Испытание для невесты

– Сделай, пожалуйста, фото для Вай. Она – мой инспектор по стрижке.

Эсме сделала несколько снимков под разным углом и отправила самый красивый себе.

– Надеюсь, ей понравится.

Кай почесал шею, к которой прилипло несколько волосков, и отправил ту же самую фотографию сестре.

– Посмотрим.

Не успела Эсме подмести волосы с пола, как пришел ответ от Вай: «Наконец-то! Кто тебя стриг? Чаевые пятьдесят процентов! Мой маленький братик – красавчик!»

– Действительно понравилось.

– Я же говорила, – расплылась в улыбке Эсме.

– Спасибо.

Кай улыбнулся в ответ – своей настоящей улыбкой, c морщинками в уголках глаз и ямочками на щеках, открывшей белоснежные зубы.

Святые небеса! Как ей хотелось ощутить вкус этой улыбки! И этих ямочек. Накатило желание, мощное, словно удар током, и все до единого волоски на теле встали дыбом. Эсме показалось даже, что она качнулась к нему. Сможет ли он меня полюбить?

– Что с тобой? – насторожился Кай.

– Я хочу тебя поцеловать, – не соображая, что делает, сказала вдруг Эсме.

Услышав сорвавшиеся с собственных губ слова, она залилась краской, развернулась и высыпала содержимое корзины в мусор.

Зачем я это сказала? Зачем?

Кай подошел к ней.

– Эсме…

Она обошла его и с преувеличенным тщанием стала сметать остатки волос.

– Извини. Я нечаянно.

Закончив подметать, она отнесла веник в кладовку.

– Когда поедем в Беркли?

– Думаю, надо перекусить, и я приму душ, – потерев шею, сказал Кай.

– Тогда я пошла собираться.

Она похромала в коридор.

– А ты что, есть не хочешь?

Я тебя хочу.

– Спасибо, нет.

– Я тебя позову, когда буду готов, – сказал Кай, проведя рукой по непривычно коротким волосам.

– Ага.

А Эсме посидит в своей комнате, стараясь не думать о нем.

Глава 13

По дороге в Беркли Кай никак не мог выкинуть из головы признание девушки. Она хотела его поцеловать. Он тоже хотел. Но не мог.

Мужчина целует женщину, если намерен встречаться с ней, приглашать на свидания, любить и быть любимым, если он способен любить. Человек, который целует женщину, не будучи в состоянии дать ей все остальное, подонок. Лучше уж дрочить в душе.

Правда, теперь у него не было и этой возможности. С тех пор как в доме стала жить Эсме, Кай постоянно находился в состоянии возбуждения. Разрядки не наступало, не считая случайных конфузов во сне. За эти дни ему уже четыре раза приходилось вставать среди ночи и менять трусы. Чудовищный позор – словно тебе опять двенадцать. Эсме снилась ему каждую ночь. Чаще всего – в цветастых шароварах, в которых выкорчевывала дерево.

В реальной жизни он их давненько не видел. Сегодня она надела голубые джинсы, точно нарисованные на ногах. Сами джинсы Кая не интересовали, зато его так и тянуло провести рукой по соблазнительному изгибу ее бедер. Даже странно. Для человека, который не выносит прикосновений, он слишком много о них фантазировал.

Проехав через кампус, Кай припарковался как можно ближе к административному зданию, но им все равно надо было пройти несколько десятков метров. Эсме хромала.

– Лучше бы этот доктор дал тебе костыли, – вспомнил Кай, – а не свой номер. Сволочь, решил воспользоваться случаем… Ты как? Тебе помочь?

– Могло быть и хуже.

Эсме одарила его солнечной улыбкой, затмившей даже ярко-желтую футболку с длинными рукавами, на одном из которых красовалась оранжевая надпись на вьетнамском: «Em yкu anh yкu em». Несмотря на безбожно поверхностное знакомство с вьетнамской письменностью, Кай примерно понял, что это значит: «Девочка любит мальчика, мальчик любит девочку». «Круг любви и все такое, – подумал он. – Жаль, что я никогда не смогу стать частью этого круга».

– Скажи, если захочешь отдохнуть. Или давай я тебя понесу.

Эсме заправила волосы за уши.

– Тогда все будут думать, что ты мой бойфренд.

