Первый

— Я не был у неё.

Сегодня.

— Ладно. И ты меня прости.

Решив ко мне не приближаться, Андрей отворачивается и открывает навесной шкаф, где обычно находятся лекарства.

Он смотрит перед собой, разминает ладонью шею. Дышит глубоко и часто. Злится из-за того, что не верю.

Хочется подойти и обнять его со спины, но я не решаюсь и делаю это мысленно. Крепко-крепко, пропитываясь родным и ставшим привычным запахом.

— Жень, где мои обезболивающие? — нервно спрашивает. — Здесь буквально вчера была целая упаковка...

— Да, была.

— И?

Андрей оборачивается, сует руки в карманы брюк и перекатывается с пятки на носок.

— Я выбросила. Посчитала, что тебе больше не нужны никакие таблетки.

— Могла бы для начала спросить, — давит интонацией.

Опустив взгляд, продолжаю перекладывать салат в контейнер. Открываю холодильник, ставлю на свободную полку. Мне хотелось устроить совместный ужин со свечами и вином, но уже нет для этого настроения.

— Твой новый менеджер в курсе, что тебя мучают боли? Что беспокоит рука? Может, для начала стоило проконсультироваться в другой клинике, прежде чем вести переговоры со спонсорами и готовиться к соревнованиям?

— Давай уж я как-нибудь сам решу, что мне делать?

Андрей направляется в прихожую. Я закрываю холодильник и следую за ним. Смотрю, как обувает промокшие кроссовки, забирает с вешалки куртку.

— Куда ты? — взвинченно интересуюсь.

Страх сковывает горло. Если мы не прекратим, то снова грянет буря. Мне не стоило общаться с отцом и Алей. Теперь же не получается не думать, что рано или поздно наша любовь превратится если не в ненависть, то как минимум в раздражение и тягость.

— Съезжу в аптеку, — коротко произносит Андрей, открывая дверь. — Заодно поищу телефон.

Я возвращаюсь в спальню и сажусь на край кровати, стараясь не расплакаться хотя бы до серьёзного разговора. Там уже не сдержусь — знаю.

Открываю приложение авиакомпании, ищу билеты. Ближайший есть на среду. То есть уже послезавтра. Пульс громко отстукивает в ушах, ладони потеют. Недолго думая, я ввожу данные паспорта и… подтверждаю покупку.

Проходит почти час, прежде чем возвращается Андрей. Я не выхожу встречать его в прихожую, не иду следом на кухню. Не наблюдаю за тем, как он достаёт минералку и купирует боль сильнодействующими таблетками. Я не делаю всего этого, но знаю и предчувствую каждый его шаг. Точно как и то, что в следующую минуту Андрей направится в душ, откладывая серьёзный разговор.

Я резко вздрагиваю, когда мобильный телефон в прихожей раздаётся входящим звонком. Пора бы перестать на него реагировать, но каждый раз – как в первый.

Бакурин появляется передо мной в одних штанах, низко сидящих на бёдрах. Его волосы влажные, на груди и животе блестят капли воды. Он шумно выдыхает, подходит к кровати и, сев на корточки, опускает ладони на мои бёдра. Наши взгляды встречаются, сердечко заводится. Было бы проще, если бы Андрей предложил сам...

— Телефон обнаружился у Олега, — произносит спокойным размеренным тоном. — Таблетки купил. Правда, пришлось объездить с десяток аптек. Я пью обезболивающие не так часто, Жень. Но совсем отказаться пока не могу.

Глажу его короткие волосы на затылке и слабо улыбаюсь. Рано или поздно мы тянемся друг к другу и миримся. Получится ли так и дальше?

— Андрюш, я взяла билет к маме в Италию, — с трудом выдавливаю слова.

Бакурин приоткрывает губы, молчит. Затем впивается пальцами в мои бёдра, транслируя таким образом, что не хочет отпускать.

Я тоже, милый.

— Когда?

— Уже послезавтра.

— Надолго?

— Пока без обратного билета. Не знаю.

В горле ком. Я облизываю сухие губы и упираюсь руками в кровать. Андрей свои не разжимает. Кажется, будто наоборот — сильнее давит.

— Нам нужно подумать обо всём без груза обстоятельств, — тихо произношу. — И друг без друга. Наверное.

— Не нам, — поправляет Андрей.

— Мне. Мне нужна пауза, понимаешь?

