Нечто из Рютте

– День уйдет только форму под крылья вырезать. Работа тонкая. Так что три дня в самый раз.

– Хорошо, – сказал Волков.

Солдат и монах вышли из кузницы и направились к замку.

– Ну, болты-то нам кузнец сделает, а вот где искать гул магистра? – вслух размышлял солдат.

– Вначале, может, нужно найти сервус мортус. Слугу его, второго упыря. А там будет уже ясно, где и сам магистр. А как вы нашли первого?

– Очень просто. Во-первых, он на меня на дороге напал, а во-вторых, его госпожа Анна из своего замка видела. А дальше собаками выследили.

– А может, и другой там же живет? Может, поищем там же?

– Давай так и сделаем.

Когда они подходили к замку, увидали сержанта с двумя стражниками и телегу с детьми и голосящей бабой. Рядом с телегой шел староста из Малой Рютте. Волков сразу его узнал и крикнул:

– А ну-ка стой!

Все остановились. Солдат подошел, осмотрел детей и притихшую бабу с опухшим от слез лицом. Староста стоял рядом, понурый и тихий.

– Знаешь, за что тебя взяли? – спросил солдат.

– Так понятно за что, – отвечал староста, не поднимая головы. – За то, что вам грубил, не разглядел, значит, вас, а вы вона как взлетели. Знать бы…

– Дурак, – оборвал его солдат. Он действительно помнил конфликт со старостой, но для него это был не конфликт, а староста вовсе не тот человек, который стоил мести. – Тебя, паскудник, взяли за то, что ты вор. И за то, что ты подбивал мужиков не разговаривать с аудиторами, чтобы скрыть свое воровство.

– Я? Мужиков? Да я… – начал было староста.

– В подвал, – прервал его солдат. – Всех их.

– Я не подбивал! – заорал староста, но телега покатилась к замку, а стражник толкнул старосту в спину древком копья. Сильно толкнул, староста чуть не упал. А баба на телеге опять заголосила.

Волков поморщился и окликнул сержанта:

– Сержант!

Тот хотел, как положено, слезать с коня, но Волков жестом показал, чтобы остался верхом, и произнес:

– Завтра двух людей и егеря пошлешь к монастырской дороге. Пусть дойдут до березового острова и там еще раз посмотрят.

– Что, не всех изловили? – поинтересовался сержант.

– Не всех, – сурово ответил Волков.

– Распоряжусь, – произнес сержант и пришпорил коня, догоняя телегу.

Волков внимательно осмотрел монаха с ног до головы и спросил:

– Ты коня седлать умеешь?

– Нет, господин. У нас в горах верхом почти не ездят.

– А я умею, но одной рукой это сделать невозможно. Пошли в конюшню, поможешь мне.

Они сходили на конюшню, где под руководством солдата монах оседлал коня. Вышли из замка, Волков верхом, монах шел рядом.

– Съездим в Рютте, посмотрим, как у аудиторов идут дела.

И отправились. Солдат ехал, не особо разбирая дорогу, брат Ипполит семенил рядом и перепрыгивал лужи, приподнимая полы хобитата. Волков невольно усмехнулся, Ипполит заметил усмешку и спросил:

– Я неуклюж, да?

– Думаю, что дело в сутане, в ней неудобно, наверное.

– Это не сутана, господин, сутану носят священники, настоятели храмов, а братья носят хобитат, или проще хобит. Он очень удобен. Я вот не могу понять, как все время вы носите доспехи, зимой в кольчуге холодно, и сыро, и тяжело, а летом жарко. А еще меч, и топор у вас за поясом, и сапоги тяжелые. А из сапога ручка ножа торчит. Столько железа!

– Ручка ножа, – солдат усмехнулся, – мой стилет никогда так не называли. А к железу привыкаешь. Если носишь его каждый день, зимой под доспех надевают стеганку, в ней не холодно, а летом, конечно, ее носить тяжко, упаришься, но если враг рядом, то потерпишь. А нет врага, так и на простую рубаху кольчугу носить можно.

– А зачем ее носить, если врага нет рядом? Я вот вас без доспеха почти и не видел, только на перевязке.

– Во-первых, без доспеха и оружия я чувствую себя голым, а во-вторых, тело не должно отвыкать от тяжести. Стоит перестать носить железо, как сразу начнешь жиреть. Я видел такое не раз. Жирный-слабый – не боец.

– Вот как, – понял Ипполит.

