Страница 15 из 20
Бабуля подняла бюст ажурный… Правильно. Под новым бюстом лежал совсем молодой паспорт…
Лохмотья снега летели в темно—синем небе, догоняя друг друга, они увеличивались в объеме до маленького снежка и нежно опускались на землю.
Медленно уходит напряженье и приходит внутренний комфорт, отдает судьбе распоряженье о приуменьшении забот. Суета и нервные страданья улеглись под снежною зимой, приумолкли все исповеданья в жизни очень тесной и простой. Нет иллюзий о моем признанье, нет надежды на любой успех, есть одной судьбы существованье, тихое конструктора призванье, замолчавший твой нелепый смех о мое спокойное молчанье.
Женские чувства могут увеличиваться, как снежный ком, но, падая на теплую землю, немедленно растают. И чего мужчина спрашивает у женщины, то чего ей не надо. Спросить у нее то, чего она хочет, он не может! Ну вот, опять забежал, посмотрел, убежал, словно он в Интернет зашел и вышел. А вот еще один, по тому же принципу, зашел, посмотрел, вышел.
У сердца есть забавное качество: оно может любить, но, многократно обиженное любимым человеком, закрывается герметично, как люки на МКС. Миниатюрные МКС продаются в виде пластмассовых игрушек, а может, и чувства бывают пластмассовыми, легко обижаемыми? Настоящие чувства дольше терпят обиды, хотя все оплачивается любовью, абсолютно все. Где компромисс, там любовь и деньги или их смутная замена, о которой человек себе не признается, но любая любовь в принципе меркантильна. Уши у Ольги Олеговны от таких мыслей заалели, или это ее кто—то вспоминает. А она их не вспоминает. Конструктор бывшим не бывает, мысленно все проблемы решает, как технические задачи.
В жизни все часто меняется: то космос, то обычная кафедра в институте. Это как раз реально. То рядом молодой человек, то профессора, которым глубоко безразлична внешность сотрудниц. Конечно, не безразлична Ольга Олеговна профессору, но здесь возникает новый уровень отношений – работа. Надо быть красивой, умной, хладнокровной. Ведь появляются новые заводы и новые возможности для изготовления разработок!
И возникают новые прогулки по набережным с молодым преподавателем. И появляются новые стихи новым сопровождающим Ольгу лицам. Надо отдать должное мужчинам самой умной кафедры, что все к Ольге Олеговне хорошо относились. Никто не переходил границ дозволенности.
Последний майский день. Гроза. Льет дождь. И облачная тень, и капель гроздь. Зонтов сплошной парад и сумрак дня, посевам дождик рад. А для меня рабочий нынче день, день чертежей, уснула грустно лень без виражей.
Льют за окном дожди и сумрак туч, черчу всю жизнь почти. Мой труд могуч. А на столе цветы, как мини сад, зеленые листы – цветов фасад.
С одним доцентом произошло лирическое отступление. Столы стояли рядом: Ольги Олеговны и доцента, и, случайно глядя на него, она написала стихотворение «Белые цветы». «Подари мне цветы, только белые, белые, чтобы мы на заре были честностью смелые», – такие там были слова. Потом один раз доцент был в составе делегации в волжский город, всего было человека четыре.
Через несколько лет после этой поездки он заболел. Ему сделали сложную операцию, и вот в ночь, когда его должны были выписывать из больницы, в ручке входной двери квартиры Ольги Олеговны оказался огромный белый букет цветов. Доцент умер, но перед смертью послал ей огромный букет белых цветов.
Неумолимо настал период, когда кафедра в учебном институте стала резко уменьшаться по числу сотрудников. Первыми покинули кафедру крутые доценты. Страна переходила на новый экономический строй через проблемы во всех слоях общества.
Последней работой была разработка электронного изделия. Работоспособность у изделия была хорошая, и через десять лет оно работало. Ольга Олеговна какое—то время существовала за счет этой разработки. Образовывались первые маленькие частные организации.
Директор уже хотел построить отдельную фирму, но все деньги, полученные за изделия, вложил в частный банк. В этот период все столбы украшались плакатами с наименованиями банков, которые все обещали золотые горы. Банкротом стал директор вместе с банком, и все сотрудники вместе с ним.
