Страница 24 из 29
– Нэнси!
– О, прости, Кэтрин! – мгновенно пошла на попятную Нэнси. Уголки ее рта опустились, а широко раскрытые глаза наполнились искренним раскаянием. – Я знаю, что сейчас распсиховалась, и вообще. Мне не стоило приезжать до премьеры. Я просто пожалела Криса. Но я сейчас совершенно не в ладах с собой. Я настроена на совсем другое.
– На что?
– На пьесу, конечно. О, разве тебе не понятно, Кэтрин, как много она значит для меня, как сильно я хочу успеха? Я знаю, у меня есть Крис, и я счастлива, ужасно счастлива с ним. Но я хочу и другого – успешной карьеры, о да, потрясающего успеха!
Кэтрин молчала, чуть ли не ошеломленная силой страсти, прозвучавшей в голосе Нэнси. Впервые она осознала, насколько велики ее амбиции. Кэтрин постепенно охватывало смятение. Нэнси хотела славы. Но хватало ли у нее для этого необходимых качеств? У нее, конечно, были красота, ум и талант. Но было ли у Нэнси другое неуловимое качество – душевная зрелость, единственное, что могло сделать актрису великой? Внезапно Кэтрин испытала страх, ужасный страх за Нэнси.
– А тебе не кажется, что ты слишком многого требуешь от жизни? – тихо спросила она.
– Возможно, – кивнула Нэнси. – Но я хочу это получить, Кэтрин.
Приблизившись, она поцеловала Катрин на прощание и вышла из комнаты.
Кэтрин, сжав губы, осталась неподвижно стоять у окна. Вокруг была разлита красота ночи и царил покой этих мест, населенных мирными простодушными людьми. Ей захотелось пойти к Нэнси, поговорить с ней, утешить и успокоить. Но она почувствовала, что это было бы лишним. Она была сбита с толку и в то же время встревожена. Она вздохнула и отправилась спать.
Глава 12
На следующее утро Кэтрин проснулась от яркого солнечного света в своей комнате и звуков многих голосов как внутри дома, так и снаружи. Ее сердце радостно откликнулось на этот оживленный и суматошный гул. Она вскочила с постели, быстро надела теплый твидовый костюм и спустилась в комнату для завтраков, где миссис Мэдден, Крис, дядя Бен и юный Сэмми Эммет садились за стол.
– Ой, – привставая, сказала миссис Мэдден с просиявшим лицом, – мы и не думали, что вы спуститесь к завтраку. Нэнси любит, чтобы ей приносили в постель, и попозже.
– Хочется погулять в такое утро, – улыбнулась Кэтрин. – Особенно если впереди катание на коньках.
– По-мужски сказано, – воскликнул Сэмми, постукивая горячим пончиком по своей тарелке. – Для этого дела прогуляетесь с самим юным Эмметом!
Когда Кэтрин заняла свое место, миссис Мэдден налила ей горячий кофе, а Крис подал с оловянного блюда, стоявшего перед ним, жаренной на огне ветчины. Хрустящие пончики, рекомендованные Сэмми как chef d'oeuvre[20] миссис Хикки, были легкой пищей. Не имея ничего против такой трапезы, как и накануне вечером за ужином, Кэтрин снова ощутила глубоко тронувшую ее непринужденную атмосферу искренности и жизнерадостности. Она также не могла не заметить, что ее участие в этом раннем семейном завтраке доставило матери Криса подлинное и нескрываемое удовольствие.
Сразу после этого они отправились к озеру. Сэмми, который, само собой, взялся опекать Кэтрин, терпеть не мог что-либо откладывать на потом и, хотя Нэнси все еще нигде не было видно, достал из дровяного сарая пару отличных коньков и повел ее на лед. Мэдден проводил их до причала.
Это было восхитительное утро. Шагая между Сэмми и Мэдденом по схваченной морозцем дороге, Кэтрин не возражала бы, чтобы этот путь никогда не кончался. Все встречные знали Криса и охотно приветствовали его, выказывая знаки уважения и дружбы. Теперь, исходя из вчерашних впечатлений, она прекрасно поняла его истинную натуру, то, что было по-настоящему ценно в нем, тот баланс эмпатии и силы, который не позволял ему отказываться от домашних богов и забывать друзей.
