Страница 23 из 29
Она сразу поняла, что перед ней мать Криса, настолько эта высокая и худощавая женщина была на него похожа. Ее лицо было полно такого же спокойствия, что и у Мэддена. Она излучала тишину и некую сдержанность, как будто строгая жизнь воспитала в ней терпение, силу духа и мягкость. Ее глаза, отличавшиеся удивительной глубиной, тепло и гостеприимно смотрели на Кэтрин.
– Вы, должно быть, замерзли, – сказала она, когда они обменялись обычными приветствиями. – Надо вам оттаять в своей комнате.
Она повернулась и повела Кэтрин наверх, в первую у лестницы спальню, где в открытой голландской печи пылал и потрескивал огонь, отбрасывая веселые отблески на кровать с балдахином, тонкие кружевные занавески, тяжелый рыжевато-коричневый комод и массивные стулья.
– Надеюсь, вам здесь будет удобно, – сказала миссис Мэдден, внезапно смутившись, что тронуло Кэтрин до глубины души. – Тут все очень просто. Но мы простые люди.
– Тут очень-очень мило, – порывисто ответила Кэтрин.
Миссис Мэдден улыбнулась медленной сдержанной улыбкой, которая придала некое сияние ее строгим чертам. Казалось, она искала слова, чтобы выразить свое удовлетворение, но было ясно, что слова даются ей нелегко. Она на мгновение задержалась в дверях, дабы убедиться, что у Кэтрин все под рукой, затем, напомнив, что скоро подадут ужин, тихо удалилась.
Через полчаса Кэтрин спустилась в гостиную, длинную, ярко освещенную комнату с выходом в холл, которая теперь совершенно неожиданно была полна народу. Вернулась группа катающихся на коньках в сопровождении изрядного количества их друзей и деревенских жителей. Это явно говорило о том, что для гостей в Доме-у-озера двери нараспашку.
Мэдден и Нэнси стояли у камина вместе со смеющейся парой, недавно ехавшей на рокочущем сиденье, которую теперь представили как Люка и Бетти Лу. Рядом с ними, выпрямившись в кресле-качалке, сидел морщинистый старик с насмешливой улыбкой – дядя Бен Эммет, брат миссис Мэдден. Напротив расположились школьный учитель и его сестра. Затем появился док Эдвардс, приземистый, в плотной, видавшей виды тужурке, а за ним дедушка Уолтерс, толстый, лысый, подмигивающий проницательными глазами. Далее – Сэмми Эммет, внук Бена, с веснушками на носу и, как у Люка, значком студенческого братства на жилете. И еще с десяток других молодых людей и женщин в пестрых свитерах, они, смеясь, о чем-то болтали в дальнем в углу комнаты – глаза сверкают, щеки раскраснелись от ветра.
Кэтрин потребовалось некоторое время, чтобы познакомиться с этой многочисленной компанией, но благодаря участию миссис Мэдден, которая отнеслась к данной задаче со всей серьезностью, она наконец была должным образом представлена всем. В этой разношерстной публике, состоящей из обычных, а в некоторых случаях бедных на вид людей, явно знакомых с тяжелым трудом ради хлеба насущного, не было ничего примечательного. И все же каждого отличало открытое и непосредственное дружелюбие, что стоило гораздо больше, чем самые изысканные манеры. Кэтрин сразу же почувствовала себя как дома.
Ей не удалось толком поговорить ни с Нэнси, ни с Крисом, поскольку миссис Мэдден взяла ее под руку, и вся компания сразу отправилась ужинать.
У Кэтрин разыгрался аппетит, причиной чему были свежий воздух и долгое путешествие. Вокруг было слишком много людей, чтобы реагировать на каждого. Мэдден, в темно-сером джемпере, сидевший в торце стола, размеренно управлялся с мясом, отрезая его по кусочку. У Нэнси, занимавшей место где-то посредине, был отсутствующий вид – вилка в одной руке, сигарета в другой. Она курила во время еды, почти не слушая Сэмми Эммета справа от нее. Кэтрин инстинктивно нахмурилась в недоумении. Однако ее ближайшие соседи, Уолтерс и малорослый доктор Эдвардс, отвлекли ее.
– Попробуйте этого вина из бузины, мисс Лоример, – наклонился к ней доктор Эдвардс. – Это все домашнее, приготовленное Сьюзен Мэдден. Гарантирую, что оно защитит вас от простуды.
Кэтрин попробовала хорошо приправленное специями вино и согласилась, что оно превосходно.
