Страница 40 из 53
«Вместо кучи мелких гадостей сделать одну большую, причём подгадать момент, когда клиент расслабится — такую возможность ни одна сволочь не упустит. Особенно если обставить как выполнение служебных обязанностей, объективное и беспристрастное».
Некоторая определённость образовалась и в занятиях фехтованием. Преподаватель, правда, был недоволен:
— У вас, Юрий, налицо противоречие между складом характера и телосложением. По характеру вы прямой, как копьё. Вам бы боевой топор, или молот, или клевец, или двуручник типа клеймора. Но телосложение — фехтовальщика. С тем же топором вас просто унесёт на замахе. Но и сделать хорошего, скажем, шпажиста не получится, не с вашим характером, а плохого делать не хочется. Можно было бы вручить древковое оружие — но с направленностью вашего дара древко нужно цельнометаллическое, то есть, опять же — слишком тяжёлое. Пришлось идти на компромисс. Вы же знаете, что такое компромисс?
— Решение, одинаково не устраивающее все стороны.
— Интересное определение, и на редкость подходящее к ситуации. В общем, давайте попробуем риттершверт, поздний, разумеется — должен подойти. Этот клинок не столько для фехтования, сколько для силовой рубки. Если ещё сможете усилить металл даром во время удара, будет совсем замечательно.
«А вот это интересно! — Оживился дед. Это оружие имеет несколько названий, с поправкой на диалект. А также существовало несколько видов оружия под одним названием. Этот похож на тот, который в моём мире возник на исходе эпохи меча, в семнадцатом веке, как оружие рейтар, а потом и драгун. Не смотря на название — „рыцарский меч“, если дословно, это скорее палаш или тяжёлая шпага. Пригоден для рубки с седла пехоты, силовой рубки с вражескими кавалеристами или в пешем бою — для пробивания доспехов двуручным хватом, как копьём».
Тем временем преподаватель рассказывал почти то же самое, что и дед, о множестве разновидностей и прочем.
— У этого клинка, как можно видеть, зональная заточка. Верхняя треть — острая двухсторонняя, пригодная для резания и укола. Средняя треть — топорная заточка, для проламывания доспехов. Нижняя треть, около рукояти — вообще слабо точится, предназначена для блокирования вражеского оружия или для хвата второй рукой при жёстких блоках или усилении колющего удара. А сейчас, если налюбовались, давайте клинок сюда. Пока будем работать учебным муляжом, потом уже перейдём на железо. Если остановимся на этом виде — буду рекомендовать вам приобрести себе свой клинок, подогнанный по руке.
Сказать, что после выбора, а точнее — назначения, оружия занятия стали увлекательными было бы бессовестным враньём. К занятиям на выносливость добавилось разучивание стоек и стандартных положений тела с оружием. Кстати, удерживать эти самые стойки тоже было тем ещё упражнением, и на выносливость в том числе. В дальнейшем обещано было изучение стандартных переходов из одного положения в другое, пока же перемещаться, например, из первой стойки в третью запрещалось, только через «начальное положение»:
— Научитесь неправильным переходам, потом придётся долго и мучительно переучивать!
Затем случилась «средняя пакость» по хозяйственной части: форму из стирки пытались выдать не мою, хоть и с моими нашивками: один комплект был на два размера меньше, в другой же можно было помимо меня запихнуть ещё и Мурку. Удалось решить при помощи незаменимой и восхитительной Надежды Петровны. Мои комплекты, не стиранные, нашлись со споротыми метками в мешках с тряпьём, предназначенным на ветошь — оттуда же, кстати, была взята и замена, из имущества выпустившихся либо отчисленных студентов, поскольку никто на пропажу не жаловался. Если бы не Петровна, устроившая по случаю глобальный обыск в подвальном хозяйстве, который дал много интересных находок, в жизни бы не нашёл концов. До чего же прав был дед, когда радовался её благорасположению!
