Исполняющий обязанности

Узкая дорога и отсутствие парковки — это тоже плохо, но можно что-то придумать. Дорогу можно слегка расширить, парковка… Ну, увеличим, расширим — штук пять машин, нам и хватит. Гараж негде пристроить, но гараж я все равно планировал отдельный соорудить. И так уж обязательно, чтобы гараж находился рядом с дипмиссией? Понимаю, что удобнее бы все вместе, за оградой, но пусть и так.

Со временем вернем свое посольство, оно удобнее (осматривал я отель д’Эстре, понравился он мне), а пока и так хорошо. А недвижимость, которую я приобретаю, никуда не денется. Земля в Париже недешевая, а со временем она еще больше вырастет в цене, так что, можно покупки расценить как удачное вложение средств. Вон, у меня уже и «Виолетта» в собственности, и старые конюшни.

Ага, отвлекся, а Светлана Николаевна пересказывает новости про Ирландию.

— Дублин полностью в руках повстанцев. В английском парламенте идут дебаты — кого направить против мятежников? Армейских частей не хватает, семнадцатая пехотная бригада, которая воевала против ИРА, либо разгромлена, либо перешла на сторону мятежников, а других регулярных сил в Ирландии нет. Территориальные полки воевать не хотят — дескать, они предназначены для отпора агрессорам извне. Некоторые парламентарии ставят вопрос о возобновлении закона о всеобщей воинской обязанности[5], другие — что следует срочно прислать пару дивизий из Африки, или из Индии. Министр колоний Черчилль считает, что войска из колоний отзывать нельзя, потому что в колониях тоже не все гладко, особенно в Индии. Убрать войска — вызвать мятеж.

Да, беда Великобритании в том, что ее сухопутные части предназначены для войны в колониях, где они и пребывают. Вот там-то, воюя против туземцев, вооруженных старыми, едва ли не кремневыми ружьями, англы преуспели. И нет того, что у нас именовалось Внутренними войсками, а нынче — Росгвардией. Впрочем, пока я здесь нахожусь, на моей «исторической родине» могли и другое название дать. Все могло быть.

— Что еще интересного пишут? — поинтересовался я.

— Есть еще одна новость, не очень приятная.

— Неприятная? — переспросил я.

— Ну, вас она не касается, а неприятная именно для меня, — вздохнула Светлана Николаевна.

— А что случилось?

— Пишут, что Советская Россия поменяла своего посланника в Латвии. Вместо Ганецкого туда назначен товарищ Смирнов.

Смирнов… Смирновых у нас пруд пруди. Вон, мой приятель из Смоленского ЧК, Игорь Васильевич, с которым Шекснинский мятеж подавляли. Есть и другие Смирновы. Вон, в ЦК был Смирнов. Стоп. А это не бывший ли начальник Светланы Николаевны?

— Это который Смирнов? — спросил я. — Не Иван ли Никитич часом? Тот, у которого вы в подполье были?

«У которого вы в подполье были» прозвучало странно. Скажи кому в моем времени — не понял бы. Еще бы решили, что товарищ Смирнов держал несчастную женщину у себя дома под полом. Но здесь люди понятливые.

— Он самый, — еще раз вздохнула товарищ Исакова.

— Так что тут плохого? — пожал я плечами. Нехорошо говорить плохие слова про своих коллег, но такого полпреда как Ганецкий, не сумевшего взять в руки подчиненных, пусть и чекистов, надо менять.

— Так такая должность, как полномочный представитель РСФСР в Латвии, для товарища Смирнова, это почетная ссылка, не более.

— Почему это ссылка? — обиделся я. — Я вон, тоже полпред, но ссылкой свое назначение не считаю.

— Олег Васильевич, не в обиду вам сказано, но вы, хотя человек и заслуженный, и орденоносец…(Трижды, хотел сказать я, но не стал. Чем тут кичиться?), но Архангельская губерния, где вы в подполье были, совсем не то, что Сибирь. Там ведь и пространства другие, и армия Колчака — это не армия Миллера, пусть даже вместе с союзниками. И Франция, куда вас прислали — это не какая-то Латвия. По вашему возрасту судить, да по партстажу, то для вас это огромное повышение. Да и прежняя должность при вас осталась.

