Страница 12 из 79
Шарль де Батц-Кастельмор погрузился в сон. Ему снилось, что он бесконечно низвергается вниз, и он знал, что на самом деле это не сон. Он пришел в себя посреди ночи у подножия стены. Вокруг высились груды трупов — французских и голландских, — от них сквозь накатывающийся туман доносился тошнотворный запах свежепролитой крови. Шум битвы утих. Даже не хрипели больше раненые — должно быть, многие из них превратились в свеженьких горожан Селенополиса.
Что Маастрихт, сдался? Походило на то! Д’Артаньян встал, стряхнул пыль с одежды, пощупал лоб и с облегчением обнаружил, что в нем нет пулевого отверстия.
Он поспешил в лагерь короля. К счастью, придворные и маршалы еще были там. Людовик спал в своей палатке, но как только гасконца узнали, бросились будить короля, чтобы сообщить ему новость о воскрешении капитан-лейтенанта.
Недавняя победа над голландцами улучшила настроение Людовика, и он тепло принял гостя. Однако, по мере того, как развертывался рассказ д’Артаньяна о его лунных приключениях, лицо короля мрачнело.
— О каких же уступках вы от моего имени договорились с властителем мертвой звезды? — пожелал наконец он узнать.
Д’Артаньян ему сообщил. Сначала Людовик никак не отреагировал. Затем, нежданно-негаданно, он разразился смехом таким заразительным, что веселье охватило всех лакеев, придворных и маршалов, собравшихся в полевом шатре.
Когда всеобщее веселье утихло, Людовик снова спросил:
— Но как месье де Сирано мог быть уверен, что его предложение встретят благосклонно?
— Чтобы понять это, сир, следовало бы повидать безбрежные унылые равнины Луны, — отвечал д’Артаньян. — За вычетом башен Селенополиса, которые не что иное, как приют блуждающих душ, повсюду одно лишь запустение.
— Однако Сирано, похоже, находит в них свое удовольствие.
— У него философский интерес, который довольствуется беседами с несколькими Древними; но я готов поспорить, что в конце концов он тоже устанет от этого и вернется на Землю. Или отправится еще дальше…
— Замечательно. Остается только еще один момент — внешность небесного властителя. Нет ли риска, что она вызовет волнения там, где он отныне станет править?
— Думаю, у меня есть решение этой проблемы. По правде говоря, его подарил мне один старинный друг.
Людовик подавил зевок:
— Итак, все решено, господин капитан-лейтенант. Я поручаю вам оказать нашему августейшему гостю наилучший прием. А теперь удаляйтесь, я желаю завершить свой вечер.
— И что же? Что было дальше?
— Вы услышали всю историю, — ответил старик. — О том, как я погиб, как спас землю Франции от новой угрозы, как вернулся к жизни.
— Но не о том, как вы справились с последней миссией, доверенной вам Людовиком! Прошу вас, сударь, окажите мне честь и приоткройте завесу над истиной.
Вздох д’Артаньяна прервал приступ кашля.
— Вначале я принял Лунного короля на острове Сент-Маргерит, где специально для него подготовили укрепленную резиденцию. Поверьте, он был в восторге от окружения! Голубое небо, синее море, воздух, полный тонких ароматов… Затем, когда месье де Сен-Марса, губернатора острова Сент-Маргерит, перевели в Париж для управления Бастилией, вполне естественно, что его самый знаменитый и таинственный гость последовал за ним туда.
— Прекрасно вас понимаю, но неужели никто так и не заподозрил его особенной природы?
— Его черты долгое время скрывала маска Атоса. Конечно, это не помешало кое-кому строить на этот предмет самые дикие предположения. И тем не менее под ней находился не кто иной, как лунный король, наслаждающийся курортной жизнью на Земле. Все же через тридцать четыре долгих года каникулы закончились.
— Что же произошло?
— Хотите верьте, хотите нет, но возможно затосковать даже по самым унылым пейзажам. Поэтому с согласия Людовика мы вернули нашему гостю свободу. Под маску вместо него мы упрятали бедолагу по имени Марчиали, которого, наверное, история и запомнит как единственную «железную маску».
— А если он снова пригрозит вторжением на нашу землю?