Кай скользнул взглядом по фигурам студентов, снующих по кампусу.

– Какое нам дело? Пусть думают.

– В таком случае мне очень больно, – фыркнула Эсме и захромала с удвоенной силой.

Он уже научился понимать шутки Эсме и с радостью поднял ее на руки. Она засмеялась и обняла его за шею, улыбаясь и сверкая глазами. Именно в этот момент Кай решил, что его любимый цвет – зеленый. Не просто зеленый, а именно этот светлый оттенок морской пены.

Внезапно девушка словно испугалась чего-то и отпустила его шею.

– Я могу идти.

– Мы уже на месте.

Кай кивнул на высокое белое здание с четырьмя массивными колоннами и надписью на двойных дверях: «Спраул-холл».

– Канцелярия. У них должны быть списки всех студентов, которые здесь учились. Правда, неизвестно, предоставят ли они нужную тебе информацию.

– Подумать только, мой отец ходил по этим самым ступеням, – задумчиво произнесла Эсме.

Кай опустил ее на землю. Ковыляя по ступенькам ко входу, Эсме отстраненно улыбалась. Войдя в здание, она стала озираться по сторонам, приоткрыв рот, словно ожидала прямо сейчас увидеть своего отца.

Кай засунул руки в карманы и предоставил девушке полную свободу. Он не разделял ее восхищения. Обычное здание.

В холле никого не было, и они подошли прямо к стойке.

– Здравствуйте, чем могу помочь? – спросил юноша с пышной ярко-рыжей бородой.

Прижав сумочку к груди, Эсме облизала губы, бросила взгляд на Кая и произнесла по-английски отрепетированную фразу:

– Много лет назад здесь учился мой отец. Его звали Фил. Вы не поможете мне его найти?

«Значит, она говорит по-английски, – отметил про себя Кай. – Со мной просто не хочет».

Парень посмотрел на них поверх фиолетовых очков в пластмассовой оправе.

– Вы серьезно?

Эсме кивнула.

– Вы хотите сказать, что не знаете его фамилии?

Она покачала головой и ответила, вновь на английском:

– Нет. Я только знаю, что его звали Фил.

Кай удивленно повернулся к ней. Только имя? Печально. Шансы сводятся почти к нулю.

– Здесь учились сотни, если не тысячи Филов. Я тоже Фил, – сказал юноша, постучав пальцем по бейджику у себя на груди. Там было написано: «Филип Филипсон».

Кай поднял брови. Этот рыжий – на двести процентов Фил, но по возрасту и цвету волос явно не подходит.

– У нее есть фотография.

Эсме поспешила достать снимок.

– Сделана больше двадцати лет назад.

Она пыталась улыбнуться, но губы не слушались.

– Я бы с радостью вам помог, но не имею права предоставлять информацию. Мне очень жаль, – развел руками Филип Филипсон.

– Он здесь учился, – настаивала Эсме.

– Мне действительно жаль. Возможно, вам следует нанять частного детектива.

Эсме прижала фото к груди, ее глаза заблестели, потом опустила голову и поковыляла к выходу. Кай пошел следом. Девушка кое-как проковыляла через площадь и села на лавочку у фонтана. Она тяжело дышала, но, кажется, не плакала. А может, и плакала. Кай не очень хорошо разбирался в таких вещах. Обычно он терялся, если люди проявляли бурные эмоции, однако сейчас ему очень хотелось утешить Эсме, поэтому он присел рядом с ней и сказал:

– Мои родители развелись, когда я был маленьким. Я своего отца знаю, но мы не общаемся.

– Почему? – спросила она.

Опять по-вьетнамски.

– У него новая семья, и он живет в городке Санта-Ана. Тоже бухгалтер, как я. То есть, я – как он. Не знаю… Может, это и хорошо, что ты не знакома со своим. Ты можешь представлять, что он лучше, чем мой.

– Это правда.

На ее губах появилось подобие улыбки.

– Я просто хотела узнать… Если я его не увижу, то приехала сюда зря, и…

Эсме провела рукой по лицу и попыталась вдохнуть побольше воздуха, ее лицо искривилось, а плечи задрожали.

Черт, теперь точно плачет. Кая охватил ужас. Она не должна плакать. Она должна быть счастливой – за нас обоих, потому что мне это не дано.