Страница 50 из 78
— Слушай, — сказала Прядка. — Видишь этот листок? У меня тут длинный список слов, которые, по-моему, имеют отношение к проклятию. Есть ли среди них те, о которых ты не можешь говорить? Если да, это даст мне подсказку.
Вполне рабочая идея. Я бы даже впечатлился, не будь в тот момент увлечен вопросом, почему еще никто не догадался шить одежду из носовых платков.
Прядка вручила мне список слов. Я изучил их и, склонив голову набок, кивнул.
— Ну что?
— Видимо, я разучился читать.
Проявив легендарное терпение, Прядка забрала у меня листок и сама прочла слова. Я их повторил.
— Итак?
— Некоторые из этих слов я определенно слышал раньше. Только вот правила забыл. В этой игре слова нужно рисовать или показывать жестами?
Застонав, Прядка улеглась на палубу и стукнулась о нее головой.
— А можешь просто указать дорогу к Чародейке, не избавившись от проклятия?
Я молчал.
— Хойд?
Я улыбнулся. Один зуб я зачернил, будто его нет вовсе, — решил, что это очень модно. В конце концов, многие Даги именно так и выглядели.
— Может, мне попробовать называть буквы, — предложила Прядка, — а ты будешь думать о том, как снять проклятие? Я буду спрашивать: «Есть в этом слове такая-то буква?» Теоретически, если она там есть, ты не сможешь ответить «да».
Такой обходной маневр не сработал бы, он довольно простой. Чародейка предусмотрела его заранее и просто «запрограммировала» проклятие так, чтобы жертва не могла подтверждать слова подобным образом.
К тому же конкретно в моем случае… в общем…
— Буквы, — произнес я. — Говорить слова по буквам. Читать…
— Верно, — сказала Прядка. — Но ты так и не ответил на мой вопрос. Можешь показать дорогу к Чародейке? Даже если с тебя не снимут проклятие?
Я замолчал.
Отчасти я надеялся, что она заметит, какая громкая эта тишина.
— Погоди-ка. — Прядка выпрямилась. — Каждый раз, как я заговариваю о встрече с Чародейкой, ты умолкаешь.
— Разве?
— Только в этом случае ты словно набираешь в рот воды… — Ее глаза расширились. — Хойд, ты не можешь говорить ни о Чародейке, ни об ее острове?
Что характерно, ответить я не смог.
— Хойд, а о королевском острове можешь говорить?
— Как-то раз я там побывал! Ты слышала историю о королевском тошере? Я ее плохо помню, но она наверняка смешная, раз там есть какашки!
— Насчет королевского острова ты болтать готов, в отличие от острова Чародейки… — Прядка встала. — Мне нужна карта.
И вот, пожалуйста. Всего за несколько дней она узнала о том, как мне помочь, больше, чем Улаам — за целый год, который мы провели на этом корабле. Глупый оборотень наслаждался происходящим. Готов поклясться: с тех пор, как Сэйзед их освободил, они становятся все более странными.
Так или иначе, Салай стояла на своем обычном месте и вела корабль вглубь Багряного. При ней не оказалось карты Полуночного моря, но по просьбе Прядки она отправила за ней Дага в свою каюту. Карта была не особенно подробной; этим не могла похвастать ни одна из карт Полуночного моря. К счастью, очертания были более-менее верными, раз уж все моря по сути представляли собой пятиугольники.
Прядка принялась указывать на разные области карты и спрашивать:
— Хойд, я бы хотела сюда добраться. Можешь показать дорогу?
О каждом месте я выдавал какую-нибудь жутко интересную историю, например, как расхаживал там с маслом на ногах вместо обуви. А потом мы добрались до одной конкретной точки.
И я замолчал.
Когда я замолкаю, окружающие часто радуются. Таковы издержки моей профессии. Но на этот раз все было иначе. Прядка прижала карту к груди, на глаза у нее навернулись слезы.
Она узнала, где находится остров Чародейки — неподалеку от границы Полуночного и Багряного морей, примерно в полудне плавания вглубь Полуночного.
