Страница 20 из 122
Глава 9
— У нас всё готово, — с неподобающим для истинного монаха самодовольством заявил брат Вадим.
— Нашли подходящий чердак? — интересовался «князь».
— Не чердак; там рядом со входом на верфи два дома многоэтажных, в них работяги живут, вот в одном из них на четвёртом этаже сняли комнатушку. Люд там простой, часто комнаты снимают подёнщики, так что брат Аполлинарий никого там не удивит, если, конечно, оденется соответственно и не будет сверкать своими белоснежными манжетами и манишкой.
— До проходных недалеко? — спросил брат Вадим. Как человек технически грамотный, он собирался работать с Квашниным.
— Метров двести. Не больше, — по памяти прикинул брат Тимофей.
— Двести метров? — Варганов и Квашнин переглянулись. И Варганов сказал: — Многовато.
— Многовато, — подтвердил Квашнин.
— Проблемы? — поинтересовался брат Ярослав.
— Мы купили стандартный «Фогтландер» с объективом Пецваля, у этого объектива фокус не более пятидесяти метров.
— Нужна новая камера? — спрашивает великосхимный.
— Новый объектив, — отвечал ему Квашнин. — Сейчас «Цейс» делает отличные объективы с фокусом на двести и на триста метров.
— К завтрашнему дню всё должно быть готово, — продолжал «князь», — напоминаю, братия, у нас очень мало времени.
— Тогда нужно поторопиться и с лабораторией для проявления негативов, — напомнил брат Вадим.
— Я уже присмотрел один склад, — сразу произнёс брат Тимофей, — давно присмотрел, там очень тихое место, завтра же выясню, свободен ли тот склад ещё.
— В лаборатории должно быть темно, — напомнил брат Вадим.
— Будет, будет, — кивал Елецкий.
— Ну а у вас что? — теперь брат Ярослав обратился к Павлову и Тютину.
На левом его запястье толстая золотая цепь, пять раз обёрнутая вокруг руки. И на ней, по последней моде, болтается тяжёлый хрустальный флакон с духами, величиной с небольшое яблоко. Тютин смотрит на «князя» внимательно. Бывшего военного немного удивлял тон великосхимного. Не монашеский у него тон. Не смиренный и не братский. Ведёт себя брат Ярослав… Нет, не надменно, а скорее снисходительно. Он напоминал казаку родовитого генерала, который на военном совете говорит со своими офицерами хоть и милостиво, но без интереса, не вникая, рассеянно, будто мнение их его и не очень-то интересует, так как мыслями он уже на обеде или, к примеру, на ужине и на балу у городского головы или предводителя местного дворянства.
«Неужто он и вправду княжеского рода⁈», — недоумевает Тютин, глядя, как лениво поигрывает хрустальным флаконом на своём запястье его великосхимный начальник.
— Ну, у нас-то что…? — отвечал «князю» брат Валерий, пожимая плечами. — Вчера прошвырнулись по местам злачным: походили, поглядели — англичане, как обычно, ошиваются в самых поганых кабаках, в «Медузе» было четверо матросов с линкора. Команда будет — сразу и возьмём одного.
— Нужно будет брать не рядового… Лучше брать какого-нибудь унтера, — размышлял «князь».
— Значит, возьмём унтера, — заверил его брат Валерий.
— Только лучше сказать нам заранее: они в одиннадцать уходят из кабаков, хоть пьяны в дым, — заметил брат Емельян.
— Это да, — вспомнил брат Валерий. — Видно, отпускают их до двенадцати.
— Брат Тимофей, — великосхимный взглянул на резидента, — как снимешь склад, не забудь подготовить помещение и для… пленного тоже.
— Там хватит места для всего, — заверил «князя» Елецкий. — И для пленного и для лаборатории.
Признаться, Елецкий немного, самую малость, обижался на брата Ярослава. Всё-таки и сам брат Тимофей не был здесь человеком случайным. На должность резидента святые отцы кого угодно не назначат, тем не менее великосхимный никак его среди других братьев не выделял. Нет, брат Тимофей искал не благоволия старшего опричника, не расположения и отдельного какого-то статуса; Елецкий рассчитывал, что «князь» хотя бы поделится с ним своими планами. Но ничего подобного не происходило, и брат Ярослав никогда не отзывал его в сторону на приватный разговор. И, может, поэтому гамбургский резидент, чтобы хоть как-то прояснить планы руководства, произнёс:
— Может быть, будут ещё какие-нибудь указания?
— Указания? — переспросил всё в той же барской, чуть ленивой манере великосхимный.
— Ну, может, пожелания какие будут? — уточнил брат Тимофей.
— Да нет у меня особых пожеланий, — продолжал «князь». — Вернее, есть одно, так я его уже оглашал неоднократно. Но ежели желаете, братия, то я его вам повторю: времени у нас мало, други мои, так что надобно нам не мешкать.
И тут резидента неожиданно поддержал казак; он чуть вкрадчиво, чтобы, не дай Бог, не прозвучать вызывающе, спросил:
— Брат великосхимный, дозволь спросить?
— Конечно, брат Емельян, спрашивай, коли интересно, — милостиво разрешил руководитель.
— Вот мне интересно, к чему вся наша суета — к делу, не к делу? Непонятно. Какой у нас план? Может, хоть малость просветите нас, а то бродим впотьмах да в догадках.
— План? — теперь брат Ярослав перестал поигрывать флаконом для духов. Он уставился на казака своими большими, чуть навыкате, серыми глазами и ответил со вздохом: — А хорошо было бы, если бы был у меня план, — он чуть помолчал и добавил: — Вот только никакого плана у меня нет.
— Нету? — удивился брат Емельян. После чего оглядел всех остальных присутствовавших на предмет: вы что-нибудь понимаете?
А брат Ярослав тем временем смиренно продолжал:
— Всё, что мы сейчас делаем… Так это… — «князь» опять вздохнул, — как говорит мой знакомый лекарь — согласно предписанным процедурам.
— Процедурам? — задумчиво и удивлённо повторил за ним Тютин.
— А что же ты, брат, думал? — вступился за «князя» брат Валерий. — Приедет великосхимный и одним мановением длани свершит чудо, что будет не хуже чудес Николая Чудотворца?
— Ну так мало ли… — разводил руками казак. — Всё-таки сам брат Ярослав.
И тут снова заговорил брат Ярослав:
— Ваша вера в меня, братии, большую мне силу даёт, но и вы уж не плошайте. Так что… Работаем, братья. Работаем, но и молиться не забываем. А тот, кто работает и про Бога помнит, тому Господь обязательно путь укажет.
Тут уж с великосхимным никто спорить не стал.