Мой встречный ветер

Ник рассмеялся. Кажется, даже искренне; и смех у него был каким-то открытым, что ли, будто он и смеха своего ничуть не стесняется.

— Так и есть, — Илья вздохнул. Как он сегодня перед выходом сказал? Что моя фантазия его с ума сведет рано или поздно? Что-то мне подсказывает, что схождение с ума занимает не несколько минут и даже не сутки, так что мой Илья может быть уже в процессе — и кто знает, какой год, вдруг девятнадцатый?.. — Верониченька у нас любит вечно сворачивать не туда. Ходишь потом, заглядываешь под кусты… Ищешь.

— Спасибо, Илюшенюшка, но я не гном, чтобы искать меня под кустами, — заметила я.

Илья посмотрел на меня очень сильно сверху вниз… и я даже несколько засомневалась в своих словах. И все-таки — я не настолько маленькая, тоже мне, гений метафор.

Впрочем, очень скоро я стала Илье безразлична, и он все свое внимание переключил на Ника:

— Скажи лучше, твои делишки в какой стороне? Проводим, может… Хочется оттянуть момент воссоединения с семьей.

— Вообще-то в той, с которой вы только что пришли.

— Там наверняка есть продуктовые магазины, как думаешь?

— Думаю, наверняка есть.

— Ну вот и пройдемся.

— Окей.

— Мы тебя не сильно отвлекаем?

— Нет, — Ник пожал плечами, и в этот момент я почти уверилась в том, что на самом деле он опаздывает.

— Тогда погнали.

И мы пошли обратно.

Вернулись на дорожку, где оставили родителей, и я прямо-таки чувствовала, как Илья косится вправо, пытаясь их разглядеть. И идет куда стремительнее обычного, а он у меня по жизни вечно куда-то мчится.

Впрочем, я-то была не такой осторожной, как Илья, и смотрела открыто — родителей не увидела, наверное, тоже куда-нибудь свернули (желая спрятаться от нас).

Так что можно было и не бежать.

— Вот так я ему надоела, — пожаловалась я Нику. Илья с его километровой длиной ног и стомильной тревожностью шёл впереди от нас, а мы, птицы гордые, не сговариваясь, решили от него отстать. Хотя Нику, пожалуй, догнать Илью было бы весьма легко.

И вообще, чего это он вперед убежал? Общался бы со своим другом… Опять маниакальные идеи посетили его дурную головушку, вот даже не сомневаюсь.

— У вас очень милые отношения, — заметил Ник, улыбнувшись. — И ты рядом с ним другая.

— Какая?

И вновь я в слишком открытой, выставляющей все мое смущение напоказ, одежде.

— Не знаю. Теплая. Не сторонишься его. Наоборот… позволяешь себе больше, как будто под защитой. Не боишься сказать что-то не то, потому что все будет тем. Даже немного жаль, что у меня нет младшей сестры.

— Это ты по трем репликам такие выводы сделал? — удивилась я.

— Я вижу людей насквозь, — и Ник мне подмигнул.

— У тебя нет брата или сестры, получается?

— Старший брат, но между нами девять лет.

Я вдруг подумала, что сейчас самый подходящий момент для еще одного вопроса:

— Отправить тебе то мое стихотворение? Когда допишу…

— Отправь, — Ник пожал плечами. Не выразил протест, но и особого вдохновения я тоже не заметила. Ну что ж, ладно…

Солнце совсем скрылось за облаками, сероватыми и пышными, как сложенный в дальний угол свитер. Такие облака не предвещают дождь, но дарят прохладу, весьма приятную. И окрашивают все вокруг в какие-то совершенно новые цвета.

Под солнечными лучами все яркое, слепящее; сейчас же сгладилось, будто даже углы ушли. Ничто не пытается выделиться, вырваться вперед, затмевая остальное. Все сочетается со всем, мир погрузился в гармонию. Хочется быть к нему открытой. Говорить обо всем на свете, ничего не тая.

И все же — некоторое время мы шли молча. Почти приблизились к противоположному концу парка, и да, где-то там, за несколькими пыльными полосами дороги, магазины все же стояли.

— Ребята, — Илья обернулся назад и только сейчас понял, что мы прилично от него отстаем. Взмахнул руками, как мамаша-курица, потерявшая своих цыплят, и остановился.

— Да-да, Илья Георгиевич, что такое? — полюбопытствовала я. Ник прыснул.