Это был первый серьезный фрагмент информации. Первый настоящий шаг к спасению Чарли. Прекрасный момент, который был тут же разрушен: на горизонте внезапно появилась полоса дождя и помчалась прямиком к кораблю.
Глава 43. Музыкант
Мне известно, что на вашей планете моряки боятся бурь. Это общая черта всех известных мне мореходных культур. Что интересно, большинство из них, говоря о бурях, приписывают либо приписывали им свободу воли. Бури никогда не случаются просто так. Бури всегда чего-то хотят.
В погодных явлениях на планете Прядки не содержится значимых объемов инвеституры, а значит, они не обладают самосознанием. Но вы бы так никогда не подумали, увидев, как дождь несется прямиком к «Вороньей песне».
Прядка вытаращилась, чувствуя, как немеет тело и угасает радость от грандиозного открытия. Все ведь может закончиться прямо сейчас. Все ее старания, подготовка… просто пойдут прахом. «Воронья песня» бесследно исчезнет в дожде, погрузится на дно, пронзенная шипами под сотней разных углов.
И она ничего не сможет с этим поделать.
В такие моменты ветер и дождь оживают. Нам нужна цель; эта духовная основа склеивает воедино человеческое естество и волю. Цель — настолько неотъемлемая часть нашей натуры, что мы видим ее повсюду.
В богах, чьи крики порождают гром, а шаги высекают молнии. В ветрах, которым дают имена и наделяют намерениями и мотивами в зависимости от направления. В дождях, которые небеса по своему капризу сдерживают, дарят или насылают в наказание.
Буря — это не объект вроде ящика или дерева. Даже для людей научного склада бури — это скорее понятия, чем наборы чисел. Когда морось превращается в ливень, а ливень — в бурю? Нет четкой грани. Все дело в восприятии.
Буря — это идея. И в этом качестве она куда сильнее. Надвигался дождь, за ним вздымались багряные шипы, словно скрещенные пики королевских гвардейцев. Прядке хотелось, чтобы это было осознанным волеизъявлением лун. Она не хотела умирать бессмысленной смертью.
Корабль накренился. Потеряв равновесие, Прядка вскрикнула и вцепилась в ограждение, а затем поспешно схватила карту Полуночного моря, чтобы ее не унесло ветром. Новый рывок заставил ее качнуться в противоположную сторону. Движения корабля казались Прядке беспорядочными, но Салай выкрикивала приказы, и Даги послушно их выполняли, управляясь с парусами.
Салай не сильно заботило, будет ли ее смерть предопределенной или случайной. Главное, чтобы она наступила как можно позже.
Как я уже упоминал, вы, возможно, привыкли к тому, что на вашей планете пост рулевого не считается особенно важным.
Но в морях спор все иначе. Корабль снова накренился, застонали доски, захлопала парусина. Корабль на ходу не похож на большинство транспортных средств: чтобы сменить курс, требуется время и усилие. Прядка крепко держалась и с широко раскрытыми глазами наблюдала, как капитан Ворона хватает и туго натягивает брошенную веревку. В этот момент даже она следовала приказам Салай.
Неподалеку от Прядки трое Дагов бросились к штурвалу, чтобы помочь Салай повернуть корабль в нужном направлении, подчиняя ее воле сотни тонн древесины. «Воронья песня» вильнула вправо от линии дождя, пройдя так близко от эфирной стены, что багряные шипы заскребли по корпусу. Салай велела матросам сбавить ход, что показалось Прядке странным — пока она не увидела, как гигантские клубки сцепленных шипов погружаются в море.
От проросших из спор эфиров на море началась рябь, а теперь лишь усилилась: споры всколыхнулись и забурлили. Настоящих волн в морях спор обычно не бывает, во всяком случае, как в обычных морях, но если уж они появляются, кораблю грозит серьезная опасность.
«Воронья песня» затряслась, как лед в хорошем коктейле, и накренилась, как человек, который этих самых коктейлей перебрал. У Прядки тут же скрутило живот, а потом накрыло паникой при мысли, что сотворит рвота на палубе посреди спор. Ей удалось найти ведро: совершенно неожиданно первая работа на корабле очень пригодилась.