Страница 70 из 84
Глава двадцать четвертая. РАЗВЕСЕЛОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
— Опа-ля, опа-ля, попа просит пенделя! — клоунесса Мявка, что было сил, пнула Бипа, и тот, громко крича от боли, перевернулся несколько раз через голову. Потом потешно вскочил, держась руками за собственный зад, и вприпрыжку начал убегать от Мявки.
Зрители дружно рассмеялась, настолько комично это выглядело. И даже Кощей одобрительно покивал головой.
Царь внушал страх и уважение. Был он высок, затянут в темные одежды с доспехом поверх. Его абсолютно лысая голова с массивной золотой короной блестела в свете ламп и факелов, а белая борода была аккуратно подстрижена. Чуть узковатые плечи вполне компенсировали уверенные движения и огромный меч, висевший на поясе. И был бы он совсем похож на человека, если бы не его глаза. Аркасар перехватил ненароком взгляд царя, и замер на месте, не в силах пошевелиться. Два куска извечного льда — такими были глаза Кощея. И тот, кто видел эти глаза, понимал, перед ним не человек, а сущность, порождение, нечто с обликом человека, но неизмеримо сильнее, мощнее, величественнее его. Кто-то высший.
— Пенделя-пенделя, получай на три рубля!
Мявка разрубила медную монету ножом на три части — получились рубли — и бросила их в Бипа. Тот поймал все на лету и вновь побежал по кругу, а клоунесса гналась за ним, собираясь вытребовать долг.
Размалеванные и напудренные клоуны, с красными накладными носами, пышными париками, цветными костюмами и ботинками на много размеров больше, пришлись всем по вкусу.
Все вышло, как нельзя лучше. Кощеев град редко видел в своих стенах заезжих актеров — те слишком боялись мрачной славы темного повелителя. А подданным требовались развлечения, одной муштрой сыт не будешь.
Так что явление труппы Аркасара пришлось как нельзя кстати. Их, конечно, досмотрели, но что можно найти у бродячих артистов? Голь, да дохлую кошку. Собственно, то и нашли. Кошку специально выкупили за пару медяков у ребятни в Хмуром. Как знали, что пригодится!
Скала, на которой располагался замок, выглядела, словно застывший в камне огромный дракон, с немыслимыми для простой скалы, словно бы рукотворными многочисленными крыльями-ответвлениями, похожими на ветки дерева.
Сам же замок находился как бы в голове дракона — в верхней части скалы, и был самым великим сооружением на памяти Джубы. Огромные окна — словно глаза дракона, освещали голубым светом все вокруг и давали изнутри пространственный обзор. Круглый портальный вход внизу, в самом начале подъема, они миновали легко, предшествующие ему болота тоже — благо дорога вела от самых границ и до самого замка. Тот, кто построил ее, явно знал толк в этом деле.
— А что это у нас такое? — Мявка за руку вытащила силача Всех Порву на центр зала. — Это человек или порождение неуемной похоти одинокой женщины и камнееда?
Публика взоржала, благо, само порождение не поняло смысла шутки.
Всех Порву исподлобья оглядывался по сторонам, сгибая и разгибая подкову в руках, а после, утомившись, свернув ее в замысловатую фигуру, напоминающую фигу.
Выглядел он масштабно: черная борода, волосы, стянутые на затылке в тугой узел, подкрашенные темным цветом глаза, грозные защитные полосы на лице, и облегающий костюм, подчеркивающий все рельефы тела, и заодно, предотвращающий мышцы от растяжений.
— Хочет ли кто-то из присутствующих великих воинов, лучших солдат славного царя Кощея, попробовать свои силы и сразиться с нашим прославленным силачом?
Полдня артистов продержали взаперти в тюремной камере, пока докладывали Кощею, пока он решал, надо ли разрешать подобное, пока, наконец, дозволил и выделил главный зал для вечернего представления.
А потом не осталось ни минуты, чтобы присесть и передохнуть. Зал требовалось празднично украсить, декорации выстроить, программу довести до ума… а маэстро Аркасару, помимо прочего, нужно было уладить вопрос оплаты.
Разумеется, идти напрямую к царю с подобной мелочью было неразумно, но в замке имелся министр — всего один — глубоко несчастный, забитый жизнью, рано полысевший человек. С ним-то Аркасар и имел почти часовую беседу, в ходе которой оба оппонента изрядно вымотали друг другу нервы, но в итоге разошлись, довольные друг другом. В кошельке Аркасара прибавилось сто серебряных монет, а министр по всем поручениям рад был, что сэкономил еще двести, ведь Кощей повелел выдать триста монет на представление. Припрятать себе в карман разницу министр подумывал, но после, когда заезжие гастролеры убудут восвояси. А то, глядишь, решит царь сверить показания… и все, трындец!
— Я попробую! — из зрительных рядов выдвинулся внушительных размеров стражник.
— Не кусаться, не ломать конечности, не убивать! — заранее предупредил Аркасар. — Кто первым стукнет три раза об пол рукой, тот и проиграл!
И схватка началась. Всех Порву за последнее время изрядно поднаторел в кулачных боях — его от скуки обучал Аркасар, но и стражник знал свое ремесло. Так что поначалу оба соперника обменивались могучими ударами, способными убить на месте любого другого человека, им же удары причиняли лишь некоторое недовольство.
— Бей его, бей! — подначивала толпа. — По рылу! По почкам!
Пока шел поединок, Аркасар за сценой нервничал. Все хорошо, но хорошо для труппы циркачей, его же ожидала иная задача. И она пока никак не решалась.
Разведать обстановку вызвался Папагай, тем более что когда-то он жил здесь и неплохо знал расположение комнат. И Аркасар мучился, поглядывая в приоткрытое окно в ожидании мудрой птицы. Папагай запаздывал, а программа перевалила за свою середину. Оставался еще драматический акт, несколько шуток от импресарио, и все, финал!
За это время требовалось найти Великое Яйцо и выкрасть его. Аркасар считал это невозможным, но обрекший человеческую речь Папагай заверил — все реально и выполнимо, потому как Кощей и помыслить не мог, что некто столь наглым способом проникнет в град и рискнет похитить главную реликвию — нет! — саму жизнь бессмертного горного царя.
На этом строился весь расчет. Но Папагай все не возвращался, и Аркасар вновь поспешил на сцену.
За прошедшие несколько минут ситуация стала напряженной. Могучий стражник валялся на каменных плитах в бессознательном состоянии, с выкрученной в обратную сторону правой рукой, а Всех Порву стоял в сторону и хмурил нарисованные брови. Зал же недовольно гудел, всем хотелось, чтобы кто-то из местных побил циркача, но бросить новый вызов никто не решался, все видели, чем это кончилось для первого смельчака.