Илья в два шага уничтожил расстояние между нами, остановился, грозно посмотрел:

— Меня тут обсуждаете наверняка.

— Конечно, — ответил Ник, выражение его лица было серьезным донельзя. — Ты — смысл нашей жизни, наше солнышко, Илюша. Только тебя мы и можем обсуждать.

Илья остался невозмутимым:

— Я это прекрасно знаю. Но все же предпочел бы обсуждать себя вместе с собой. Вы почему не сказали, что отстаете?

— Надеялись, что ты сам догадаешься, — пробормотала я.

— И за ручки возьмешь, — добавил Ник.

— Детский сад, и правда, — он приложил ладонь ко лбу. А в следующее мгновение на телефон Ильи пришло уведомление, и он тут же погрузился в виртуальный мир, начисто забыв про нас. Разблокировал экран, сосредоточенно посмотрел, что же такое ему написали. А потом заметил: — В общем, мне надо отойти на пару минут.

— Куда это тебе надо отойти? — возмутилась я.

— Штуку забрать одну…

— А мороженое?

Илья вынул из кармана джинсов банковскую карту, молча протянул ее мне:

— Там около пары тысяч. Думаю, хватит.

— Скромные нынче стипендии у лучших студентов лучшего универа.

У Ильи и правда очень тяжелый взгляд, когда нужно.

— Мне тоже возьми. Ну, как и договаривались. Спустя двадцать минут встречаемся на этом же месте. Ник, — он кивнул, — приятно было увидеться.

— То пара минут, то двадцать.

Илье вдруг оказалось совсем всё равно на мои комментарии.

Он махнул рукой и ушел куда-то направо, ничего больше не сказав. Видимо, решил не дожидаться, пока я по-настоящему возмущаться, а не язвить.

— Мне тоже через дорогу, — заметил Ник. — Идем?

Я пожала плечами. Ну а что еще остается?

Нам то ли не повезло, то ли наоборот. До того, как красный свет для пешеходов сменится зеленым, оставалось семьдесят четыре секунды. И я подумала, что будет как-то совсем некрасиво молчать, стоя вот так, совсем рядом. Пешеходов, желающих оказаться на другой стороне, вокруг слишком много. Велик шанс, что спустя семьдесят четыре секунды мы потеряем друг друга в этой толпе.

— И часто ты здесь ходишь?

Ник покосился на меня:

— Иногда приходится. А ты?

— Практически никогда. Предпочитаю сидеть дома.

— Оно и логично.

— Почему? — удивилась я.

— Ты мало похожа на ту, кто будет с утра до ночи проводить время вне своей зоны комфорта.

— А вот ты похож.

Несильно, но все же его слова меня задели, это следует признать.

— Тоже сомнительно, — Ник чуть улыбнулся.

— Почему вы с Ильей вообще подружились? — вдруг вклинился в мою голову вопрос. — Вы же совсем разные.

— Все люди разные. По твоей логике так вообще дружить нельзя.

Я пожала плечами, не зная, что на это сказать.

— Какие планы на лето, Вероника? — поинтересовался Ник. Видимо, решил поддержать мою разговорную инициативу — сам же на нашей первой встрече умолял меня не молчать.

— Пока не знаю. Буду отдыхать, хотя, может, чем-нибудь полезным займусь. Надеюсь, что куда-нибудь съезжу. А у тебя?

Ник не стал отвечать. Посмотрел вперед и заметил:

— Три секунды. Идем.

Наша толпа (покидающих парк) двинулась навстречу толпе, что, напротив, хочет в него попасть. Хотели весьма себе агрессивно, и Нику пришлось потянуть меня за плечо, чтобы я не заблудилась (какие же всё-таки горячие у него пальцы!).

А в следующее мгновение в этой опасной толпе я вдруг заметила знакомое лицо.

Это был Пашка.

Мой одногруппник. Тот самый, с которым мы всегда сидим вместе. И который до последнего стоял рядом со мной перед аудиторией, когда мы сдавали английский…

Я заметила его на секунду раньше, чем Пашка меня. Узнала по вечно растрепанной прическе.

Он сначала обратил внимание на моего спутника, что не успел пока освободить мое плечо или не захотел, решив не рисковать моей жизнью до тех пор, пока мы не закончим переходить дорогу. А затем Пашка перевел взгляд на меня; в первое мгновение на его лице установилось неподдельное удивление, затем он попытался улыбнуться…