяснимой злости. Великолепные машины, вальяжные позы, рестораны, женщины, меняющиеся костюмы, плащи, куртки. Черт знает что, не работа, а прогулка. Как ни приукрашивай, а преступность есть преступность, т. е. насилие, искалеченные судьбы, потерянные жизни. Джангир как профессионал был глубоко убежден, что приукрашивание преступного мира, создание вокруг него романтического ореола ничего кроме вреда не принесет. Сильная личность полицейского, для которого не существует непреодолимых барьеров, раздражала бутафорностью.

Насмотрятся парни такой жизни и рвутся служить в милицию, а потом окунутся в прозу и рапорт на стол начальнику: «Прошу представить к увольнению, я ошибся в выборе жизненного пути». Сколько таких ребят он перевидел, и сам прошел через отрезвление реальностью. Взять, к примеру, заурядные бытовые скандалы, на них часто приходилось выезжать в составе оперативной группы. И всякий раз оставался неприятный осадок. Ругань, слезы, истерика, перекошенные яростью лица, испуганные глаза детей. Разнимать дерущихся — самое неблагодарное занятие, нередко обе стороны объединяются, и тогда грязный мат звучит уже в твой адрес, кидаются в драку. В плаче закатываются дети, видящие в дяде-милиционере, увозящем пьяного отца, но все же отца, — злого, бесчувственного человека.