Гостья

Бля, он что, сейчас поморщил нос и тихо бздонул?!

– И если ты решишь обделать памперс, то я точно сделаю вид, что просто не учуял вонь. Ибо подмывать тебе задницу никогда в жизни не войдет в мои обязанности, хоть я и поклялся твоей мамке быть ее рабом навек.

Тут в глаз залетела мелкая жужжащая мошка. Да уж, отвык я от дачных нюансиков.

– Едем дальше, вампирёныш… Да, кстати, я не представился. Ты можешь звать меня дядей. Не-не, лучше дядя Викинг, или просто Викинг, или дядя Вик. Как угодно. А как тебя звать-то, а, Пацан?

Пацан прогулил в ответ что-то нечленораздельное.

– Да уж! Имя. Я бы и дальше хотел называть тебя просто Пацан, но, увы, твоя мать этим точно оскорбится. Как же Полинка тебя окрестила, а? Сашкой или Мишаней?

А может, Елисеем? Елисей Титов. Блеск! Два кобеля в одном флаконе.

– В общем, уясни первое: я тебе не батя, ясно? Второе: я не собираюсь утирать тебе слёзы-сопли, когда ты первый раз бахнешься с велосипеда. Никаких совместных игр и походов за грибами…

Ты сейчас на полном серьезе выставляешь условия и правила младенцу, псих?

– Да, Пацан. Такая уж у меня натура противная. Поэтому не советую мериться со мной яйцами. Ибо, если ты схватил генетику папаши, я всегда буду превосходить тебя.

Ты ебанутый, Елисей, совсем!

– Еще вот что… Ты и твоя мама – семья. Без меня. Вот пусть так и будет, – эти слова окончательно испоганили мне настроение. – Поэтому не вздумай брякнуть «папа» или «батя», когда будешь готов произнести зубастым ртом первые слова, ясно?

Мелкий в ответ раскраснелся как рак. И я подумал, что он обижен и злится…

Но НЕТ!!!

Блядь! Он обсерился. Жидко обделался, не успел я отойти и на пару десятков метров от дома.

– Ах ты маленький… – Я еле сдержался, чтобы не обматерить его. – Ну всё, тебе хана, мелкий! Считай, что ты первым объявил войну, хотя я просто объяснил условия мирного сосуществования, – прошипел я, в раздражении доставая запасной памперс и влажные салфетки. – Я сделаю это только ради нее, гаденыш пакостный. Война так война!

Ты серьезно собрался воевать с младенцем, Викинг?

О, да! Еще как!

Глава 10. Двое

Меня чуть не разорвало изнутри от слез, когда Ян улыбнулся и протянул ручонку к своему биологическому отцу!

Я чуть не умерла, когда Викинг вышел на прогулку со своим родным сыном, даже не подозревая о том, какую тайну я скрываю.

Тайна навсегда. Не сметь рассказывать ему! Он привяжется к тебе и ребенку, будет обязан вам всю жизнь.

Боже! Да Викинг добровольно шел на это, думая, что Ян – это ребенок его бывшего лучшего друга. Немыслимо благородный поступок от чудовища, с которым мы творили страшные греховные вещи когда-то…

Наше вожделение к телам друг друга. Казалось, с той поры прошел не год с небольшим, а целая вечность. Казалось, что я ссутулилась, постарела, поблекла, выцвела. Викинг же за это время невероятно преобразился.

Адская несправедливость, не так ли?

Он возмужал как внешне, так и внутренне. Сделался из похотливого самца, который всё еще мнил себя подростком в душе, настоящим мужиком…

Мужиком, который даже не собирался глядеть на тебя так же страстно, с искрами желания, как было раньше, «Астафьева»?

От лютой досады я простонала и закусила почти до крови губу.

Какой там сон?! Викинг ворвался в нашу жизнь. Гость, вломившийся без спроса. Нет, хозяин. Хозяин логова вернулся и опять занял любимое пространство. Под личиной порядочного человека вторгся в нашу и без того неспокойную, трудную и одинокую жизнь. Можно ли ему вообще верить?

Мужик. Мужчина. Отныне в доме их было двое. И да, я пошла на поводу у Викинга, потому что мне требовались сон, отдых, защита и помощь. А еще мной овладело желание хоть один день не быть в статусе измотанной матери-одиночки. Нежеланной и ненужной бабы, которая забила на себя, поставила на себе крест.

