Первый

— Ты не голодна?

Улыбаюсь, отвечаю — нет. Сначала я сидела, словно натянутая струна, и остро реагировала на каждое слово Бакурина, но позже, когда осознала, что ему банально нужна моя компания, попыталась расслабиться. Вроде бы получилось.

— Доставай вино и коньяк, — воодушевлённо предлагаю. — На нижней полке есть шоколадка.

Бакурин отворачивается, а я неотрывно любуюсь им сзади.

Праздник получился ужасным. И это довольно несправедливо — получать от судьбы удар за ударом.

— Я пока натру бокалы, — произношу чуть тише. — Так, что блестеть будут.

Переступив порог ванной комнаты, открываю кран. Если часом ранее помещение казалось мне отвратительным и тесным, то теперь ничего — терпимо. Главное, не думать о том, сколько людей ежедневно трахается в ВИПках.

Когда возвращаюсь в комнату, Андрей как раз откупоривает бутылку вина. Не самого дорогого, но я непривередлива. Тем более пить много не собираюсь — буквально пару глотков, чтобы не обидеть именинника.

Сев на диван, тянусь к шоколадке и опускаю в рот маленький кусочек. На самом деле я всё же приврала — желудок сводит от голода, вот только мне не хочется лишних телодвижений. Проще оставить всё как есть и не впускать сюда никого постороннего.

Гонщик садится напротив, вальяжно располагается в кресле. Протягивает бокал с белым вином. Когда я принимаю — тут же разминает травмированную руку, неприятно поморщившись. Вряд ли Андрей захочет об этом говорить, но меня действительно волнует, насколько хорошо заживает перелом.

— Я совершенно не умею толкать тосты, — откашливаюсь после недолгой заминки.

— Да брось, — отмахивается Бакурин. — Не так давно ты облизывала мой хуй, хотя тоже не умела, а это — точно не сложнее.

Он выжидающе смотрит, отстукивая пальцами по подлокотникам. Стоит ли говорить, что после сказанных слов моё лицо наверняка приобретает багровый оттенок? По крайней мере, по ощущениям — точно не светлее.

— Так, хорошо, — шумно выдыхаю, стараясь взять себя в руки. — Андрей, я хочу выпить за твоё здоровье, ведь полностью восстановиться физически — первостепенная задача. Впереди, я уверена, участие в Чемпионате мира по ралли — самом престижном и авторитетном соревновании, где ты порвёшь всех и каждого на своём мегабыстром Subaru.

— Ты меня пугаешь, Жень, — слегка приподнимает брови гонщик. — Откуда такие познания?

Пожав плечами, пригубляю вино. Что тут ответить? Что я, ранее никогда не интересовавшаяся гонками, залипла на нём и перешерстила всю возможную информацию? Что видела все до единого архивные интервью и соревнования с его участием? Что в курсе о контракте с Subaru, подписанном на три года?

— Плохой тост? — перевожу тему.

— Отличный, — кивает Андрей. — Только пей до дна.

Послушавшись, я опрокидываю бокал и вливаю в себя всё его содержимое. Алкоголь обжигает горло и тут же ударяет в голову. Вскоре я чувствую лёгкость в теле и слабое головокружение.

Не успеваю опомниться после первого тоста, как Бакурин наливает новую порцию. Потом ещё. И ещё. Сам он пьёт коньяк, но при этом абсолютно не хмелеет. Пока я болтаю обо всём на свете, скрашивая праздник — с интересом слушает и задаёт уточняющие вопросы, словно ему на самом деле интересно.

— У нас все врачи, — поясняю, почему выбрала именно медицину. — За пять поколений до и за много после. Бабушки, дедушки, дяди, тёти, братья и сёстры.

Я загибаю пальцы и упоминаю всех-всех-всех. В том числе и маму, которая работает косметологом в Италии.

— И что — никак нельзя отклониться от курса? — хмуро спрашивает Андрей.

— О, нет. Что ты! Папа сказал, если я не поступлю в медицинский — он откажется от меня. Вроде бы шутка, но, как говорится, в каждой шутке есть доля правды…

Андрей тянется к бутылке вина. Я закатываю глаза и пытаюсь протестовать, но под его напором в очередной раз сдаюсь.

— Замуж тоже пойдёшь за врача? — интересуется гонщик.

— Пока не думала об этом.

— Но папа считает, что да?

В какой-то момент я ловлю пренебрежение в голосе Бакурина, которое он даже не думает прятать. Слабое, едва уловимое, но оно точно есть. Кажется, Андрею не нравится мой отец. Впрочем, это взаимно.

