Страница 7 из 10
– У меня прививки нет от бешенства, – прогнусил идиот.
– Я тебе сейчас ее поставлю. Самолично. С занесением в личное дело. Шнель…
В подъезде оказалось очень чисто. И пахло в нем домом, чем-то сладким, ванилью и чистящим средством. Владик, пыхтя, волок за мной по лестнице коробку и что-то бубнил себе под нос, на своем идиотском языке. Я замер возле дешевой двери, выкрашенной бежевой краской, сверил номер, криво записанный на клочке бумаги с номером на двери и нажал на кнопку звонка.
Дверь приоткрылась, когда я уже перестал ждать и собирался развернуться и позорно смыться. На кой черт я сюда приехал, ответа я так и не нашел в своей шумящей от недостаточности сахара в крови, голове. На меня узкую щель, ограниченную дверной цепочкой, уставился любопытный, почти вишневый глаз мальчишки.
– А мамы нет. Вы чего плишли? – напрягся тезка, высунув в щель еще и насупленный крохотный нос. – Если еще лаз полугаться, то вы опять козел.
– А ты почему дверь открываешь всем подряд? Мама не учила, что нельзя незнакомцев впускать? – господи, что я несу? Я же не знаю с какой стороны подходить к сопливым детишкам, а строю из себя Макаренко, хотя выгляжу скорее всего как скот и маньячелло.
– Я тебя знаю, так-то. И это… Я на табулетку встал и в глазок посмотлел, и… В общем я подумал, что ты… Ну, у тебя повязка на глазу… Слушай. Дядька злой, покажи ногу, а?
– Это еще что за новости? – ошалело спросил я. – Какую ногу?
– Плотезную. Блюки сними я посмотлю, сбылось мое желание или нет.
– Слушай, мальчик, ты нормальный?
– Мама говолит, что самый лучший. Ноги показывай, или пловаливай, – насупился мелкий сектант. Я задрал брючину, чувствуя себя персонажем театра абсурда. Владик за моей спиной кашльнул и хрюкнул, подлец. Пацан разочарованно вздохнул. Явно мои волосатые конечности не произвели на него впечатления. – Эх. Ты плишел то чего?
– Принес подарок, – ухмыльнулся я, как злобный пират и только теперь понял, что вижу одним глазом. – Впустишь?
– А ты меня не укладешь?
– Нет, конечно, – можно подумать похититель глупых ушастых мальчишек сказал бы обратное. Мол, конечно не украду. Только дам тебе сладкую конфетку. Когда я найду его горе мамашу, сделаю ей внушение, что пацана надо… Черт, а мне на кой хрен это надо? Вот это вот все вообще. Зачем я тут?
– Заходи, – пробубнил мальчишка, впуская меня в прихожую размером с мышиную нору. – Мама у тети Любы, они мне сюлплиз делают. А я, типа, не знаю об этом.
Глава 5
– Что это? Мося, старый ты зюфель, ты мене в гроб вгонишь. Это что по твоему? Шарики на детский праздник? Это, Мося, золотистые надутые гондоны.
– Шо ви такое буровите, Бейся? У мене только первосортный товар. Первосортный. Не делайте мне мозг. Я в етом бизнесе собачку скушал. Таким людям праздники делал, тебе и не снилось.
– Делать то ты делал, да поди потому хромаешь. Выдрали тебе старые твои костыли и воткнули потом обратно не тем концом в тухэс. Старый ты стал, Мося. Этими твоими хандонами тока баржан украшать. Вей з мир, ты совсем к старости геволт стал, – театрально воздела к потолку руки тетя Люба. Я продолжила привязывать шарики и вправду, подозрительно похожие на то, чем их обозвала моя добрая фея. Но, дареному коню же не смотрят в зубы.
– Ой, веи молодая, пэском посыпали весть квартал, не упадешь на коньках, – буркнул Моисей Соломоныч, предварительно сделав несколько шагов в направлении двери.
– Я молодая. Мне дохтур вчера сказал, что грудь у меня как у тридцатилетней, – подбоченилась тетя Люба. Я постаралась слиться со стеной. Мося нервно дернул шеей.
– А за семидесятилетнюю жопу он вам ничего не сказал? – хихикнул видимо посчитавший себя бессмертным праздничный бизнесмен.
– Нет, Мося, за тебе он не спрашивал, – фыркнула тетя Люба. – Не с вашим еврейским счастьем тут кадухис чушь нести. Работайте Мося. А ты что встала? – переключилась на соседку Катерину тетя Люба. Я выдохнула, чувствуя, что еще немного и я просто сбегу, пока очередь не дошла до моей молчаливой персоны. Да и Петенька там один уже почти час. Я никогда не оставляю своего мальчика так надолго хозяйничать самостоятельно в нашем с ним жилище.
