Страница 21 из 152
Обращаясь в своих письмах к бывшему товарищу и коллеге, Георгий Иванович пишет: «Возглавляемый тобой Агитпроп (и, конечно, сам ты), имея куда большие возможности, занимал позицию непременно „держать и не пущать“. Так что твоя личная „прогрессивность“ в то время выглядит сегодня по меньшей мере сомнительной. А уж что говорить о периферии, да и о центральных подотчетных тебе организациях: всюду были „фельдфебели в Вольтерах“»[40].
Куницын имел право на столь жесткие слова в адрес Яковлева, ибо сам он именно тогда, в середине 60-х, располагая блистательными возможностями для карьеры, получив предложение возглавить Госкино, но вместе с ним — приказ расправиться с лучшими кинорежиссерами страны, отказался и тем самым поставил крест на своем будущем — об этом мы еще подробно поговорим в заключительной главе книги.
Особый разговор об отношении Яковлева к Солженицыну. Выше уже рассказывалось о том, как работавшего тогда заведующим сектором Александра Николаевича запрягли писать разгромный доклад об авторе «Одного дня Ивана Денисовича». И о том, чем все это закончилось. Но и в будущем, когда писателя прессовали за его другие книги и высказывания, когда выдавливали из страны, Яковлев прямо или косвенно в силу своей должности был обязан принимать участие в этих акциях.
А мог ли не принимать? Конечно. Но тогда с неизбежностью повторил бы судьбу Георгия Куницына.
И еще одно замечание в этой связи. Кажется, Яковлев Солженицына не любил. Не раз в своих интервью, публиковавшихся в 90-е и «нулевые» годы, он довольно едко отзывался и о писателе, и о его произведениях. Да и будучи фактическим руководителем Агитпропа, не скрывал своего скептического отношения.
А. А. Козловский, работавший тогда в секторе журналов Отдела пропаганды, вспоминает такой случай:
Когда только ходили какие-то разговоры о высылке Солженицына, я присутствовал при разговоре, когда Александр Николаевич Яковлев, как известно, крупнейший либерал всех времен и народов, в моем присутствии сказал: «Ну, что Солженицын, Солженицын. У меня сейчас лежит его пьеса периода войны. Если сейчас эту пьесу опубликовать и дать ее прочитать фронтовикам, они же его на месте разорвут и высылать нечего будет».
Это было у нас в отделе. Но это не было совещанием, на котором решалось, что делать с Солженицыным. Решалось наверху. А у нас это было какое-то совещание, связанное с печатью. Были вопросы относительно пьесы Солженицына, я не помню, как она называется[41].
Козловский утверждает, что в аппарате не было сторонников жесткой линии по отношению к Александру Исаевичу. Видимо, если они и были, то помалкивали, понимая, что сегодня писателя могут шельмовать, а завтра, напротив, воздвигнут на пьедестал. Зато втихаря книгами опального автора зачитывались все.
Записка Ю. В. Андропова в ЦК КПСС о публикации фельетона «Без царя в голове» о А. И. Солженицыне. 17 февраля 1976. [РГАНИ. Ф. 5. Оп. 69. Д. 2897. Л. 2]
На заседаниях Секретариата ЦК неоднократно поднималась тема Солженицына. Однако до поры до времени партчиновники ограничивались лишь обсуждением, решительных мер не принимали. Вот, к примеру, рабочая запись, сделанная на Секретариате 10 марта 1967 года:
О писателе Солженицыне
СЕМИЧАСТНЫЙ. С этим писателем никто серьезно не говорил. Сейчас он разъезжает по различным учреждениям, по писательским организациям, читает отрывки из своих произведений, дал интервью японской газете. Журнал «Советская женщина» собирается опубликовать отрывок из его романа «Раковый корпус». Солженицын поднимает голову, считает себя героем.
АНДРОПОВ. Вопрос о Солженицыне не укладывается в рамки работы с писателями. Он написал конкретные вещи, такие, как «Пир победителей», «Раковый корпус», но эти произведения имеют антисоветскую направленность. Надо решительно воздействовать на Солженицына, который ведет антисоветскую работу.
СОЛОМЕНЦЕВ. Московские организации должны нести ответственность за действия Солженицына. Здесь организуются художественные выставки. Есть ли управа на этих людей? В Москве неблагополучно с творческими организациями.