— Он бы хотел, чтобы я вышла замуж за Артёма Литвина, — спокойно отвечаю, будто это не касается меня.

— Ху из Артём?

— Это же сын владельца «Территории здоровья». Студент, на год старше меня. Жутко умный и начитанный. Можно сказать, что ботаник.

Андрей слегка улыбается и одобрительно кивает, но лучше бы не делал этого.

— Ботаник — это хорошо, Жень. Ты тоже учись, не отставай.

— Я стараюсь. Честно.

Позже мы снова пьём, общаемся. И так по кругу. Вернее, говорю в основном только я. Много. Об учёбе, о маме, об Италии и разводе родителей.

Вспыхнув, понимаю, что затронула триггерную тему, поэтому тут же исправляюсь и переключаюсь на что-то попроще, не нагружающее мозги.

Андрей подхватывает любой разговор. Когда кажется, что он становится чересчур серьезным и витает в собственных мыслях, гонщик доказывает обратное и засыпает меня вопросами. Создаётся впечатление, что это именно то, что ему нужно. Приятная болтовня, красивая девочка рядом. С целью отвлечься, расслабиться и не думать о важном и насущном.

Когда Бакурин зовёт меня к себе — я не удивляюсь. Он весь вечер смотрел цепко, с интересом. Теперь совершенно точно, как на женщину.

Несмотря на лёгкое опьянение, мне до сладкой боли хорошо. Настолько, что хочется остановить время.

Я сажусь Андрею на колени, держу спину прямо. Невидимый импульс проносится под кожей, когда крупная мужская ладонь проезжается по моему бедру. Слегка лениво, но жутко по-собственнически.

— Мне хватит пить, — мотаю головой, когда бокал пополняется новой порцией алкоголя. — Сегодня был сложный день.

— Да пиздец.

Бакурин снижает тон, гладит большим пальцем мою щеку и убирает непослушные пряди волос за ухо.

Я расплескиваю вино, дрожу. Андрей наклоняется ниже и чувственно ведёт губами по виску. Так, что на коже выступает табун мурашек, который не остаётся незамеченным для гонщика. Он самодовольно хмыкает и продолжает доводить меня до грани, ощупывая, где она вообще находится?

— Ну ничего, счёт у вас один-один, — слабо утешаю. — Может, помиритесь?

— Нет, наверное, — качает головой Андрей.

Это не совсем то, чего бы мне хотелось услышать, но кто я, и какое отношение имею к семье Бакуриных? Ответ очевиден.

— Этот бокал точно будет лишним, — стараюсь протестовать. — У меня уже кружится голова.

— У меня тоже, — честно признаётся.

Надо же. По внешнему виду и не скажешь: Андрей выглядит собранным, трезвым и полностью контролирующим ситуацию.

— Последний, Жень. На брудершафт.

Я шумно выдыхаю, пригубляю вино и отпиваю совсем капельку. Когда отставляю бокал на низкий журнальный столик, Андрей перехватывает меня за талию и прижимает к себе.

Его ладонь по-прежнему ласкает моё бедро, но выше — под платье, не поднимается. Я то и дело ловлю себя на мысли, что мне, скорее всего, хотелось бы.

Запахов и тепла становится больше. Грудь тяжелеет, сладко ноет. Я сгораю заживо и задыхаюсь от эмоций.

Твёрдые губы накрывают мои, осторожно исследуют. Мощная мужская энергетика надёжно окутывает и сбивает с мыслей.

Я обнимаю Андрея за шею, теряюсь и боюсь пошевелиться. Полностью передаю инициативу. Кажется, меня никогда не целовали вот так — развязно, по-взрослому. Без всякой возможности нажать на тормоз или попросить остановиться.

То, что делает Бакурин, мне определённо нравится. От уверенных и властных действий бабочки внизу живота совершают кульбит и начинают приятно щекотать своими крыльями.

Я несдержанно ахаю, приоткрываю рот. Ощутимое волнение разливается тёплой дрожью по телу. Андрей углубляет поцелуй и напирает активнее — вскоре я чувствую влажное касание языка и ненавязчивый коньячный привкус, будоражащий кровь.

Ладонь гонщика грубо сжимает мою ягодицу. Я сгребаю пальцами идеально-отутюженный воротник его рубашки и робко подстраиваюсь. Отвечаю с опаской — почти невесомо. Когда наши языки синхронно касаются друг друга — с губ Андрея срывается хриплый протяжный стон.