Мой встречный ветер

— Доброе утро! Рад тебя видеть.

Он никогда не обнимается со мной при встрече, хотя у многих людей есть такая привычка (и у нас с подружками). Сначала я думала, что он попросту не любит тактильные контакты, а потом застала его в объятиях моих одногруппниц. Это очень явно говорит о том, что я не вхожу в круг его доверия. Очень, конечно, приятно после этого садиться с ним за одну парту.

Мы остановились друг напротив друга.

Общаться с Пашкой, к счастью, вполне комфортно. Он, в отличие от моего братца, в юные годы не гнался за отметкой в два метра ростом (а Илье, кстати, не хватило шести сантиметров, чтобы ее достичь, вот так вот сильно не повезло человеку). Так что мне не приходится орать, чтобы быть услышанной, и даже шея не затекает. Хотя Пашка все равно меня выше.

— Доброе, доброе, — отозвалась я без намека на доброту. — Спасибо, что не «гуд монин». Мой брат, похоже, забыл о существовании русского языка и с самого утра бесил меня этими своими английскими фразочками. Причем понимаю я в лучшем случае половину… А у тебя как дела?

Люблю слушать истории больше, чем рассказывать. Мне в принципе порой начинает казаться, что и рассказать-то я ничего не могу толком. Все, достойное быть увековеченным, я оставляю в стихах (причем чаще всего недописанных). Но, по правде сказать, со мной довольно редко случается хоть что-нибудь.

Вечером вот у меня приключение будет — к пересдаче подготовиться. Очень экстремально.

— Сдам, — ответил Пашка кратко. — Готовился.

— Крутой, — я покачала головой. — А мне как-то все равно, в любом случае «концепции» пересдавать. Я уже смирилась, что лето не начнется.

На этот сессии Пашка в самом деле держится молодцом — смог побороть волнение, на экзамены ходит уверенно и продуктивно. И даже ни одной тройки не получил, что уж о двойках заикаться. Это только я выделяюсь.

— И ты сдашь. Ты очень умная и талантливая.

— Ты сегодня щедр на комплименты. Настроение хорошее, да?

У Пашки абсолютно дурацкая прическа: пробор где-то потерялся, волосы спадают во все стороны, доставая до кончиков ушей. В дни, когда Пашке не лень, он зачесывает их назад и фиксирует гелем. Но, во-первых, лень ему почти всегда, а, во-вторых, такая прическа долго не держится — непослушные пряди все равно лезут в глаза и нос.

Сегодня Пашка даже не пытался исправить хаос. И волосы опять закрывают ему треть лица.

Я не выдержала и потянулась к его голове, чтобы откинуть пряди назад и в глаза посмотреть. Глаза-то у него, на самом деле, красивые, чайные: карие в центре, с зеленой каемкой посередине… Кстати, а ведь по тому, как человек описывает свои глаза, можно многое о нем понять. Когда-нибудь расскажу.

Паша ответил одновременно с этим:

— Да, хорошее.

Мы так и застыли: Паша с полуоткрытым ртом и я с ладонью возле его лица. Смешная сцена, честно признаться.

Он опомнился первым. Попытался сказать что-то:

— А… Ты…

Но ничего внятного добавить не успел. Потому что меня заметили подружки. А Паша несколько опасается моих подружек. Да что таить — я и сама их побаиваюсь временами.

Они всегда приходят вместе — живут в одном общежитии, пусть и в разных комнатах, и каждое утро, перед выходом, дожидаются друг друга в холле первого этажа (когда холодно) или возле крылечка (когда тепло). Причем часто их ощущение температур не совпадает, так что, пока одна на улице мерзнет, вторая, вышедшая позже, жарится в холле.

Причем подруженьки мои разные не только в этом плане.

Они в принципе друг на друга не похожи. Полина и Оля.

Полина — самая скептичная из всех, с кем я когда-либо дружила. Из нас троих именно она отвечает за здравый смысл, иначе мы бы с Олей вдвоем совсем рехнулись. Она хорошо учится и стипендию с этого семестра получает повышенную (раз уж речь здесь идет обо мне все же, то замечу, что я не получаю никакую и вообще учусь на платном отделении, потому что на вступительных экзаменах Ника-Нелепость сидела с температурой под сорок градусов и не могла соображать).

