Страница 120 из 124
Однако без военной силы собрать с крестьян контрибуцию оказалось невыполнимо. Губком запросил Шорина о выделении частей 69—й бригады. 22 марта помглавкома по Сибири распорядился перебросить в Курганский уезд Симбирский полк[978].
Жестокое подавление повстанцев сопровождалось в отдельных районах ростом выполнения продразверстки. Объяснение заключается в следующем. С помощью военной силы регулярных частей Красной Армии в освобожденных от повстанцев селах и деревнях производились в счет продразверстки массовые конфискации, устанавливались контрибуции, трудовые повинности. Чтобы избежать репрессий, многие сельские общества принимали решения о добровольной сдаче хлеба и других продуктов. Необходимость выполнения директив центра требовала скорейшего подавления восстания. В конце марта – начале апреля основные очаги восстания были разгромлены. Комбриг Н. Н. Рахманов, командовавший карательными советскими войсками в Тюменской губернии, в докладе в адрес Помглавкома по Сибири В. И. Шорина заявил о ликвидации повстанческого движения в Ишимском и Ялуторовском уездах к 24 марта[979]. Однако комбриг—85 Рахманов ошибался. Повстанчество в указанных уездах не затихало еще многие месяцы.
Территория Западно—Сибирского восстания в апреле 1921 г. расширилась, охватила северные уезды Тюменской губернии. Огнем восстания полыхали районы Березова, Обдорска, Сургута, Тобольска. В оперативной сводке по Приуральскому военному округу за апрель 1921 г. отмечалось, что силы повстанцев только в районе Березова и Обдорска насчитывали 2 тыс. человек. В данной сводке также указывалось распространение восстания в пределы Курганского уезда Челябинской губернии. Повстанческие отряды, уходя от преследования карательных частей, маневрировали между соседними Ялуторовским уездом Тюменской губернии и Курганским уездом Челябинской губернии, предпринимали также рейды в другие районы. В частности, подобную тактику использовал отряд Николая Булатова. В указанной выше сводке в этой связи отмечалось: «Часть повстанцев, объединившись под командой главаря Булатова, численностью до 2000 человек (все верхами), частью вооруженные винтовками и при семи пулеметах, поставив задачей соединиться с казаками, устремилась на юг в направлении Лисьей (20 верст юго—восточнее ст. Лебяжье) … Банды Булатова, перейдя линию ж. д. Курган – Петропавловск в районе между станциями Лебяжье – Макушино, заняли 14 апреля Лопатинское, что 30 верст юго—восточнее Лебяжьей, откуда, пройдя район д. Привольная (50 верст юго—восточнее Лебяжьей) – Верхне—Кабанье – ст. Пресновская, распространились в южном направлении, совершая благодаря хорошему конскому составу неожиданные налеты то в одном, то в другом месте. Бандиты носили красноармейские значки и красные ленты, имели красное знамя с надписью „Народная армия“, подвижную мастерскую для набивки патронов и пишущую машинку»[980].
В мае 1921 г. карательные отряды Красной Армии разбили основные военные силы повстанцев. В июне период оперативных военных действий в основном закончился. В отношении повстанцев был развязан беспощадный террор. В районе восстания свирепствовали созданные советским командованием революционные тройки и ревкомы, активно применялась система заложничества и расстрела заложников. Однако борьба с повстанцами в апреле—мае не закончилась – она перешла в новую фазу – партизанской войны и продолжалась вплоть до начала 1922 г. Знание родной местности позволяло повстанческим отрядам оставаться неуловимыми. Тюменские повстанцы использовали эффективную партизанскую тактику: при приближении регулярных войск отряды рассыпались на мелкие группы, распылялись, их участники скрывались в лесах, в деревнях под видом сельских жителей, при необходимости снова объединялись для проведения стремительных налетов. Партизанская тактика показала неэффективность оперативных действий регулярных войск.
Сочувственное отношение к повстанцам и поддержка со стороны местного населения позволяли получить укрытие, своевременную информацию о приближении регулярных войск. Население снабжало повстанцев продовольствием, лошадьми и хозяйственными средствами. Крестьяне считали повстанческих вождей защитниками от налогов. Захваченный ими хлеб из разграбленных ссыпных пунктов делился среди крестьян (подобную практику осуществляли, к примеру, Шевченко, Сикаченко, Вараксин, Булатов со своими отрядами). Жители сел и деревень отказывались помогать войсковым частям и власти в борьбе с повстанцами.
