Время не лечит

— Даш, не надо. Дарина.

— Ром, ты тоже что-то искал? Или на самом деле просто решил отыграться на мне?

— Посмотри на меня! Дарина! — я пытаюсь поднять ее лицо. И она отскакивает в сторону. Обнимает свои колени.

— Надо. Наверное, поговорить надо. Я точно не знаю, смогу ли потом об этом говорить. — и она поднимает голову. И смотрит. Лучше бы не делала этого. Меня даже пошатнуло. От той адской вселенской боли в ее потемневших глазах. Эта боль проникает в меня, и тянет сердце. Тянет, словно щупальцами. Она вгоняет острое лезвие и крутит им там, внутри. Я из любопытства. Нет, ненавижу оставлять свои вопросы без ответов. Вот именно поэтому полез в эту историю. Не ради памяти родителей. Не ради чего-то важного. Да. Я словно играл в игру расследование. Но Дарина хотела знать правду совсем иначе, по другой причине. Ей не хватает отца и брата. Она до сих пор страдает и переживает весь ужас произошедшего.

— Даш, это прошлое, которое касается нас обоих. Да. Но мы с тобой…

— Нет. Нас с тобой нет, и никогда не было. Не ищи ромашек на выжженном поле! Я была на той штраф стоянке. И видела, что лодка практически распилена на пополам. Покореженный металл. Кровь. На ней была кровь. Я пыталась донести это! Как они въехали в катер, на много больше нашей лодки по размерам?! И при всем при этом, оказались распиленными?! Теперь понятно. Катер был слишком большим и быстрым. А на нашей лодке, скорее всего, снова заглох мотор. Или туман уплотнился. Они же сразу. Сразу погибли. Далеко от берега. У папы почти снесено половина спины. У брата почти… мы хоронили их в закрытых гробах. — она кричит. И вот тут я ее обнимаю. Лупит меня кулачками, и плачет. А я сижу на полу. И держу ее крепко. Целую в макушку. Прижимаю сильнее. Хочется забрать ее боль. Вдохнуть в нее хоть немного собственного безразличия. Увы. Даже одиночество не гарантирует полный покой. Мы все теряем. Но не каждый умеет эти потери пережить. И научиться с этим жить. — Время не лечит. Без них чем дальше, тем сильнее эта боль коверкает внутренности. Я пустота. Понимаешь? Настолько во мне все вымерло.

— Прости! Даша! Прости! Не за то, что скрывал. Нет. Не хотел воскресить эти воспоминания. Не таким способом.

— Я хотела знать! Почему всего этого не было в том деле? Почему так и не выяснили причину всего?

— Даш, ты же меня слышишь? Я так же как и ты пытаюсь в этом разобраться. Мне так же, как и тебе рассказали, что отец утонул! В тот же день. В том же месте. Поэтому я начал это расследование. Случайно нарвался на странные фотографии в доме Альбины. Когда она в пьяном угаре пыталась все забыть.

Она смотрит на меня и не видит. Взгляд становится стеклянным.

— Моя мама все, что у меня осталось в этой жизни. Понимаешь? Мне нужно ее защитить. Она моя семья. А ты для меня чужой. Твоя бабушка для меня чужая. Вы все что-то скрываете. Я спрашивала Альбину. Спрашивала. Эта тайна не только твоя. И то, что я здесь…лишь из-за неполученных ответов. — вот и сказала. Произнесла все же. Словно пощечина ее слова. Ей больно. И она хочет залить кровью весь свет. Каждому донести, что жизнь коротка. А сокращает ее несправедливость и эгоизм.

— Услышь меня сейчас! Я не знал! Альбина даже не догадывается, что я собирал все эти данные. Уничтоженные дела!

— А я могу тебе верить?

— Даш. Можешь. Я бы рассказал и показал тебе все это. Если бы до конца узнал правду.

— Ты знаешь, что там случилось?

— Альбина знает. И мы выбьем из нее правду. Послушай. Мы оба с тобой во всем разберемся. Мне о смерти отца сообщили работники Скайхэнда. Понимаешь? Моя бабушка отправила меня тогда за границу. Считая, что я не должен ничего знать. Она всегда, всю жизнь пыталась мной манипулировать. Именно она не подпускала меня к матери. И долгое время не понимал почему. — она обмякла в моих руках. Встаю и поднимаю ее на руки. Тихонечко так прижимается лицом в мой джемпер. Всхлипывает. И руками, как-то нерешительно обнимает за шею.

— А теперь понял?

— Еще не все. Не до конца. Но Альбина не имеет права и дальше все хранить в тайне.

— Так просто можно перекроить события аварии? Переписать смерть людей?