Полина любит слушать. Умеет задавать правильные вопросы и поддерживать в нужный момент.

Но сама говорит только по делу.

Даже если в какие-то моменты Полина чувствует себя моральной разбитой, или устает, или в кого-то влюбляется, мы об этом не знаем. Потому что Полина привыкла не тратить свое драгоценное время на такие глупости, как нытье и влюбленности. Так что мне до сих пор непонятно, почему же она тогда тратит время на нас.

А вот Оля — совсем другое дело. По крайней мере, в плане влюбленностей. У нее на постоянной основе парней пять, которые ей не безразличны, и два-три дополнительно, которые интересуют время от времени, в зависимости от настроения, времени года и загруженности по учебе. Она очень легко знакомится с людьми и всегда найдет, о чем поговорить. Внутри Оли множество слов, на любой случай из жизни. Это меня в ней восхищает. Я так не умею.

Оля инициативнее всех нас, она стремится брать от мира максимум. Постоянно путешествует (даже если это будет путешествие в соседний город). Ходит на свидания, на выставки, на тренировки, и вся ее жизнь — будто бы разноцветный калейдоскоп, что движется беспрестанно.

А теперь попытайтесь угадать, кому из них всегда холодно, а кому — весьма часто тепло?..

Хотелось бы мне сказать, что я нахожусь где-то между ними… но нет. Это не проблемы моей низкой самооценки или искаженного восприятия реальности — это просто факт. Я по жизни своей среди отстающих, так что и Полина, и Оля всегда впереди, тогда как я сзади где-то плетусь.

— Ника! — Оля бросилась мне навстречу и повисла у меня на шее. Я осторожно обняла ее в ответ. — Рады тебя видеть в добром здравии… рады тебя в принципе видеть, — хихикнула она. В этом они чем-то с моим любимым братцем похожи: со всей тщательностью помнят косяки кого угодно, только не свои.

— Паша, привет! — и они обнялись, честное слово! Хотя не сидели за одной партой целый учебный год. И вообще навряд ли когда-то сидели рядом, только если по чистой случайности.

Оля откинула назад невероятно красивые волны светло-русых волос. Повернулась к Полине.

— А Полина знала, что ты придешь. Знала! В то время как я всего лишь надеялась.

— Привет, — улыбнулась я подошедшей подруге.

— Привет, — она улыбнулась в ответ.

Мы с Полиной сдержаннее в проявлении своих чувств. И обнимаемся только по особому поводу, чаще всего радостному. А в экзамене по английскому вряд ли что-то радостное получится рассмотреть…

— Ветер сегодня на улице просто ужасный, — поделилась Оля, — я думала, мы не дойдем, улетим по дороге куда-нибудь. Желательно, на юга.

— Мы ведь все вместе сдаем? Может, к аудитории? — предложила Полина.

Ну, конечно. Постоять возле аудитории, содрогаясь от страха, — святое дело. Чем дольше, тем лучше. Желательно и ночевать перед ней, чтобы неравнодушные однокурсники разбудили тебя перед экзаменом.

Английский в самом деле принимали у всего потока одновременно, в одной из самых больших аудиторий университета. Как и на зимней сессии. Такой вот крутой экзамен.

Не знаю, каким чудом я хоть что-то сдала зимой.

Мы пошли, и даже Пашка последовал за нами.

Я не особо вслушивалась в то, что Оля думает по поводу погоды. Меня погода устраивала. И я была бы совсем не против, если бы меня вдруг подхватил ветер и понёс, неважно даже куда.

Не так много событий осталось пережить, прежде чем я наконец по-настоящему соприкоснусь с ветром. Два экзамена.

Мне вдруг стало волнительно.

То есть, страшно, попросту говоря. Не знаю, по какой причине: от того, что мне придётся пережить совсем скоро, или от того, что ждет меня завтра, или от того, что я получу, если всё это переживу.

Скорее всего, из-за первого.

Так что я волей-неволей стала идти медленнее. Очень захотелось вернуться домой, лечь в кровать, закрыть глаза и поверить в то, что все произошедшие этим утром события на самом деле мне приснились. Не такая уж это плохая идея — экзамен проспать, как прямо сейчас выясняется…