Уголки губ любимого мужчины медленно опускаются вниз. Следует короткий кивок. Всё время он опасался того, что я не выдержу и сбегу. Я не сбежала, но очень похоже на то.

— Чувствую себя трусихой и предательницей, — поясняю после короткой паузы. — Но я так больше не могу. От нервов похудела, перестала учиться. Не могу заглядывать в будущее, жить настоящим и что-то планировать. С каждым днём становится только хуже. Давление растёт, осуждение переполняет. Чтобы не превратиться в долбаную неврастеничку, я бы хотела улететь к маме. Пожалуйста, Андрюш.

Бакурин отмирает и невесело смахивает слезинки с моих глаз. Наши отношения начались не вовремя. Возможно, не должны были начаться вообще, но уж как вышло. Сложные, порицаемые обществом. Но в то же время глубокие и яркие. Андрей когда-то на кураже сказал, что таких у него не было и не будет.

— Ты не трусиха и точно не предательница, — спокойно произносит Бакурин. — Не плачь, Жек. Я знаю, как сложно терпеть то, что происходит. Хочешь паузу — давай возьмём паузу. На неделю, месяц или больше. Полетишь к маме, отдохнёшь и расслабишься. Подумаешь, как тебе будет лучше. Захочешь вернуться — попробуем снова.

Он не договаривает фразу, но я знаю, что… нет — значит нет.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — продолжает Андрей. — И каждый ебучий день я вижу, что тебе со мной ни черта не хорошо. Тошно, плохо. От этого гружусь ещё больше. Тебе всего девятнадцать. Ты не была к такому готова. Сейчас бы ходить на свидания, получать букеты и гулять до утра, а не вот это вот всё.

— Я не хочу никаких свиданий, — мотаю головой. — Я тебя люблю, Андрей, но в данный момент всё сложно.

— Знаю. Я нахожусь не в самом выигрышном положении, поэтому не могу предложить ничего из того, чего ты заслуживаешь, и чего хотелось бы. Разве что на словах.

Андрей подаётся ближе, касается губами моей щеки. Она, должно быть, солёная.

Я обнимаю его за шею и тесно прижимаю к себе. Какой же он всё-таки необыкновенный. При первом знакомстве мне показалось, что Андрей закрытый и сложный, но для тех, кто с ним мало знаком — так и есть. Когда становишься к нему ближе — он раскрывается совершенно под другим углом.

— Ключи от квартиры у тебя есть, — произносит, покрывая короткими поцелуями виски, нос, подбородок и губы. — Мой номер мобильного тоже.

— А ещё твоя банковская карта, — пытаюсь пошутить.

— Да. Повеселишься, купишь обратный билет. Потом, когда-нибудь. Когда будешь готова.

Андрей отстраняется, обхватывает ладонями моё лицо. Смотрит в глаза, но кажется, будто в душу заглядывает. Он бы не ответил иначе. Я знаю. Не потому, что нуждается в паузе или хочет, чтобы я улетела, а потому что если сейчас не отпустит, то рано или поздно об этом пожалеет.

— И от своих слов я не отказываюсь, Жень, — чётко произносит напоследок. — Ты мне нужна. Это так... чтобы знала. На будущее.

Глава 58

Андрей

— Очень плохая работа, Андрей Романович, — произносит док, осматривая снимок, выведенный на экран ноутбука. — Вот же, обратите внимание.

Я ни черта не соображаю, но честно пытаюсь вникнуть. Хмурю брови, рассматриваю кость. Ничего особенного. Как я должен понять то, что очевидно Григорию Алексеевичу — ума не приложу.

— Титановая пластина крепится на огромное количество шурупов — это намного больше, чем нужно, — воодушевлённо продолжает док. — У хирургов есть правила, которыми в вашем случае почему-то пренебрегли. Видите?

Молча кивнув, откидываюсь на спинку кресла. Меня заранее предупреждали, что Реутов – своеобразный мужик, но точно профи в своем деле.

— Когда я впервые рассмотрел снимок, то не мог даже поверить, что подобную работу столь некачественно сделали важному спортсмену! Понимаете, даже для восьмидесятилетнего мужчины без физических нагрузок такая конструкция слишком уж жёсткая. Отсюда и боли, и дискомфорт.

Я внимательно выслушиваю возмущения врача, пока не до конца понимая, чем это чревато.