Я уступила самому ненавистному в мире персонажу. Да, монстр отправился выгуливать типа чужого младенца. И, самое интересное, что я, до того готовая броситься в окно, доверила Викингу самое ценное, что у меня было.

Неподражаемый, остроумный мерзавец в два счета уболтал меня.

Так же, как и тогда, когда ты сама заявилась в темную гостевую комнату в первую вашу ночку?

– Блядь блядская! – вновь простонала я, чувствуя давно переставшую вырабатываться влагу между ног.

Чтобы смыть с себя похоть, я поднялась и отправилась в душ, что стоял особняком в углу участка. Мне отчаянно хотелось тщательно и долго намыливать шампунем голову, чтобы вымыть мыслишки насчет изменившегося до неузнаваемости Викинга.

Ты же точно помнишь эту циферку: двадцать семь сантиметров? Помнишь-помнишь, как он дразнил тебя, называя запретным словом из пяти букв, начинающимся на «К»…

Ка-пец!

Глава 11. Засранец

Пацан спал долго, пока я изнывал от лютой скуки и набирающей силу полуденной жарищи. Чтобы мой враг не запрел или не получил солнечного удара в мелкую тупую башку без извилин, я снял с него чепец и приспустил одеяло. Он так крепко дрых после того, как обсерился, что я даже испугался. А вдруг помер?

Я приложил два пальца к его ноздрям и выдохнул с облегчением. Спит. Отлично! И я автоматом записал себе это в личную победу, которая ознаменовала начало новых отношений с Астафьевой.

Чудных, ебанутых отношений, от которых никакой пользы, а только геморрой?

Но раз дал слово пацана, то держи, блядь!

Полина. Я не ассоциировал ее с той сладкой девочкой, которую так вожделел в прошлой жизни. И это ужасно беспокоило! Дать зарок служить бабе, которая не вызывает сексуального интереса… Жесть!

Но почему не вызывает?

Мелкий засранец. Пухлый Пацан в коляске – вот причина. Он изуродовал мать, лишил свежести, он обсасывал ее некогда упругую маленькую грудь. И, в конце концов, он ведь вылез у нее из влагалища. Я даже поморщился, представив эту душераздирающую, во всех смыслах, картину…

Огромный Пацан нахально лезет, пыхтя, а затем, уже находясь на подходе, вытягивает вперед руку и показывает мне из промежности (которую я когда-то страстно хотел), средний мелкий палец.

«Фак ю, маза фака, дядя Вик!»

Гребаный сынок Титова. Проклятый сам Титов, который вечно забирал всё, вечно был на шаг впереди. Но с этим Пацаном он превзошел, мать его, сам себя!

Он сломал мою жизнь. Они оба, он и мелкий, отбирали то, что я желал получить. Им удалось! Я вообще не хотел баб. И та, которая раньше являлась самым желанным в мире существом, отныне стала последней, на которую бы встал член. Потому что эта женщина насквозь пропахла грудным молоком и слюнями мелкого ушлепка, который спал целую вечность, а мне так хотелось пить или съесть мороженое, но я не мог оставить вампиреныша одного без надзора перед входом в небольшую дачную палатку у дороги.

От досады я чуть не рычал! Я стоял в тени у самого въезда в садовое товарищество и играл желваками от злобы и жажды, изучая такую привычную табличку «СНТ “Свобода”».

Завидев ее в детстве из отцовской машины, я радовался настолько, настолько может радоваться ребенок. Но отныне это выглядело форменным издевательством! Я был в плену у мелкого кровососа, боже!

И на одно мгновение в голову даже закралась мыслишка: «А ну этого Пацана к черту? Может, бросить его прямо тут и смотаться, сбежать, добраться до Норвегии, до Тронхейма, чтобы продолжить жизнь бирюка, монаха, поедающего дичь и подтягивающегося на дубе-турнике минимум тридцать раз за заход».

– Нет! – рявкнул я на себя за такую подленькую (но довольно разумную) идею. – Лучше подумай, где здесь будешь тренироваться, – шепнул, когда Пацан зевнул.

Боже, во что ты ввязался на эмоциях?! Херов благородный Викинг из Тронхейма.

Глава 12. Подвиг

Покорить сердце женщины. Убийство чудовищного волка Фенрира7 или победа в каком-нибудь рыцарском поединке.

7

В скандинавской мифологии огромный волк, сын Локи и Ангрбоды.