Страница 6 из 14
– Что-то типа, – кивнул Саад. – Но чистый Варме сейчас встречается реже, чем моолонг. Как и целые капли. А вот мелкие осколки… Видишь, в каждом цвет намешан или разбавлен.
Клыкарь покрутил камушки. Для него они были не более чем блестящими побрякушками, хотя, возможно, чего-то и стояли. Пастух был прав, увидь их Грав – принял бы за безделушки, что в избытке лежали на прилавках у торговцев дешевыми украшениями.
– Говорят, это камни душ существ, кааргов, способных бродить меж мирами. И если знать верное слово, их можно пробудить.
Грав словно в холодный омут окунулся. Живо предстала перед глазами элвинг, подносящая к губам украшенный камнями рожок и дыханием поднимающая из песка огромного косматого волка.
– Но это лишь сказки, – подмигнул пастух и указал на несколько камушков. – Кто-то из них сгодится в часы, кто-то – в амулет от сглаза или талисман любви, но большая часть пойдут на серёжки и колечки. Маленькие помощнички-итари позаботятся о своих хозяевах.
Саад говорил о камнях, как о живых существах. Неужели он правда верил в то, что внутри этих стекляшек прячутся души иномирных скитальцев?
– Твоя подруга как к этому? – спросил пастух, прервав размышления Грава. – Какие любимые?
Клыкарь, застигнутый врасплох, пожал плечами:
– Да она вроде только поесть любит.
Саад усмехнулся.
– Но зато часто и много, – зачем-то добавил Грав.
– У неё на браслете камень из тех, которые во всём Тиарах не найти, заколка и кафф из лунной стали, а дракон на кинжале сверкает рубиновыми глазами.
Грав напрягся – уж слишком точно подметил всё Саад.
– Да и ты, я смотрю, не чёрствый рогалик в кармане на память таскаешь, а зверя северного с изумрудами, – пастух усмехнулся. – Так что камень и металл лучше всего запечатывают воспоминание, – он прищурился. – Хорошее или плохое, – и бросив взгляд на столешницу, добавил: – Доброе дерево тоже сгодится.
– Или шрамы и узоры на теле, – не остался в долгу Клыкарь.
– И они тоже, хотя о некоторых таких подарках мы и не просим.
– Необычный орнамент, – кивнул Грав на руки пастуха. – Он что-то значит?
– Всё что-то значит, – ответил Саад и взял очередной камень.
– Она ведь была здесь? – Клыкарь прищурился, и взгляд вспыхнул угольками.
– Тут много, кто бывает, – улыбка пастуха была открытой, голос спокойным, а глаза оставались непроницаемы.
«Как же к нему подобраться, – думал Грав. – Нельзя же припереть к стене того, кто спас тебя. И в морду не двинешь, пищу у огня делили. Придётся не наседать».
Он подвинул камни обратно, постучал пальцами по столешнице и спросил:
– Как долго ещё продержится эффект сонного корня?
– Пара часов у тебя есть.
– Вы уже и так сделали для нас много, но я б хотел попросить ещё об услуге.
Пастух отложил последний камень, ссыпал их по разным мешочкам, вынул из глаза линзу и убрал всё в шкатулку. Клыкарь выдержал паузу, но не дождался ответа, и потому просто спросил:
– Что такое Тау Амели и Арпанлия?
– «Лабиринт» и «Библиотека» на языке древних. Сеть и Архив.
– А где вход в Архив?
Саад нахмурился и тряхнул головой:
– Вход в Архив? – переспросил пастух, и по его лицу начала растекаться улыбка. – Вход в Архив! – он хлопнул ладонями по столу и рассмеялся.
Смеялся хозяин долго, закинув голову, да так громко и неистово, что Клыкарь подумал, как бы с пастухом припадок не случился.
– Давно я так не веселился, – успокоившись, Саад смахнул слёзы с уголков глаз. – Вот так шутник!
Грав наморщил лоб и сжал зубы, даже пальцы сомкнулись в кулак от напряжения.
– Не злись, – добродушно сказал пастух. – Просто вход в Архив везде. Это как спросить, где песок, стоя в пустыне. Или поинтересоваться на палубе корабля, где вода. Вот мне и стало смешно, что ты смотришь и не видишь, глядишь, как ротозей на облака. Архив… Ближний, дальний, заброшенный, восстановленный, – Саад загибал пальцы. – Восточный, западный, северный… Это для вас он просто Архив, а для нас – Сеть, лабиринт, паутина. Куда именно ты хочешь попасть? Я понял, что внутрь костей псов, но как далеко?