Заодно и работники прачечной, получившие массу неожиданных приключений, вряд ли согласятся ещё раз делать мне подобную гадость — по крайней мере, в ближайшее время. Так думал я, пока не нашёл буквально через неделю в кармане полученной из стирки формы ношеные женские трусики. Причём стоило только незаметно выкинуть их — просто забросил через приоткрытую дверь на лестницу чёрного хода — как тут же встретил патруль с очередной проверкой формы, причём один из патрульных очень интересовался именно тем самым карманом, при этом предвкушающе, как мне казалось, косился на свою напарницу. Но извлечённый оттуда носовой платок его сильно разочаровал. Интересно, это Жабицкий решил, что гроза миновала или Нутричиевский сам договорился?
Дед на эту историю отреагировал, как обычно — странным образом. Вроде как и правильно по сути, но форма подачи…
«Чему учит нас эта история? Тому, что нужна… ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ, ГАРРИ!!!» — последние три слова он, после небольшой паузы, проорал диким голосом, после чего заржал.
«Какой ещё Гарри, ты что, дед, рехнулся там совсем⁈»
«Один чересчур известный мальчик-волшебник из моего мира».
«Ты же говорил, у вас там нет магии⁈»
«Нет. Но ему это не помешало».
«Дед, ты меня пугаешь!»
«Да литературный персонаж это, блин! Переоценённый, как по мне».
Кстати, насчёт формы. Ношение её на территории академии было обязательным, в городе — рекомендованным. Заказывать можно было в собственном ателье, расположенном прямо здесь, на изнанке, которое напоминало скорее мануфактуру, где быстро подгонялись под размер заготовки стандартного размерного ряда. Тем не менее для эстетов допускалось изготовление под заказ в городе: например, из более дорогих материалов, хотя наличие драгметаллов и вышивка, пусть даже «невидимая», чёрным по чёрному и белым по белому, строго регламентировались. Исходя из этого, бабушкина инициатива с дополнительными костюмами выглядела ещё более бессмысленной, но ведь она старалась. С другой стороны — надо всё-таки донести до неё мысль больше так не делать, а то она ещё и тёплых костюмов штуки три пришлёт.
Из регулярных телефонных разговоров выяснил, что бабушка сняла копии с наградных документов и фотографий, вывесив их не только в гостиной, но и в помещении лавки в доме, а собиралась ещё и во всех наших заведениях. Но эту инициативу удалось пресечь простым вопросом:
— Ты что, бабуль, хочешь, чтобы общество решило, будто мы зазнались и мои портреты в присутственных местах вместо Государя Императора вешаем? Это же можно и так расценить, а тут не только слухами, что возгордились не по чину попахивает, а и обвинениями в… — я многозначительно промолчал, а бабушка, сама себе додумав больше, чем я мог бы сказать, испуганно ойкнула и больше к этой идее не возвращалась.
Тем не менее, моя ценность на районном рынке женихов (опять дедово выражение, которое я неосторожно употребил в разговоре и, кажется, оно пошло в массы) резко выросла. И неожиданный рост потенциала, и направленность дара, открывающая дорогу сразу в несколько прибыльных отраслей (если бы я захотел туда пойти), и награды — всё работало в мою пользу. Соседи Пырейниковы, узнав о силе и направленности дара, только сокрушённо вздыхали: я выглядел почти идеальным кандидатом в мужья младшей внучке, и разница в возрасте тут бы не помешала, для «улучшения породы», так сказать. Но всё портило то, что я последний в роду и уйти в род жены никак не мог бы, даже если бы вдруг захотел. А отдать внучку мне — не давало выгод их роду. Нет, в теории возможны хитрые варианты брачных контрактов, когда будущие дети заранее делятся по родам, типа того, что «первенец отходит в род отца, второй ребёнок — в род матери, если же это будет девочка…» и тому подобное. Но в наших краях таким никто никогда не занимался, считая это пережитком прошлого, свойственным некогда титулованным родам, причём в основном — польским.
Тем не менее, добрая половина каждого разговора уходила на перечисление того, мамы каких дочек заходили внезапно в гости, о чём спрашивали и какие намёки делали. Становится страшно ехать домой на каникулы — как бы не вернуться на занятия, оставив дома жену, а то и не одну!