А что, существует мнение, что я совершил для Архангельской губернии тоже самое, что и Смирнов для Сибири? Лестно, конечно, но я и десятой, даже сотой доли того не сделал. В сущности, я выполнял обязанности разведчика, пусть неплохого, но не более того. Подпольем не руководил, а слухи о том, что именно я вбил клин между союзниками и белыми сильно преувеличены. А Ивана Никитича называли «Сибирский Ленин». Он же был и руководителем Сибирского бюро ЦК РКП (б) и Сибирского ревкома. Благодаря деятельности подполья, что возглавлял Смирнов, армия Колчака была разложена изнутри и воевать против красных не желала. К расстрелу адмирала товарищ Смирнов тоже приложил руку. Согласен, что для политического деятеля такого уровня, как Смирнов, назначение в Латвию — маловато, но сам виноват. Зачем было вступать в спор с товарищем Лениным? Понятно, что во время дискуссии о профсоюзах у каждого из членов ЦК имелось собственное мнение, но если оно не совпадает с мнением Владимира Ильича — то оно ошибочно. А то, что простится Троцкому, не простится другим товарищам, даже таким, как «Сибирский Ленин».

— Светлана Николаевна, заслуги Ивана Никитича Смирнова общеизвестны, — осторожно сказал я. — Но у нас ведь так — куда партия поставила, там и служим. Вот вы, тоже ведь заслужили чего-то большего, нежели должность делопроизводителя в торгпредстве?

— Да ну, меня с Иваном Никитичем и сравнивать не стоит, — отмахнулась Светлана Николаевна. — Я же в Сибири только курьером была, даже не разведчицей, как Юлька Соколова. Возила депеши из одного города в другой, что тут такого? А во Франции всю жизнь мечтала побывать, как отказаться? Да и задание у меня имелось свое, собственное… И дела есть очень интересные.

Ишь, товарищ Исакова проговорилась-таки, задание у нее было. Знаем мы это задание. Да и она знает о том, что я знаю. Спросить бы — какие доклады она о деятельности товарища Кустова-Аксенова посылала Зиновьеву, но не стану. Самому известно, что никакого компромата она на меня не передавала, напротив, прониклась каким-то уважением. Наверное, помогла трудотерапия. А вообще, я Светлану Николаевну уважаю безмерно и очень люблю.

Глава 16

Девушка в хоре

На сегодня назначена встреча с Книгочеевым. Александр Васильевич должен был доложить собственные впечатления о работе «красных дипкурьеров», присланных для нейтрализации Савинкова. Разумеется, детали разговоров он не узнает, но маршрут передвижений, места встреч (кроме квартиры Исаковых) выяснит. А заодно установит — с кем встречался Савинков, а с кем товарищи Полунин и Смолянинов. У экс-жандарма уже имеется своя служба, о которой он мне не рассказывает, но которую я финансирую. В том смысле, что выплачиваю гонорары.

И с чего бы я решил установить наблюдение за своими коллегами? А все просто — из любопытства. Не сомневаюсь, что Артур, с его умом, догадается, что я попытаюсь взять его людей под колпак. Ну, а если Артузов обидится, так и пусть. Но он должен понимать, что прикрывать задницы его людей, если они что-то напортачат, придется мне. Поэтому, следует заранее подготовиться к наихудшим вариантам развития событий. Например — Савенков сдаст приезжих полиции, попытается их устранить или наоборот — у кого-то из наших сдадут нервы и он пришьет Бориса Викторовича. И так бывает.

Встреча в кафе иной раз бывает гораздо безопаснее, нежели разговор на улице. Но здесь нужно подходить творчески, сочетая как бы случайные встречи, с посиделками. Если кто-то всерьез начнет копать, так установят, что русский полпред проявляет интерес к бывшему русскому жандарму. Но это если мной всерьез начнутся интересоваться французские спецслужбы — когда я стану представлять потенциальную угрозу для Франции. Пока я серьезного внимания к своей особе не приметил.

В последнее время стараюсь не заходить в одни и те же кафе, а если и захожу, то выбираю разное время. Не нужно, чтобы кто-то составил график моих перемещений. Но как ни стараюсь, все равно приходится посещать именно те заведения, где меня уже знают. Но что поделать, если количество точек общепита в Париже огромно, но не бесконечно? И в этом кафе, которое в нашем с Книгочеевым словаре именуется «Прохором», я тоже не в первый раз.