— Альбина в то время безгранично распоряжалась всеми средствами нашей семьи. Она актриса. И именно после этой трагедии перестала ею быть.

Слишком много потрясений. Слишком больно переживать раз за разом то, что так сильно перевернуло ее жизнь.

— Ты прав. Сейчас я хочу быть холодной и спокойной. Не получается. Забыть не смогу.

— И не надо. Это часть твоей жизни. И ты научилась с этим жить. И это больно. Но не получится забыть.

— Я не жалею, что приехала. Правда не всегда бывает нужной и хорошей. — смотрит мне в глаза. И хочется заткнуть уши. Не хочу слышать то, что сейчас скажет. Кладет ладошку мне на рот. — Выслушай. Скажу один раз. Но ты, Ром, запомни. Мы не будем вместе. Никогда. Я пустота. Любить не умею. И не хочу. Потеря это сильнее любви. Это очень больно. Невыносимо. Я на самом деле жить не хотела. В моей жизни есть еще Артем. Ты знаешь. Ты же все знаешь? Да? Я ему так и не смогла объяснить. А ты поймешь. Ты старше и слышишь меня. Я не хочу отношений. Не с тобой. Ни с кем либо вообще в этой жизни. Я художник. И свою карьеру построю сама. Не в твоей тени. Сама. У меня уже есть предложения. Работы. Учебы. Я справлюсь со своей жизнью сама. И ты меня не пытайся переубедить. Я такая же, как все. Пойми. Самая обычная шлюха, желающая от тебя лишь выгодных условий жизни.

— Ты перенюхала чего-то? Даш!

— Мне удобно с тобой. Не понимаешь? Не хочу ничего от тебя. И ты не жди. Не ищи скрытые мотивы. Их нет. Я всегда, все довожу до логического окончания. И это не смысловые обороты. Я приехала, чтобы выяснить. Выясню. Начала писать картину в Скайхэнде. Значит, так и будет. — она желает откупиться. От меня. Выдрать мое сердце и растоптать. И делает то, чего я точно в этот момент от нее не жду.

17

Рома

Я стою в брюках, в джемпере и пальто. Она тоже одета. Собиралась уходить. Видимо, это Ника ей предоставила обзор моего архива по делу отца! Сука! Это должен был сделать я! Сам! Она заплатит за то, что вмешалась. И Альбина получит свое. Вздохнуть не получается. Словно кол вогнали в грудь. Но Дарина не убегает. Не устраивает истерик. У меня есть время. Оно есть у нас.

Даша только что плакала. Но уже изменилась в своем странном облике. Хочу ее в том комбинезоне. И с пучками на макушке. Такая, как сейчас она пугает. Щеки слегка заливает румянец. Приоткрытый рот. Острый язычок прошелся по белоснежным зубкам. Она первая и единственная женщина в моей жизни, с которой вообще не знаю, чего ждать! Оторвало все системы управления. Тормоза в мохры разлетелись.

Ведет плечиками и скидывает короткую курточку. Наклоняется, изгибается. Медленно движет молнией на сапоге. Выгнулась так, что кофточка задралась, оголяя поясницу. Как гимнастка, гибкая.

— Дарина, что ты делаешь? — умом тронулась? Глаза очумелые. Облизывает губы. И со стоном приоткрывает рот. Ведь только что была совсем другой. Несчастной. И сиротливой.

— Ром, хочу стать твоей шлюхой. Мы тут с твоей бывшей поболтали. Ее рассказ меня впечатлил. — она опускается на колени. Смотрит снизу вверх. Только у меня на хрен сердце останавливается. Словно все наоборот. Это я у нее в ногах валяюсь сейчас. И умоляю о помощи. Ее собственный способ помощи самой себе. А кто я такой чтобы осуждать. Нравится мне вот так приходить в себя после стресса. Нет, как у нее горьких воспоминаний. Уже нет. Есть череда запойных недель, когда не помнил себя. Драки. До выломанных костей и крови. Звуки ночной пальбы и выслеживание снайпера. Одинокие ночи безумия. Поиски новой вселенной. Да что угодно!

Расстегивает ремень на моих брюках. Меня колбасит. То жаром съедает кожу. То холодный пот по спине ползет. Крупной дрожью охватывает все тело. И сука член в боевую готовность стойку принимает. Я кладу ладонь поверх ее. Это мой ход! Всегда я усаживал шлюх на колени. Всегда я управлял процессом. Купюру в лифчик. Загнул раком и вперед. Сейчас точно так же пользуют меня. Не чувствую унижения или разочарования. Наоборот. Совсем в другую степь несет. Извращенное понимание подчинения.