Страница 78 из 80
– Это твое последнее слово? – спросил полковник Валлерт, и в руке его словно из ниоткуда появился пистолет.
Я не видела подобных на нашей базе – массивный, тяжелый, с долнительным контейнером сверху – видимо, стреляет очередями, чем-то убойно-разрывным. Может, у Валлерта даже и вправду получится кого-то ранить.
– Детлеф, стой, – прошептала Эрика.
Я покосилась на нее. Она смотрела на пистолет в руках Валлерта с ужасом.
– Да, – сказал Детлеф. – У вас есть минута, чтобы убраться отсюда.
Полковник кивнул.
– Я давал тебе шанс, – сказал он ровно.
А потом поднял пистолет – Детлеф еще немного сдвинулся так, чтобы поймать пулю, не дать ранить кого-то из нас – и выстрелил.
Это была не пуля. Мне казалось, что в тоннеле на долю секунды зажглось солнце. Я упала, закрывая руками лицо. А когда я подняла голову, Детлефа уже не было. Вместо него был кто-то другой – с почерневшей, полопавшейся кожей, с оплавившимися имплантами. Он все еще был жив, пытался подняться на ноги, и по его движениям я поняла – он ничего не видит.
– Теперь я даю шанс сдаться остальным, – сказал полковник Валлерт.
Он стоял на том же месте, кажется, даже шага в сторону не сделал.
Человек, который был Детлефом, повернулся на его голос. Что-то из всей той техники, которую военные медики встроили в его тело, еще работало. Я слышала звук, с которым он двигался – словно лопаются тысячи пузырьков. Видела, как поднимается и опускается его грудная клетка – с одной стороны. Одна его нога подломилась, он начал заваливаться на бок, теряя равновесие. Мне хотелось зажмуриться, но я продолжала смотреть, как отключается один имплант за другим, как все больше становится красного цвета, как он выгибается назад – то ли от боли, то ли оттого, что происходит сейчас с искусственными частями его тела.
Три или четыре секунды растянулись до бесконечности. Боль, которую он испытывал, была бесконечной. Мне хотелось кричать от ужаса, но горло сжал спазм, и я даже дышать не могла.
Полковник Валлерт снова поднял свое оружие, его палец шевельнулся на спусковом крючке, и в этот момент Детлеф смог оттолкнуться той ногой, что еще работала, и кинуться на звук. Это единственное, что он мог сдеать – сбить Валлерта с ног, но это случилось одновременно с его выстрелом.
Заряд прошел мимо и рассеялся, мне обожгло лицо горячим воздухом, запахло палеными волосами. Сквозь жаркое марево я видела на полу тоннеля две фигуры – чудовищно обгоревшего парня, который одной еще действующей рукой сжимал горло второму человеку. И в тот момент, когда я посмотрела на них, рука Детлефа вдруг изогнулась так, как не должна сгибаться человеческая рука, он уже не контролировал то, что происходило с его телом, но пальцы, сжимавшие горло полковника Валлерта, обгоревшие, оплавившиеся, сжались еще сильнее, и полковник перестал двигаться.
Эрика закричала, и одновременно откуда-то сверху раздалась стрельба. Рефлексы, которые вколачивали в нас месяцами, заставили нас упасть, спрятавшись за груду камней на полу, Коди метнулся, прикрывая нас, Ди стрелял в ответ, а Эрика все пыталась переместиться так, чтобы видеть Детлефа, быть ближе к нему.
– Детлеф, – кричала он ему сквозь выстрелы, сквозь запах гари, сквозь летящую бетонную крошку, – не умирай, не вздумай там умереть!
А прямо за ним была платформа с раскатившимися баллонами, и я внезапно поняла, что делать.
– Прикрой меня, – сказала я Коди, поднимаясь во весь рост.
У меня был только нож, но программа боя с ножом была моей любимой все это время. Так что я замахнулась – локоть назад, рука над головой, одна нога впереди другой, тело само приняло правильную позу – и метнула нож вперед и вниз.