На кафедре был интересный человек, занимающийся хозяйственной работой, ему же звонили из медпункта по поводу прививок от гриппа. Человек он более чем ответственный.
Звонят из медпункта, чтобы все шли делать прививки, – надо идти, а преподаватели идти отказываются, и он пошел сам и сделал себе две прививки с разницей в пару дней. Завлаб, бывший отставник, бывший военный, плохих привычек, кроме исполнительности и усердия, у него не было. После двух прививок от гриппа он поехал на три дня на родину в ближнюю к столице губернию, там заболел, сказали – воспаление легких, умер в течение двух недель после двух прививок от гриппа!
Приятно все, что так приятно, приятен нежный небосклон. Приятно все, что есть опрятно и молчаливый ваш поклон. Вы привыкаете немного, похоже, Вам не устоять. Вы говорите нежно, строго, но лучше руку мою взять. То исподлобья, то открыто сверкают очи и поют, в них Ваше прошлое отмыто, но не хватает нам кают.
И кто бы мог вчера подумать, что выпадет прекрасный Туз? Или король Москва – Батуми, здесь так же жарко, снят картуз. Мы все как есть, одежды мало, и это чуточку манит. И каждый шаг в просторном зале лишь взором пламенным звенит.
Был еще один интересный профессор, рожденный в глубинке, к шестидесяти годам он стал профессором современной науки, созвучной с названием кафедры. Последний раз Ольга Олеговна видела его за два месяца до его смерти в автобусе, он очень обрадовался ей, а ему было уже семьдесят лет, она из своей сумки достала свою новую книгу и отдала ему.
Профессор сказал, что его внучка и ее ровесники Ольгу знают. Через два месяца она узнала, что профессор в семьдесят лет пытался быть на высоте науки, он освоил компьютер, так вот, когда он последний раз ехал в институт, в этот день он должен быть выйти во Всемирную сеть, его сбила машина. Профессор в Интернет так и не вышел – погиб. Он очень много знал в самой умной области науки.
Ольга Олеговна десять лет присутствовала на защитах дипломных проектов, которые вел именно он и другие доценты, профессора. Могли бы оставить его живым. Зачем профессора сбили? Он и в семьдесят лет был стройным и подвижным мужчиной, по понедельникам он не ел. А не в понедельник ли его сбили?
На кафедре была одна женщина доцент с великолепной гривой светлых волос, она была правой рукой сбитого машиной профессора. Умная и энергичная женщина. О заведующем кафедрой того периода можно сказать, что профессор – умнейший и красивейший мужчина своего времени. Его книги и книги сбитого профессора висят или висели на стене на последнем повороте перед кафедрой университета.
В комнате перед входом в кабинет заведующего кафедрой сидела потрясающая секретарша, на столе с двух сторон стояли огромные электрические пишущие машинки. Секретарша, вся в серебряных изделиях и в запахах духов, улыбалась входящим к профессору людям и простым студентам. Когда машинки пишущие исчезли, она перешла работать в киоск, и многие бывшие сотрудники кафедры забегали к ней купить бутылку воды. Жизнь долго длится, но быстро проходит. Намотана катушка жизни, если потянуть ее за кончик, еще можно размотать, пока есть Ольга Олеговна.
А теперь по делу.
Я цепляюсь за жизнь, а она от меня убегает, мне так хочется жить, но в сосудах от бед много гари. Догоняют года, пролетают со скоростью лета, каждый день – божий дар, вдохновение от горести лечит. Я верчусь и кручусь, моя ось отдыхает, не спится. Мне заснуть хоть чуть-чуть, но все мысли не вяжутся спицей. Я встаю и пишу, сразу сон долгожданный проходит. Вот какой сон мой шут, сон – стихи, проходящие годы. Ось земли и ось сна, ось столетий с годами из предков, в данный миг я одна, но такое случается редко.
Сегодня ночью в ее окне маячила звезда. Ольга Олеговна не поленилась и выглянула в окно, но звездного неба и луны не обнаружила. Но звезда висела на месте: что ли, она одна вышла сегодня погулять? Она взяла очки и нацепила их на нос. Звезда не приблизилась. Муть какая—то видна сквозь очки. Тогда она взяла бинокль деда. Но в бинокль она увидела в небе не звезду, а мини—фургон, и в нем горел свет! Что мог делать фургон в небе? На летающую тарелку он был не похож.