Исполняющий обязанности

Приняв от меня заказ, официант положил на стол несколько газет. Французские я прочитаю в посольстве, а вот эмигрантскую можно полистать.

И о чем пишет «Русская газета», которую издает господин Суворин?

А пишет она о страшном голоде в Поволжье, в результате которого умерло уже семьдесят тысяч человек.

Эх, господин Суворин, а также все прочие, которые не знают о том, что в иной реальности от голода умерло во много раз больше. Точные цифры никто не знает, но приводят от четырех и до семи миллионов человек. А здесь, слава богу (опять забываю, что мне положено быть атеистом), потери гораздо меньше. Все-таки, и нэп пораньше случился, и Крым сумел часть зерна отдать России, да и закупки зерна в других странах помогли. Нет, не только торгпредство во Франции постаралось, но и АРКОС Красина, и товарищи из США помогли.

А с чего вдруг Суворин о голоде заговорил? Писать, что ли, больше не о чем? Кажется, он уже об этом весной писал, когда до нового урожая было еще далеко, а тут опять.

А, так он недоволен, что через посредников — через итальянцев, мы отправляем зерно в Германию. Дескать — в ущерб собственным интересам. Но коли отправляем, значит, мы что-то получаем взамен. А вот что именно, я не знаю. Стомоняков теперь работает самостоятельно, я его даже финансировать перестал. Ну, пусть работает дальше. Все равно, что мне следует знать, как начальнику ИНО, я узнаю, а торговые операции меня не слишком волнуют. (Вру. Конечно же волнуют. Внешняя разведка обязана быть в курсе событий.) С Германией, значит, уже начали договариваться, хотя авиасообщение еще не открыли. И до Раппало (да, правильно Рапалло, постоянно забываю) еще далеко. И про Генуэзскую конференцию ничего не слышно, хотя уже и пора. Хотя, будет ли в этой реальности подписание Рапалльских соглашений? Можем и без географической привязки обойтись, тем более, что здесь только я об этом и знаю. Но если мы подпишем соглашение с немцами о сотрудничестве на год раньше, будет совсем неплохо. И мы им нужны, и они нам тоже. Все взаимовыгодно.

Что тут еще пишут? Ух ты, здоровенная статья под названием «У России не было Возрождения!»

Итак, пока Западная Европа переживала бурный подъем в изобразительном искусстве, философии и литературе, а также открывала новые земли, применяла на практике новые техники и технологии, Россия отсиживалась за ее спиной, погрязая в варварстве и дикости, а потом она присоединилась ко всем достижениям европейской цивилизации, беспощадно эксплуатируя научные достижения западных ученых. В тоже время — Россия старается отгородиться от благотворного влияния Запада. Так, на Флорентийском соборе Европа великодушно предложила России объединить католичество и православие, чтобы совместными усилиями противостоять наступлению Османской империи и, что именно Великое княжество Московское несет ответственность за падение Константинополя под ударами ислама.

Символом внешней политики России автор считает ложь и непоследовательность. Так, Василий Темный, предавший своего дядю и брата, сам отправил на Флорентийский собор митрополита Исидора, а когда тот подписал соглашение об объединении православной и католической церквей, пришел в ярость и приказал лишить митрополита сана, хотя не имел на это никакого права, потому что к тому времени Исидор имел сан кардинала католической церкви. Великий князь нарушил сразу два священных правила — заточил в темницу священнослужителя и дипломата, хотя и то, и другое он не имел права совершать.

Запад же, ведя непрерывную борьбу с исламом, позволял России жить в своих дремучих лесах и никогда не мешал варварской стране жить именно так, как она хочет. Более того — католическая церковь, в отличие от православной, всегда отличалась веротерпимостью.