– Туда, где была последняя битва Наак и королевы Куфов.
Тень скользнула по лицу хозяина дома, стирая улыбку и унося веселье.
– Это – лишь легенда, – сухо проговорил Саад.
– Любая легенда рождена из были. Может, книжник Шаара мне сумеет помочь? Отыскать легенду, в которой звезда юга поёт о севере…
– Отражаясь в морозном камне, – завершил фразу Саад и задумался.
Его острый взгляд буравил Грава, будто перед Саадом был не тхару, а самоцвет, и пастух выискивал в нём трещинки и дефекты.
– Она не знает, – наконец произнёс он, и слова звучали скорее как утверждение, чем вопрос. – Ведь так? Твоя подруга не в курсе.
Клыкарь поднял голову и посмотрел в глаза пастуху. На миг его глаза вспыхнули как потревоженные угли. Саад моргнул:
– И про кровь твою тоже.
Пастух помолчал и добавил:
– Когда я нашёл вас, то надеялся, что Ей не удалось заключить сделку. Потом гадал, кого Она выбрала. Значит, тебя… Что ж, – Саад замолчал, размышляя, и, приняв решение, продолжил: – Я не знаю ответ на твой вопрос, но я покажу, где ты можешь его найти. Мой кровник присматривает за книгохранилищем.
– Он и есть книжник Шаара? – Грав усомнился совпадению.
– Это – не имя, скорее функция. Книжник Шаара хранит знания. Он слуга молчаливых мудрецов. Я сведу тебя с ним, а дальше ты сам.
– О большем я не прошу.
– Тогда дай мне минуту и жди у чёрной двери, – Саад лукаво усмехнулся. – Заодно покажу короткий путь внутрь камня.
Грав поднялся и вышел.
Оставшись один, Саад смотрел, как по столу ползёт тонкий луч света. Стоило солнечному зайчику запрыгнуть на ладонь, как пастух ухватил его, сплёл пальцы так, что в его ладонях засияла звезда. Тхару прикрыл веки и беззвучно зашевелил губами.
Чёрная дверь, невысокая и неказистая, больше походила на вход в чулан или подвал. Клыкарю пришлось изрядно пригнуться, чтобы пройти через неё вслед за Саадом. Они словно нырнули в ночь, и лишь через несколько шагов до них дотянулись фонари подгорного города.
– Вот я болван! – воскликнул Грав, не удержавшись. – Как бешеный гвар оббежал весь Тирха, а дверь была под носом!
Саад рассмеялся, похлопал биста по плечу и по-отечески добавил:
– Каждый может ошибиться, но не всякий способен признать это. И ты не болван, коль усвоил урок.
Дом Саада вплотную врос в камень, приземистый и вытянутый: три комнаты в левом крыле – для него и семьи, пять в правом – для постояльцев. Каждая часть – со своим выходом на улицу и внутрь гор. Вырубленные в камне лабиринты тоннелей нанизывали на себя дома, словно затейливое ожерелье, не уместившееся в шкатулку. С одной стороны – жар пустыни, а с другой – прохлада камня. Коридоры-улицы, лавки торговцев, многочисленные входы и выходы, переплетения… И среди них – скромная неприметная арка, ступени и дверь в общественную библиотеку. Вот там и работал кровник Саада с непроизносимым именем Т’хаварха’агр, но понятным прозвищем – Книгопут. Он показал Клыкарю бесконечные полки, объяснил порядок получения книг и снабдил хрустящим формуляром из сложенного вчетверо листка.
Насколько понял Грав, это была одна из многих библиотек, к которой примыкала книжная мастерская. В ней можно было заказать список любого приглянувшегося свитка, страницы или фолианта. Был тут и магазинчик, в котором продавались экземпляры попроще.
С порога логово Книгопута не произвело на Грава впечатления, наоборот, показалось куцым провинциальным архивом. Разочарование гостя не укрылось от хозяина, а вот ответная хитрая улыбка книжника насторожила. И не зря! Стоило миновать первый бастион стеллажей, нависающих вокруг кафедры библиотекаря, как сердце ухнуло в пятки: бесконечные ряды шкафов тянулись, растворяясь во мраке. В зале несколько каменных столов, скамьи, колонны, поддерживающие свод с выточенными узорами и картинами, а на почётном месте на вычурном пьедестале – водяной хронограф. Грав засёк час, чтобы вернуться до пробуждения Ашри.