Солдату нравился этот молодой монах. Он был умен и незлобив. В свои юные годы имел большие познания в медицине, насколько Волков мог судить, да и грамотен он был, грамотнее его самого. И главное, хотел помочь ему. Хорошо, что монах рядом.

Когда они нашли аудиторов, хорошее настроение у солдата быстро исчезло. Мужики не хотели говорить с городскими. Солдат отхлестал одного молодого и глупого мужика плетью, а толку-то… В раздражении Волков поехал в замок и, не слезая с коня, заорал на весь двор:

– Сержант, где ты есть?

– Тут я, что господину нужно? – Из донжона выбежал сержант.

– Старосту Рютте под замок, с бабой и всем выводком. Всех в подвал!

– Господин, – вдруг произнес сержант, вместо того чтобы кинуться исполнять приказ, – может, не будем так горячиться? Как бы чего не вышло. Как бы хуже не было.

– Что? Чего хуже-то? – злился Волков.

– Ну, управляющий сбежал, так еще всех старост под замок посадить. Да еще мужика городские вопросами изводят, как бы не вышло чего…

– Чего не вышло? Говори, что ты все вокруг да около…

– Кабы мужик за вилы не взялся, – хмуро поглядел на коннетабля сержант.

– Вот чтоб не вышло чего и мужик за вилы не схватился, ты сейчас едешь в Рютте и возьмешь главного подстрекателя. Старосту и всю его семью под замок! – Волков чуть склонился с лошади и почти в лицо сержанту проорал: – Всех в подвал!

– Как изволите, господин, – со вздохом ответил сержант, но уходить не спешил, а продолжил: – А может, нужно об этом барону доложить?

Волков что-то почувствовал. Помолчал, глядя на сержанта, и сказал:

– Барону, говоришь, доложить… – Он спрыгнул с коня, кинул сержанту повод. – Хорошо, я схожу к барону, как ты хочешь, но почему-то мне кажется, что ты просто не собираешься арестовывать старосту. Может, ты с ним заодно? А?

Сержант сразу не ответил, а солдат ответа ждать не стал и пошел к барону.

Он хотел быстро обрисовать ситуацию и получить одобрение, но быстро не вышло. Барону было скучно, и он почти заставил Волкова сесть за стол, налил ему вина. Стал расспрашивать, и казалось, его мало заботило, посадит солдат старосту в подвал или нет, на это он дал согласие почти сразу, а вот всякой мелочью он интересовался, переспрашивал.

Лендлорду было скучно, и он не хотел отпускать Волкова. И больше всего его заинтересовало известие о том, что упырь, судя по всему, был не один. Барон стал расспрашивать о молодом монахе, о книге, а тут еще пришла баронесса с молодым бароном, их тоже все это интересовало, Волкову пришлось пересказывать все вплоть до грустной истории о семье монаха. А затем стали подавать ужин, и попытку уйти добрая баронесса пресекла одной фразой:

– Господин Фолькоф, останьтесь, пожалуйста. Вы так редко у нас бываете.

Старый барон и молодой поддержали ее, и солдат просто не смог отказать.

Остался сидеть за столом, вместо того чтобы решать вопрос со старостой.

Выйти из покоев барона он смог, только когда стемнело. Конечно, можно было вызвать стражу, найти сержанта и послать его за старостой, но Волкову было откровенно лень, он славно поел, выпил много пива и сейчас хотел только спать, а староста Рютте мог подождать и до завтра. Поэтому он пошел к себе в башню, где и встретил Ёгана. Тот был мрачен и не разговорчив, как обычно.

– Ну, как прошел день? – спросил солдат у слуги, поднимаясь по лестнице.

– Будь он проклят, – лаконично отвечал Ёган.

– Кто? День или господин Крутец? – засмеялся солдат, у которого было отличное настроение после пива.

– Да оба! Мы с этим городским объехали полпоместья, лошади едва живы.

– На моих лошадях ездили? – насторожился солдат.

– С чего вдруг я на ваших лошадях буду ездить по делам управляющего, из конюшни брали, сам управляющий выбирал.

– Хорошо, – облегченно произнес Волков, – а чем занимались?

– Да мотались туда-сюда, туда-сюда, а он все считает да считает, считает да считает, да записывает все. И не угомонится никак, и уже темнеет, а он: а тут сколько десятин, а вот тут сколько, а это пары или не пары, а это озимые, а тут когда убирать. Всю голову, как дятел гнилуху, выклевал. И без еды весь день, только что поел!