– Шо это? Я тэбэ спрашиваю, Катя? Это торт? Это руины старого сарая. Поди на нэфтепродукте его гондобила?
– Ну что вы, тетя Любочка, чистое маслице. Все кошерно. И розы. Смотрите какие я розы сделала.
– Кошерно, – хмыкнула тетя Люба, ткнув пальцем в действительно шикарную розу. – Маслице, а зохн вей. Не было бы маслица, помирай еврей. Шо замер, Мося, хандоны закончились? Хватит пуговицы крутить. Сделаешь дело, получишь кецык этих развалин. И не спрашивай меня за деньги, какие счеты между своими?
– Но…
Тетя Люба шустро метнулась к двери, не слушая расстроенного Моисея. Я завязала последнюю веревочку и чуть не свалилась с табуретки от неожиданности. В кармане зазвонил мобильник. Яростно и тревожно, как мне показалось.
– Сонь, я не выйду сверхурочно, – не дав сказать и слова начальнице зачастила я. – Ты же знаешь, у Петюши праздник сегодня. Мы сейчас готовимся. Не уговаривай даже.
– Демьянов тебя разыскивал, злой как диплодок. Вот скажи мне, ты никому не могла яйца другому подмочить? Как специально выискиваешь на жопу приключений, – впился мне в мозг истеричный шепот начальницы и по совместительству моей лучшей подруги. Я покачнулась, схватилась пальцами за подоконник, чтобы не свалиться от страха. – Требовал адрес твой.
– Ты же не дала? – с замиранием сердца поинтересовалась я. – Не дала?
Соня промолчала. Я задохнулась от предчувствия армагеддона.
– Он меня пытал. Хотел вилкой пырнуть, – хныкнула Софья. Софья, которая никогда никого не боялась в своей жизни и трудовой деятельности. Софья, которая работала до шикарного ресторана в таком адском месте, что не каждый огромный мужик бы справился. Милое местечко в народе метко называлось от «Заката до рассвета» потому что в нем куртуазные посетители после двенадцати ночи превращались в кровожадных вампиров и прочую нежить, крушили, ломали все на своем пути. Дрались до полусмерти и абсолютной потери сознания. Софья, которая раскидывала эту толпу, как щенков при помощи биты и виртуозного мата. А тут вдруг она испугалась интеллигентного бородатого мужика?
– С ним был такой боров с мордой убийцы, – простонала трубка голосом Сони, – узкоглазый и оскаленный, похожий на киллера. Черт, Лилька, может у меня с Петюшей поживете, пока…
– Пока что? – вздохнула я, метнувшись к двери. Мне срочно нужно домой, к моему сыну. – Пока нас не приехали вилками пырять? По твоей милости, между прочим.
Пронеслась мимо тети Любы, рассматривающей крошечного шенка, которого держал в ручищах местный алконавт по прозвищу Синявкин. Может с собой его позвать? Он огромный и устрашающий. Господи, что нужно от меня этому зажравшемуся богатею? И почему мой сын так похож на этого самовлюбленного мерзавца?
– Лилечка, посмотри цуцик какой, – крикнула мне вслед тетя Люба.
– После. Тетя Любочка. Мне срочно нужно увидеть Петюшу. Вы же знаете, он не может и минуты без шалостей, – крикнула я на бегу.
– Дык это, не один он, – словно выстрели мне в спину Синявкин. – Я думал папанька евойный объявился. Уж больно похожий. Глаза такие же бандитские, как у твоего то. Я вона седня чуть вычистил ванную то вашу. Чем он ее набил то?
– Тестом, – обмирая от ужаса, простонала я.
– Эй, Лилек, ты чо? Незвный гость чоли? Неужто ж маньяк? Так я его сейчас…
– Не нужно, – улыбнулась я через силу. – Я сама.
До своей двери я не помню как дошла. Как в тумане. Услышала смех, несущийся из-за хлипкой филенки, прижалась спиной к стене. Надо взять себя в руки и выгнать проклятого мужика из моей жизни и моей квартиры. И ничего они с Петюшей не похожи, и имя – просто совпадение. Мама не сказала мне, кто Петин отец, и мне это знание абсолютно ни к чему. Это мой сын, не отдам никому. Загрызу любого за моего ребенка. В груди завихрилась злость. Я толкнула дверь, ослепнув от яростного желания защитить моего сына.