В лодочном сарае полный рвения Сэмми, опустившись перед Кэтрин на колени, помог ей надеть коньки. Затем они, как птицы, расправившие крылья, взлетели вдвоем, заскользив по ровному, как стекло, льду. Мэдден, неподвижно стоя на причале, смотрел, как они исчезают за излучиной ручья. На его лице появилось довольно специфичное выражение. Он любил кататься на коньках, но в последние годы у него для этого было маловато времени. Вероятно, ему тоже хотелось бы выйти с ними на лед, забыв обо всем прочем. Может, именно поэтому в его глазах плескалось странное замешательство, когда он повернулся и медленно направился обратно к дому, чтобы дождаться пробуждения Нэнси.
Было почти половина третьего, когда Кэтрин и Сэмми вернулись. Обед, по-видимому, давно закончился, на столе было пусто, как и в доме, но, когда они ворвались, перемежая извинения приступами смеха, миссис Мэдден понимающе кивнула.
– Зачем столько шуму? – улыбнулась она. – Я все оставила для вас в духовке.
Она управилась за пять минут, заменив скатерть на столе и нанеся величественный визит на кухню, а затем села, глядя, как они уплетают за обе щеки, как будто получала от этого тихое удовлетворение.
– Еще будете сегодня кататься? – наконец спросила миссис Мэдден.
Кэтрин покачала головой.
– Я ног не чувствую. И Крис что-то говорил о прогулке после ужина. Для всех для нас. С костром на одном из островов. До вечера я должна прийти в себя.
Пожилая женщина замялась.
– Не хотите ли кофе за компанию? – спросила она после паузы. – Я частенько устраиваюсь с чашечкой одна у камина около трех часов дня.
Гостиная была полна покоя и какого-то необычного смирения. В углу торжественно тикали часы с восьмидневным заводом, а подвески светильника на ореховой тумбочке переливались и мерцали в отблесках огня из камина. Сэмми, насвистывая, удалился, чтобы присмотреть за пометом щенков, которых они с Хикки выхаживали в сарае. Налив кофе, миссис Мэдден, долгое время молчала. Наконец, выпрямившись и глядя в сторону, заметила:
– Я рада, что вы приехали сюда, Кэтрин. Теперь, когда я уже в годах, осмелюсь сказать, что я не очень-то привязываюсь к людям. Но когда так случается, это очень много значит для меня.
Кэтрин, одновременно тронутая и смущенная, ничего не ответила. А затем, совершенно неожиданно, миссис Мэдден протянула руку и взяла с соседнего столика альбом в плюшевой обложке. Это был семейный альбом, нечто солидное и одновременно нелепое, этакий пережиток прошлого, который, как невольно подумала Кэтрин, тут же вызвал бы у Нэнси зубовный скрежет. Но у Кэтрин не было ни малейшего желания возражать миссис Мэдден, когда та продолжила:
– Тут есть один довольно хороший снимок. Крис, каким он был.
Кэтрин взяла открытый альбом, и ее взгляд упал на выцветшую желтую фотографию мальчика, не старше семи лет, в шортах и нелепой старой соломенной шляпе, сдвинутой на лоб. Да, это был Крис. Сколько бы ему ни было лет, она узнала бы эти темные глаза, смотрящие на нее столь вопрошающе и серьезно. В ней все сжалось от нежности. С великим трудом ей удалось сдержать наплыв глупых слез, которые инстинктивно выступили под ее опущенными ресницами.
– Какая милая фотокарточка, – сказала она. – Вы должны показать ее Нэнси.
– Должна, – медленно проронила мать Криса.
Кэтрин быстро посмотрела на нее и отвела взгляд. Она с удивлением заметила в глазах женщины беспокойство, что ранило ее в самое сердце.
– Глупо с моей стороны так говорить, – продолжала миссис Мэдден еще медленнее, – но я бы хотела, чтобы мой Крис был счастлив.
– Так и будет, – сказала Кэтрин.
– Нэнси очень милая, – замялась миссис Мэдден. – И все же я почему-то не могу привыкнуть к тому, что она актриса. Наверное, я старомодна.
– Она войдет в разум, – с теплотой в голосе сказала Кэтрин.
– Мы говорили об этом как-то вечером, – задумчиво произнесла миссис Мэдден. – То есть это само собой всплыло. До вашего приезда. И Нэнси, похоже, рассчитывает остаться на сцене после того, как выйдет замуж за Криса. Она даже целую речь произнесла по этому поводу. Была вся на взводе. Сказала, что в наши дни девушка может выйти замуж и сделать карьеру. В дни моей юности быть замужем и считалось карьерой девушки. Но теперь, полагаю, все по-другому. Мы должны быть справедливы. Мне очень нравится Нэнси. Я только хочу, чтобы она и мой Крис были счастливы.
20
Шедевр (фр.).