Леди-служанка

– У них… у них не было детей?

– Я не думаю, что это было возможно, – после некоторого колебания, понизив голос, сообщила Бетси. – Вы помните Мэдди, которая работала здесь старшей прачкой? Она говорила, что старый лорд не пропускал ни одной юбки. Однажды, перед тем как снова жениться, он зажал Мэдди в прачечной, но у него ничего не получилось… если вы понимаете, о чем я.

– Попридержите язык, Бетси! – прикрикнула Обри, чувствуя, как лицо ее заливает краска.

– Во всяком случае, – лишь на мгновение опустив голову, добавила Бетси, – эта леди Уолрейфен приезжала сюда всего раза три-четыре. Но, мэм, она была само очарование, причем ничего из себя не строила, если вы понимаете, что я имею в виду. Однажды на Рождество она привезла нам всем подарки и помогла миссис Дженкс собрать корзины с угощением для арендаторов. А вот старый граф мало интересовался Кардоу.

– И его сын, очевидно, тоже, – заметила Обри, все еще сердитая на лорда Уолрейфена за то, что игнорировал ее письма о разрушающемся замке.

– Давайте отнесем его вниз, мэм. – Бетси просительно посмотрела на Обри. – Леди такая красивая! А кроме того, портрет раньше висел в большом зале, над южным камином. А тот большой старый щит с отвратительной вороной можно перевесить в галерею.

– Думаю, это ворон, а не ворона, – мягко поправила девушку Обри. – И могу сказать, что не вижу ничего плохого в том…

Страшный грохот не дал ей закончить фразу. Раздался низкий нечеловеческий вой, как будто у них под ногами разверзлась твердь земная, плиты пола задрожали, пламя фонаря дико заплясало. Боже правый! Что это – землетрясение? Лавина? В Сомерсете?

Снизу раздавались крики:

– Бегите! Спасайтесь! Скорее!

Бетси вопила так, что можно было оглохнуть. Внезапно Обри все поняла, и уже в следующее мгновение стремглав неслась сквозь темноту, позабыв о привидениях и фонарях. На лестничной площадке она вслепую ухватилась за веревочный поручень, изо всех сил стараясь удержаться и не полететь кувырком, пока ноги несли ее вниз по полукруглым крутым ступенькам.

– О Иисус, Мария и Иосиф! – молилась Бетси, следуя за ней. – Должно быть, кто-то умер!

Сдерживая крик, Обри продолжала бежать; через два пролета перед ней оказалась толстая дубовая дверь, ведущая на подвесную галерею, и Обри в отчаянии схватилась за засов.

– О господи, господи! – бубнила Бетси, пытаясь ей помочь.

Вой затих, слышался лишь плач ребенка и крик кого-то из лакеев. Ржавый засов поддался, прищемив Обри большой палец, и, оказавшись снаружи, она, позабыв обо всем, устремилась вдоль ограждения и увидела груду камней, рассыпавшихся по крепостной стене, и покачивающуюся половину западной башни, похожую на кровавую рану, – разрушение уничтожило тридцать футов парапета. Через двор бежали мужчины, и Обри с Бетси тоже побежали.

– Назад, миссис Монтфорд, назад! – закричал Певзнер, когда они как раз достигли разрушенного парапета. – Она вся сейчас рухнет!

Как раз в этот момент Обри заглянула за край ограждения и от ужаса прижала ладонь ко рту, увидев среди обломков, усыпавших цветник, клочок белой ткани, разбросанные школьные учебники и маленькую ручонку. Из горла вырвался жуткий вопль.

– Айан!

Обри почувствовала, как кто-то обхватил ее за талию и тянет назад от края, и на мгновение замерла, потом, инстинктивно оттолкнув Бетси – это она попыталась удержать ее, – побежала обратно к северной башне с единственной мыслью: «Скорее вниз, там Айан!..»

Что было потом, Обри помнила плохо, но каким-то образом они сумели пробежать по стене и спуститься в парк. Обри помнила, как бежала к цветнику, как хлестали по лицу ветви деревьев, как потом в слезах стояла на коленях у камней, а два садовника, которые оказались там раньше, разбирали завал.

Певзнер охрип от крика, призывая их уходить: остатки башни могли в любое мгновение обвалиться, но Обри не обращала на него внимания. Садовники продолжали отодвигать камни, наконец, добрались до маленького тельца, и Дженкс, просунув руку под грудь ребенка, воскликнул:

– Он дышит!