Примечательно в этой связи следующее документальное свидетельство. Командующий советскими войсками Тюменской губернии Г. А. Буриченков 7 мая 1921 г. направил телеграмму председателю Сибревкома И. Н. Смирнову, Помглавкому по Сибири В. И. Шорину и Тюменскому губисполкому. Командующий докладывал: «…Крестьяне Ишимского уезда на почве голода собираются толпами и разграбляют хлебные ссыппункты,… часть крестьян, с которыми также идут рука об руку местные волостные исполкомы и партийные организации, категорически отказались от предоставления подвод на вывозку хлеба, требуя вначале удовлетворения голодных крестьян. И даже в некоторых пунктах были созваны специальные совещания крестьян, совместно с волисполкомами и комячейками, на которых выносились соответствующие постановления, и после чего самочинно раздавался хлеб голодающим. Попытка наших воинских отрядов взять хлеб силою не привела ни к чему, т. к. открытая демонстративная стрельба по толпам, которые обступили хлебные ссыппункты и пытались разграбить их, никакого действия не произвела, и крестьяне, наоборот, взяли своих жен и детей, совместно с которыми вновь обступили хлебные пункты, настоятельно требуя расстрелять их всех вместе с детьми и женами, и тогда лишь вывозить от них хлеб. Такое положение дел пагубно отзывается на наши части, так как красноармейцы, естественно, видя такие картины, открывать боевого огня по крестьянам не будут, и в конце концов для выполнения приказа центра, и для того, чтобы заставить крестьян отдать хлеб и красноармейцев взять таковой силою, придется произвести массу расстрелов как среди крестьян, так и среди красноармейцев. Доводя до вашего сведения о создавшейся обстановке, прошу срочно инструктировать меня, так как я для выполнения приказа центра вынужден буду открывать боевой огонь по той же советской власти, какой и принадлежу сам, то есть расстреливать волисполкомы, комячейки, крестьян, красноармейцев. Срочно прошу ответа»[981]. Боевой командир Красной армии Буриченков, всегда готовый к решительным боевым действиям в открытом бою с противником, оказался растерян, когда увидел в качестве условного «противника» трудовую народную массу, отсюда его призыв «срочно инструктировать меня». В сибирских волостях прокатилась волна «бабьих бунтов». Так, в Бердюжской волости Ишимского уезда в мае 1921 г. поднялся голодный «бабий бунт»: около 600 женщин не дали продотряду вывезти хлеб, несмотря на угрозы оружием. Женщины успокоились лишь тогда, когда им выдали тысячу пудов. Усмирение «бабьего бунта» в Курганском уезде сопровождалось избиениями крестьян. Райпродкомиссар Лапсаков за это был даже арестован. Одной из причин подобных бунтов стал голод в производящих хлебных районах. В Ялуторовском уезде в мае 1921 г. крестьяне вместо хлеба употребляли суррогаты, в том числе красноармейские семьи[982].
Летом 1921 г. в Ялуторовском и Ишимском уездах существовали многочисленные организованные отряды повстанцев, объединявшие 300—500 человек. По данным Тюменского губчека, в Ялуторовском уезде общая численность повстанцев доходила до трех тысяч человек[983]. Пополнение отрядов бойцами и провиантом объяснялось недовольством крестьянства методами взимания продналога: сбор продналога в 1921 г. напоминал им продразверстку 1920 г. Бедное крестьянство, как и середняки, вынуждено было отдавать в счет продналога последнее зерно и картофель, приобретенные от продажи последней лошади или одежды и обрекалось на голод. Значительный недосев из—за отсутствия семян усугубился неурожаем вследствие засухи. Определение налога с площади крестьянского надела, который нечем было засеять, порождал недовольство, особенно среди бедняков. Крестьяне сокращали посевы не только из—за недостатка семян, но также из—за боязни, что выращенный урожай все равно отберут продорганы. Забивали домашний скот, чтобы уменьшить оплату налога. Продналог воспринимался той же продразверсткой, но замаскированной. Среднее крестьянство выражало недовольство гужевой повинностью из—за отсутствия фуража, упряжи, смазочных материалов и изнуренности лошадей. Немало было таких, кто бросали хозяйства и уходили в города или другие районы.
978
Там же. С. 444.
979
Там же. Т. 2. С. 657.
980
Сибирская Вандея. Т.2. С. 505.
981
За Советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. С. 442—443; Сибирская Вандея. Т. 2. С. 503—504.
982
Сибирская Вандея. Т. 2. С. 455, 509, 521—522.
983
За Советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. С. 498, 501.