— Держу пари, всегда найдется герой, который встанет на пути таких замыслов. Но это буду уже не я.
Д’Артаньян снова закашлялся, еще болезненнее, но тем не менее улыбнулся и наконец бросил:
— Ибо я наконец-то отправляюсь к моему дорогому Сирано, который ждет меня, чтобы исследовать государства и империи Солнца. Но это уже другая история, которую не поведает никто. А теперь оставьте меня, мне нужно побыть одному, чтобы приготовиться к путешествию.
Молодой Франсуа-Мари Аруэ поклонился и вышел. Он больше никогда не возвращался в дом этого странного старца, который утверждал, что он никто иной, как знаменитый капитан-лейтенант королевских мушкетеров д’Артаньян, погибший более сорока лет назад при осаде Маастрихта. Фантасмагорическая история рассказанная этим почти столетним господином, была забавна, полна фантазии и способна поразить воображение студента-юриста, начинающего вольнодумца, метящего в литераторы. Как знать, однажды, когда ему покажется, что пришло время вернуться к временам только что умершего Людовика XIV, он вернет — быть может, вернет, — ее в свет, подправив на свой вкус[11].
Но до той поры еще следовало дожить. Так что к дьяволу королей и их капитанов, будь они с Земли или же с Луны, ибо, как бы ни были они могущественны, все они сидели на одних и тех же ягодицах, и если в история и заключался урок, так он в том, что всегда найдется сапог по мерке упомянутых ягодиц!
Любознательный читатель может обратиться к первым страницам «Иного света, или государств и империй Луны» (l’Autre Monde ou les États et Empires de la Lune) — рассказа Сирано де Бержерака о своей экспедиции. Следует отметить, однако, что автор смешивает реальность и вымысел, поскольку описывает свое возвращение на Землю, тогда как всем известно, что он никогда не покидал Селенополиса, довольствуясь редкой отправкой писем и рукописей своему издателю и книготорговцу с попутными метеоритами.
Волшебницы и колдуны
Жюльен д’Эм
Марго
Марго пришла в себя, будто очнулась от кошмара. Однако все то, что она пережила за ночь, не пропало под светом дня прочь. К ее лицу и рыжим волосам прилипла засохшая грязь, низ живота налился пульсирующей болью, а кровь на бедрах, под разодранными юбками, выглядела почти нереально алой. Она продрогла и проголодалась, одежда на ней была изорвана, тело покрывали синяки, и вся она кровоточила физически и душевно.
За закрытой дверью трактира царила тишина, словно там стояла лишь декорация, заброшенный и покинутый каркас.
Звук церковного колокола вывел ее из оцепенения. Девушка стянула края своей рваной блузки и пошла в сторону Томблина.
В деревне, как обычно, на нее поглядывали с едва скрываемой враждебностью. На некоторых лицах читалось любопытство, но ни одном из них не выражалось сочувствия.
Марго шла, держась прямо и изображая решимость. Она цеплялась за эту видимость, за эту маску, как за спасательный круг, чтобы не дрогнуть, не рухнуть на глазах окружающих людей, которые ее совершенно не знали, но сторонились ее как зачумленной. Почему деревенские так обращались с ней? В глубине души, впрочем, Марго это знала: она была слишком красивой, слишком свободной — в ней было все то, чего не было в них, и чего они могли только вожделеть и чему завидовать.
Однажды, когда ей было десять лет, Том — единственный мальчик, которому хватало смелости с ней заговаривать, — объяснил ей, что люди в деревне считают ее дьявольским исчадьем. Он пробормотал, что это все из-за того, что мать Марго умерла, рожая ее. Том, покраснев, добавил, что считает ее очень красивой и совсем не злой. Марго толком его не поняла, а Том умер через четыре года, покрывшись оспинами по всему телу, и больше разговаривать им не довелось. Девушка пересекла Томблин, и никто не пошевелился, чтобы прийти ей на помощь; лишь тыкались в ее сторону грязные пальцы. Отсюда она направилась в Бель-Омбраж, замок дамы Вьелль.
11
И действительно, сей Франсуа, более известный как Вольтер, многое позаимствовал в своем «Микромегасе» у Сирано де Бержерака — прим. пер.