Нож вошел в старый металл, и баллон взорвался, а следом начали взрываться остальные, один за другим, и я снова упала вниз, прячась за камни – под этой трещиной, под падающим светом мы были как на ладони. Машинально я задержала дыхание, и тут стрельба прекратилась. Я осторожно высунулась – наверху в лаборатории происходило какое-то движение, но никого из стрелков не было видно. Я обвела взглядом своих – все они поняли, что я сделала, они знали, что это за баллоны, и задержали дыхание вслед за мной, но потом я встретилась взглядом с Ди и поняла, что этого недостаточно. Его глаза медленно наполнялись страхом, и я знала этот страх – безумный, мешающий думать, сводящий с ума. Он единственный из нас стоял в тени, когда я взорвала баллон с нейротоксином, разрушающимся на свету.
Я успела поймать его за руку в последний момент, когда страх окончательно лишил его разума и он уже готов был бежать. Поймала и притянула ближе к себе, обняла и держала все время, пока действие нейротоксина не закончилось.
Мы стояли в луче света, падающем сквозь обвалившийся потолок, а мир вокруг рушился, корчился в черном ужасе, который пришел в обличии взрывающихся баллонов с буквами FX и Т в ромбе, – но мы стояли в луче света, и смерть была не про нас. Выстрелы наверху стихли, смолкли голоса, а потом не слышалось уже вообще ничего. Я прижимала к себе Ди, которого накрыла паника, и тихо говорила: «Не бойся, я здесь, я с тобой», – хотя едва ли он меня слышал. И Коди стоял рядом со мной и обнимал нас обоих, не давая Ди убежать. И Эрика, которая вцепилась зубами в руку так, что выступила кровь, и пот стекал по ее лицу и смешивался со слезами. Мы стояли, и свет падал на нас сверху, а остальной мир тонул во тьме.
Действие ксентамина закончилось, и я обмякла в руках Коди, который теперь держал нас обоих – меня и Ди. А когда свет сменился на вечерний, Ди начал приходить в себя. Его взгляд снова стал осмысленным, и Коди разжал руки. Нас трясло.
Спотыкаясь, Эрика шагнула в темноту и медленно подошла к полковнику Валлерту и Детлефу.
– Детлеф? – позвала она шепотом.
Оба они были мертвы, в этом не было сомнений. Эрика присела рядом, попыталась коснуться Детлефа, но тут же отдернула руку. Опустившись на колени, она согнулась, закрыла лицо руками.
– Черт возьми, Детлеф, – услышала я ее голос, сдавленный, срывающийся, совсем не похожий на тот, к которому мы привыкли, – ты же не умер, правда? Нельзя умирать, когда тебя любят!
Мы втроем приблизились и встали за ее спиной. Я не могла смотреть на Детлефа, поэтому стала смотреть на Эрику, а потом присела на корточки и осторожно коснулась ее руки. Я не ожидала, что она развернется, уткнувшись мне в плечо. Несколько минут мы сидели, обнявшись – обе мы сегодня потеряли кого-то близкого, и я молча гладила ее вздрагивающие плечи, пока она сама не подняла голову и не отстранилась. Лицо ее снова было собранным, сосредоточенным, только покрасневшие глаза выдавали, что она чувствовала на самом деле. Она отошла в сторону, подняла голову, глядя в трещину в своде тоннеля.
Вечерний свет падал на камни, на серый бетонный пол, перекрашивая его в теплые цвета, бросал рыжие блики на монорельс, рассыпал золотистые искры на коротких каштановых волосах Эрики, а выше было небо – как расплавленное золото, как жидкий огонь, и я не понимала, как может быть такой свет и такое небо, когда мы стоим тут рядом с мертвым Детлефом.
– Нам надо уходить отсюда, – сказала Эрика, резко обернувшись.
– Мы же не можем бросить здесь… – начал было Коди, но Эрика его перебила:
– Я сказала, надо идти!
Никто не посмел спорить.
Ди наклонился и взял из рук полковника Валлерта его жуткое оружие.
– Что это? – спросил он.
– Прототип оружия… на других физических принципах. Низкотемпературная частично стабилизированная плазма, – по-военному четко ответила Эрика, и голос ее больше не дрожал.
– Низкотемпературная?!
– Высокотемпературная сожгла бы нас вместе с городом.
– Частично стабилизированная?
– Она рассеивается, но не сразу. Валлерт не был идиотом. Он не стал бы создавать модификантов, не разрабатывая одновременно оружие против них, – сказала она с горечью.
Я хотела спросить, откуда она столько знает об этом, но не успела.
– Этого хватит, чтобы купить нам безопасный переход границы, – сказал Ди.