– Вам следует брать его с собой на вызовы, – улыбнулась она собеседнику. – Должно быть, нелегко ездить по округе в такую суровую зиму.
Эдвардс выкатил на нее глаза, а затем залился добродушным беззвучным смехом.
– Вы не за того меня приняли, – пояснил он наконец. – Это просто люди зовут меня док. Я не совсем врач. У меня лишь жалкая аптека на углу Мейн-стрит, рядом с баптистской церковью.
Кэтрин опустила взгляд, смущенная тем, что неправильно оценила социальный статус своего соседа. Но он, совершенно невозмутимый, продолжал в том же скромном, дружелюбном духе:
– Мы в этих краях никого из себя не корчим, мэм. Хотя Крис Мэдден так здорово поднялся, он не забыл, что Джо Эдвардс брал его на рыбалку, когда мальчишке было не больше семи лет.
– Вы? – с живым интересом спросила Кэтрин.
– Конечно, а кто ж еще! Когда Крис приезжал к своему дяде Бену на летние каникулы. И я думаю, что в те дни Сьюзен было непросто купить для него билет на поезд. Но какое это имеет значение? Мы отправлялись на озеро порыбачить, и – черт возьми! – видели бы вы лицо этого парнишки, когда он вытащил своего первого большого окуня.
Кэтрин тут же представила себе эту картину: выгоревшая на солнце лодка, замершая на покрытом рябью озере, изогнутая удочка из гикори[18], серебристая рыбина, плюхающаяся на днище, и детское лицо Криса, раскрасневшееся, дико возбужденное и в то же время необычно сосредоточенное. Она молчала. Она живо увидела узы, которые связывали Мэддена с родными местами его матери. Она поняла, почему его тут знали, уважали, любили. Теперь, повзрослев и добившись успеха, он все еще оставался в Грейсвилле сыном Сьюзен Эммет.
По окончании ужина все вернулись в гостиную. За одним столом устроилась степенная четверка игроков в бридж, а за другим – любители диковатой настольной игры под названием «Энимал крекерс»[19]. Молодой Сэмми Эммет пригласил Кэтрин жарить каштаны на решетке.
Она сидела на коврике у камина, объятая атмосферой праздника. За столом с «Энимал крекерс», где Мэдден был центром игры, участники разошлись не на шутку. Раз или два ей послышались в голосе Криса нотки притворства, будто на самом деле ему было совсем не так весело, как остальным. Впрочем, это могло ей просто показаться, а от тепла камина ее тянуло в сон и по телу растекалась восхитительная усталость. Полчаса спустя Кэтрин тихо пожелала спокойной ночи миссис Мэдден и ускользнула в свою комнату.
Она недолго пробыла одна – к ней явилась Нэнси, с неизменной сигаретой в губах.
– Рада была сбежать? – небрежно бросила она.
– Сбежать от чего? – удивленно спросила Кэтрин.
Нэнси не ответила, только нервно пожала плечами.
– Нэнси! Тебе здесь не нравится? – в упор спросила Кэтрин.
Нэнси слегка приподняла брови:
– Здесь очень мило, дорогая. Возможно, немного комично.
– Комично? – эхом отозвалась Кэтрин.
Нэнси кивнула. Она видела, что Кэтрин не уловила ее настроения, и это внезапно ожесточило ее.
– Слишком много салфеточек везде, дорогая, – протянула она. – И бедных родственников, усердно жрущих и гогочущих по любому поводу. И хихикающих деревенских девиц, и поучений над кроватями – вроде тех, что тут у тебя.
Кэтрин проследила за взглядом Нэнси – в рамке на стене висела рукодельная вышивка.
– Это не поучение, – коротко сказала она. – Это образец вышивки, и очень красивый.
– Ну, в любом случае, – сказала Нэнси, внезапно разнервничавшись, – это не моя чашка чая. Неделя в этом месте свела бы меня с ума. Я чувствую, что здесь ко мне относятся с подозрением, потому что я актриса. Каждый раз, когда я закуриваю сигарету, они смотрят на меня так, как будто я совершаю непростительный грех. В этом жалком провинциальном городке нет даже приличного кинотеатра. Почему Крис не мог предъявить своих тупых родственников в Кливленде, если уж ему так важно навязать их нам? Слава богу, послезавтра мы уезжаем в Нью-Йорк.
18
Гикори – дерево семейства ореховых.
19
Буквально – «крекеры в виде животных» (англ.). Суть игры: загнать животных с арены цирка в клетки.