СЕМИЧАСТНЫЙ. Партком Института имени Курчатова приглашал Солженицына читать отрывки из его романа.
ШАУРО. В последнее время Солженицын развил большую активность. Он живет в Рязани, но большую часть времени проводит в Москве. Ему помогают, кстати, крупные ученые, такие, как Капица, Сахаров. В Отделе культуры с Солженицыным беседовали два раза. Намечается еще одна беседа с участием ведущих писателей нашей страны, где будет обсуждаться творческая деятельность Солженицына.
ДЕМИЧЕВ. Солженицын это свихнувшийся писатель, антисоветски настроенный. С ним надо повести решительную борьбу.
ГРИШИН. Он клевещет на все русское, на все наши кадры.
ДЕМИЧЕВ. Необходимо Отделу культуры разработать меры и доложить ЦК.
СЕМИЧАСТНЫЙ. Прежде всего нужно исключить Солженицына из Союза писателей. Это первая мера[42].
В итоге записали: «Решено ограничиться обсуждением на Секретариате данного вопроса».
Еще в некоторых источниках содержатся утверждения, что Александр Николаевич засветился личным участием в деле Синявского и Даниэля. Напомню: в феврале 1966 года, то есть как раз тогда, когда Яковлев стал первым заместителем в Агитпропе, состоялся показательный процесс над этими литераторами, обвиненными в очернении советского образа жизни. И, конечно, Отдел пропаганды не мог остаться в стороне, именно он обеспечивал всю пропагандистскую кампанию вокруг этого нашумевшего дела.
Один из близких к Александру Николаевичу людей, работник ЦК в поздние перестроечные годы А. С. Ципко, говорил в интервью со мной, что будто бы Геннадий Бурбулис, выполняя личное поручение Б. Н. Ельцина, в 1993 году приватно встречался с Яковлевым и имел с ним примерно такой разговор: «Если вы будете предпринимать что-то против российского президента, то мы сделаем достоянием гласности документы из архива, показывающие вашу неблаговидную роль в гонениях на Синявского и Даниэля». Об этом же Ципко упоминает на страницах своей книги[43].
К сожалению, мне не удалось получить подтверждение такого разговора у самого Г. Э. Бурбулиса. Когда я работал над этой книгой, мы условились с ним о встрече, однако буквально накануне оговоренной даты Геннадий Эдуардович скоропостижно скончался.
Но бумаги за подписью Александра Николаевича действительно сохранились в архивах.
23 декабря 1965 года руководители трех отделов ЦК — культуры, пропаганды и административных органов — в своей записке соглашаются с предложением провести над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем открытый судебный процесс. Это диктуется желанием показать миру «справедливость советского правосудия», «неприглядное лицо внутренних врагов», а также «реакцию советской общественности на подобные грязные проявления».
Подготовку к процессу, само судебное заседание и вынесение приговора сопровождает специально разработанная при участии А. Н. Яковлева пропагандистская кампания. В частности, предлагается провести широкие разъяснительные беседы, привлекая в качестве докладчиков авторитетных деятелей культуры, науки и искусства; опубликовать в ведущих газетах письмо Союза писателей с ответами на выступления зарубежных литераторов (читай — тех, кто выражает протест); другим газетам разместить теоретические статьи о марксистском понимании вопроса о свободе и ответственности личности в условиях социалистического общества; привлечь видных деятелей советской общественности в поддержку приговора; разоблачать моральную нечистоплотность, политическое двурушничество Синявского и Даниэля; ярко и убедительно показывать свободу творчества в СССР и преследование прогрессивных деятелей искусства на Западе.
40
Куницын Г. Девять писем «архитектору перестройки» Яковлеву. М.: У Никитских ворот, 2020.
41
Митрохин Н. Воспоминания работников аппарата ЦК КПСС об Александре Солженицыне // Новое литературное обозрение. 2012. № 115(3).
42
Секретариат ЦК КПСС: Рабочие записи и протоколы заседаний, 1968 г. М.: ИстЛит, 2021.
43
Ципко А. Исповедь одессита-антисоветчика: «Агент „Солидарности“» в команде Горбачева. М.: Издательская группа Navona, 2011.