Нечто похожее я уже читывал, но те материалы были в иноземных, сиречь, местных газетах. А тут, хотя тоже иноземная по месту издания, все-таки, русскоязычная. Уж русские-то должны знать, что благодаря Византии, а потом Руси-России, Западная цивилизация была спасена вначале от турецкой, а потом татарской экспансии. Если бы Византия столетиями не сражалась с завоевателями, пока Запад старательно бил ей в спину, то сохранилась бы вообще Западная Европа? А произошло бы Возрождение, если бы на Запад не перебрались византийские ученые, которые уезжали от турок?

Ну да, пока в Европе возрождались науки и культура, Россия в это время сражалась, давая возможность европейцам не только жить, но и процветать.

И чего меня это так задело? Не так давно читал «Завещание Петра», состряпанное накануне нашествия Наполеона в Россию, а теперь время от времени всплывавшее в газетенках, как невесть какое открытие. Наверное, из-зато того, что авторы не иностранцы, а свои.

В русофобии, имевшей место невесть с каких времен — едва ли не с момента образования древнерусских княжеств, имеется хоть какой-то смысл. Прагматизм, если хотите. Так же Европа меняла гнев на милость, если ей от России что-нибудь требовалось. Например, в Англии, во времена наполеоновских войн отношение к нам менялось в зависимости от нашей дружбы или вражды с Наполеоном. Если сражались, так были хорошими. А мирились, так и плохие и поступать с нами следовало соответствующе, вплоть до использования шарфов и табакерок. А накануне Первой мировой войны, когда Россия была нужна как пушечное мясо, о нас писали хорошие строки и нас хвалили. Потом, после Октябрьской революции, естественно, вектор сменился. А вот недавно Франция перестала ругать Россию и русских, и это нормально — надо от нас что-нибудь поиметь, поэтому прессу успокоили. Так какого же черта эмигрантам надо?

Впрочем, чему я удивляюсь? Об этом у нас еще Чаадаев писал, сто лет назад. Не зря же его объявили сумасшедшим. Вернее — не объявили, а просто выразили предположение.

Жаль, что автор укрылся под инициалами «И. Б.» Кто бы это мог быть? Первая мысль — Бунин, но это вряд ли. Писатель, хоть и не любит нас, большевиков, ругает советскую власть, но к истории страны относится с уважением. Впрочем, все может поменяться. Бунину еще Нобелевскую премию получать.

А вот и товарищ жандарм собственной персоной.

— Вы позволите? — показал Александр Васильевич на газету.

— Да, я уже все прочел, — кивнул я.

Со стороны могло показаться, что один эмигрант спрашивает у второго газету, но вместо того, чтобы просто отойти за свой столик, он отчего сел за чужой. Но тоже бывает.

Александр Васильевич в который раз осмотрел стену, украшенную граммофонными пластинками, с записями Карузо и Шаляпина. Пластинки, надо полагать, уже негодные для прослушивания, а иначе бы чего тут висели? И условное обозначение для кафе «Прохор» тоже в какой-то мере связано с фамилией знаменитого русского баса. Правда, кроме меня, никто не догадается, почему.

Я поболтал в чашечке ложкой и посмотрел на своего собственного жандарма.

— Ничего интересного, — сразу же сообщил Книгочеев. — После двух дней и одной ночи в квартире Исаковых ни с кем не встречался, кроме своей пассии.

— А что за пассия? — заинтересовался я.

— Некая Мария Дерябина, тридцать пять лет, вдова офицера. Муж — Владимир Дерябин, капитан. Но муж не был убит, а умер уже здесь, во Франции. Пока не установили — где воевал и как попал в Париж. Работаем. Вдова зарабатывает на жизнь тем, что поет в церковном хоре в храме Александра Невского. Судя по всему, она была ранее знакома с нашим объектом.

Храм на улице Дарю. Этот храм мне известен, я там венчался. А если Мария поет в церковном хоре, значит, голос у нее неплохой, а иначе бы не взяли. Конкуренция, понимаете ли.

— Девушка пела в церковном хоре,

 — задумчиво обронил я, а Книгочеев подхватил:

— О всех усталых в чужом краю,

О всех кораблях, ушедших в море,