Когда мальчика извлекли из-под обломков, второй садовник схватил Обри за руку и крикнул:

– Скорее! Здесь опасно.

Как раз в этот момент с парапета скатился очередной огромный камень, но из страха за Айана Обри не могла пошевелиться, и Бетси оттолкнула ее в сторону, хлопнув по спине. В ту же секунду опять раздался гул: обломки камней, бревна и доски – все, что оставалось от западной башни, обрушилось за ними. Айана отнесли в дом, и Бетси отправила мальчика-посыльного за доктором Креншоу.

Мальчика положили на кровать, и, чуть приоткрыв глаза, он едва слышно прошептал:

– Мама, майор… гулял, потом посыпались камни.

Обри заплакала и нежно приложила руку к чумазому личику ребенка, успокаивая. Стоявший по другую сторону узкой кровати Дженкс, старший садовник, поймал ее встревоженный взгляд и покачал головой.

– Нет-нет, он мертвецки пьян, но жив. Фелпс успел оттащить его. Майор если и пострадал, то так, пара синяков.

Прикрыв глаза, Обри подумала, что несчастье произошло из-за хозяина поместья, его пренебрежения ко всему и вопиющей безответственности. Как можно быть таким равнодушным! Она привезла сюда Айана в надежде обеспечить ему безопасность, а из-за одного бездушного человека ребенок чуть не погиб!

Открыв глаза, Обри прошептала, глядя на Дженкса:

– Бог свидетель, я этого так не оставлю: на сей раз он ответит за все.

Доктор Креншоу закончил свою работу уже при свечах. У Айана было сломано два ребра и палец, вывихнута левая лодыжка, а на голове обнаружилась такая глубокая рана, что пришлось наложить шесть швов. Обри с трудом воспринимала происходящее, пребывая словно в тумане. Сквозь шум в ушах до нее доносились лишь отдельные слова: «травма», «контузия», «сотрясение»…

По словам садовников, Айан бежал вверх по холму, возвращаясь из деревенской школы, когда увидел Лоримера, который нетвердой походкой шел через парк. Возле западной башни майор то ли споткнулся, то ли из-за того, что был пьян, упал, вниз посыпались камни, сначала всего несколько. Садовники в ужасе увидели, что мальчик оказался как раз на их пути. Слава богу, опорные столбы парапета приняли на себя мощь обвала, но Айан все-таки пострадал.

Когда доктор уложил свои инструменты, а Бетси села возле камина скрутить оставшиеся бинты, Обри взяла ребенка за здоровую ручку и почувствовала, слава богу, теперь тепло. Свечи на ночном столике отбрасывали мрачные тени на лицо доктора, когда он склонился над маленьким пациентом проверить, все ли в порядке, прежде чем уйти.

– Нам повезло, миссис Монтфорд, что треснутые ребра не проткнули легкое, – сказал доктор Креншоу, закрыв кожаный саквояж. – Однако боль весьма ощутимая, дышать глубоко мальчик не сможет, поэтому двигаться ему не следует. Дайте ему настойку опия, чтобы поспал, да и болеть будет меньше.

– А это необходимо?

– Несколько капель вреда не принесут. – Слегка коснувшись руки Обри, доктор обнадеживающе улыбнулся. – Что касается контузии, то она меньше всего беспокоит меня. Другое дело – астма. Как давно ребенок болен?

– С рождения, – ответила Обри. – Но приступов сейчас нет – морской воздух помогает.

– Возможно, с возрастом симптомы исчезнут, – с надеждой сказал Креншоу, – но пока следите за питанием, не забывайте про влажную уборку. Мальчику пока будет трудно есть, поэтому попросите миссис Дженкс приготовить мясной бульон, а больше ничего не давайте. И кормите очень осторожно. На днях я зайду сделать перевязку.

Обри встала, чтобы проводить доктора, а Бетси подошла к спинке кровати:

– Бедный малютка, теперь он пропустит осеннюю ярмарку. Дженкс твердо пообещал взять его с собой, и он так обрадовался.

– А ярмарка через две недели? – Уже взявшись за ручку двери, обернулся Креншоу.

– В следующую субботу, – ответила со вздохом Бетси.

– Ну, бег в мешках я бы не рекомендовал, – с некоторым сожалением улыбнулся Креншоу. – Давайте на некоторое время будем придерживаться строгого постельного режима, а потом, уверен, его тело само подскажет, что ему можно и чего нельзя. Организм молодой, справится.